Нид Олов - Королева Жанна. Книги 1-3

• Название: Королева Жанна. Книги 1-3
• Автор: Нид Олов
• Издательство: Северо-Запад
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1994
• ISBN: 5-8352-0416-7

«…Графиня привлекла к себе голову старшей дочери и поцеловала ее, одновременно ударив ее кинжалом. Изабелла упала, не вскрикнув.

В ту же секунду упала и ореховая дверь кабинета. Графиня Демерль выпустила из рук окровавленный кинжал и пошла прямо на людей, не видя и не слыша их».

Кровь, интриги, коварство и безоглядная верность — всему нашлось место на страницах романа «Королева Жанна». Множеству героев предстоит пройти свой путь перед читателем. Долгий, увлекательный путь…

---

Первым, инстинктивным, побуждением Анхелы было немедленно встать и уехать, но служанка не пустила ее. Это была очень добрая девушка. Она стала уговаривать Анхелу остаться, отдохнуть и поесть, уверяла ее, что никто не знает, что она — переодетая дама, что здесь она совершенно в безопасности, и так далее. У Анхелы и впрямь страшно болело все тело — даже если бы и не хотела, она вынуждена была остаться.

Она провела в этой харчевне двое суток, и служанка ухаживала за ней очень трогательно. По ночам ее мучили кошмары; Альдонса простодушно пересказывала ей весь ее бред: «Вы все кричали, сеньора: „Они еще живые! Они еще живые, пустите меня к ним! Не мучьте их, они не знают, где я, вот я, возьмите меня, оставьте мою мать, вы видите, она еще живая, ей больно!“ — и так без конца. Я уж вам рот-то зажимала…» Но Анхела и наяву продолжала твердить одно: «Они еще живые. Я должна быть с ними. Пусти меня, я пойду, мне нужно к ним». Она доставила бедной Альдонсе немало хлопот, пока на вторые сутки не прошел припадок безумия. В душе ее осталась одна живая точка — уехать из Вальядолида, все равно куда, только бы подальше. Она достаточно окрепла, чтобы держаться на ногах. Поздним вечером третьего дня, когда Альдонсы не было в комнате, она оделась, выгребла из кармана все оставшиеся деньги, положила их на стол и сошла вниз. На конюшне она нашла своего мула, ощупью заседлала его, выехала на улицу и пустилась куда глаза глядят. Над городом уже стояла луна. Улицы привели ее к северным воротам, которые еще не были заперты. Мул плелся шажком; Анхела, не понукая его, тупо смотрела на голубеющие далеко впереди вершины Иберийских гор… Господа, мне кажется, что у вас кончился кофейный напиток.

Все задвигались, зазвенели посудой. Кофейный напиток в самом деле был на исходе. Пока дон Родриго готовил новую порцию, дон Алонсо, побледневший, с влажным лбом, сидел, откинувшись на спинку кресла, и медленно пил вино. Пантагрюэлисты, не докучая ему ненужными вопросами, сделали вид, что занялись вишнями и сыром. Наконец дон Родриго объявил, что напиток готов.

— Отлично, — сказал дон Алонсо, делая знак налить всем. — Как вам понравилось питье, господа?

— Во всяком случае, оно бодрит, это верно, — сказал Хиглом. — Мне оно больше понравилось, когда остыло.

— А я люблю его горячим… Но это дело вкуса, а не опыта, месье, — улыбнулся дон Алонсо. — Разрешите мне выпить эту чашку с вашими великолепными бисквитами…

Все последовали примеру дона Алонсо, похваливая кофе и печенья. Месье Антуан, первым покончив со своей порцией, облокотился на стол и устремил глаза на испанца, ожидая продолжения. Дон Алонсо кивнул и торопливо сделал последний глоток.

— Я продолжаю, господа… Итак, Анхела ехала таким образом часа два или три, пока дорога не завела ее в лес. Там было черно, как в преисподней, и она не заметила, как перед ней выросло несколько фигур и чья-то рука ухватила ее мула за узду. «Постой, cabaliero, — услышала она, — ты, кажется, не торопишься, поболтай с нами немного».

Конец этой фразы она выслушала, уже лежа на земле: ее мигом сбросили с мула, обезоружили и повалили. Поняв, что она попала в руки разбойников, Анхела воскликнула: «Господа, умоляю вас, убейте меня!» Голос у нее, надо думать, в этот момент был самый искренний. «Впервые вижу такого дурака, — сказал кто-то из разбойников. — Надо свести его к атаману, пусть решает. Убить всегда не трудно. Обыщите-ка его для порядка» Анхела сама вывернула им все карманы, но когда разбойники, не удовлетворившись этим, стали ее ощупывать и полезли под одежду — она невольно завизжала так, что те поняли, с кем имеют дело. «Час от часу не легче, — сказал тот же голос. — Павлин оказался курицей. А я-то чуть не выругался при даме, благодарю тебя, Пресвятая Дева Аточа, что оборонила меня от такого греха» Разбойники снова посадили Анхелу на ее мула и повели за собой. Шли до самого рассвета, через ущелья и заросли, пока добрались до своего логова — большой пещеры в крутом скате горы. Из пещеры вышел молодой человек, повязанный вышитым платком. «Хорхе, это женщина, — сказали ему разбойники, — первым делом она попросила, чтобы мы убили ее…» Хорхе помог Анхеле сойти с мула и поцеловал ей руку. «Сеньора, я дворянин, вам нечего бояться, — мягко сказал он. — Расскажите мне, какое несчастье привело вас в лес посреди ночи». У Анхелы внутри все надломилось, она зарыдала Разбойничий атаман учтиво ввел ее в пещеру, усадил на подушки, и она рассказала ему все. Он выслушал и сказал: «Выбора у вас нет, сеньора. Люди и закон отвергли вас. Оставайтесь с нами, здесь вы будете в безопасности».

Выбора у нее действительно не было: разве что покончить с собой или отдаться в руки инквизиции. Она осталась в разбойничьем стане. Шайка состояла, помнится, из семи или восьми человек. Хорхе был единственным дворянином в этой компании; остальные были крестьяне или беглые солдаты. Правда, был среди них один баск, Хосе Лисаррабенгоа, надменный, как все его соотечественники; он требовал, чтобы его называли дон Хосе, так как в Басконии, по его словам, дворянином был каждый свободный человек. А дон Хосе, без всякого сомнения, был человеком свободным. Он бывал в Новом Свете и презрительно отзывался о Старой Испании. В Новом Свете, по его словам, серебра было столько, что из него даже не чеканили монету, а просто рубили брусками. На брусках ставили королевское клеймо, и они ходили как деньги, под названием el peso, то есть печатные слитки. У дона Хосе были мешки таких слитков, и плантация сахарного тростника, и красные рабы, но как и почему он всего этого лишился, Анхеле осталось неизвестно. К удивлению Анхелы, он знал, что Иньиго Лойола и Яго Лайнес, первый и второй генералы иезуитского ордена, оба были баски, и очень гордился этим. Кроме него, в шайке был Агустин, умевший виртуозно ругаться и ничуть не стеснявшийся Анхелы, братья Эладио и Примитиво, крестьяне, разоренные королевскими чиновниками, старик Ансельмо, бывший охотник, человек очень добрый и честный. Самой отталкивающей личностью в шайке был Пабло, профессиональный грабитель и головорез. Ему ничего не стоило убить человека; про него рассказывали, что однажды он, ради собственного удовольствия, насмерть забил одного монаха его же посохом. У него была жена, крестьянка лет сорока, Мария Пилар, которая стирала и стряпала на всех. Эта женщина была полной противоположностью своему мужу; она сразу же приняла в Анхеле самое горячее участие. Хорхе велел всем звать Анхелу Caballero Manchego, и Пилар заставляла мужа делать так же, но за собой она сохранила право звать ее guapa — девчоночка. Анхеле в ту пору было восемнадцать лет.

Первое время она проводила в обществе Марии Пилар — все разбойники расходились с утра и не возвращались иногда по несколько дней. Анхела пыталась помогать Пилар по хозяйству, но та решительно запрещала ей: «Это тебе ни к чему, guapa, ты донья и не смей портить руки». Пилар много рассказывала ей о своей нелегкой жизни, о самом страшном, что может выпасть на долю женщине, — о смерти собственных детей, которые все умирали маленькими от голода и болезней. Она говорила об этом простыми словами, но эти слова вернее доходили до сердца. Анхела плакала о бедных малышах, и эти слезы растворили ее собственное горе. Своими рассказами Мария Пилар вылечила ее, вернула ей волю к жизни; и Анхела очень привязалась к этой внешне грубой крестьянке, заменившей ей мать.

Между тем дело шло к зиме, в лесу падали листья. Разбойники стали жаться к теплой пещере. Хорхе также стал чаще бывать дома; он приглашал Анхелу на прогулки в лес и там учил ее стрелять из мушкета и пистолета. Даже с глазу на глаз он всегда был с ней на «вы». Все изобличало в нем хорошо воспитанного человека, хотя и не слишком обремененного образованием; но Анхелу тянуло к нему, как к человеку своего круга. О себе он не любил говорить. Как-то она спросила его, почему он попал к разбойникам. «Мое преступление в том, что я младший сын, — ответил он, — я не хотел бы углубляться в этот скучный предмет».

Однажды Пилар, собравшись стирать, позвала Анхелу с собой к ручью и там сказала ей: «Я тебе прямо говорю, guapa, не ходи одна далеко в лес. Бойся моего мужа, он такой мерзавец, что может пойти на все. Дон Хосе тоже хорош… но он, пожалуй, будет получше моего. А Пабло остерегайся, как чумы, не дай Бог, если он тебя поймает в уединенном месте». Анхела невольно выхватила кинжал. «Я зарежу его, Мария, если он посмеет коснуться меня, — заявила она. — Пока у меня свободны руки, я никому…» — «Эх ты, донья, — усмехнулась Пилар, — не знаешь ты этого скота. Не слишком-то надейся на свои руки. Ты и ахнуть не успеешь, как он уже порвет тебе девичью занавеску». — «Бог знает что ты говоришь, Мария!» — воскликнула Анхела со слезами в голосе и убежала.

Назло Пилар она весь день бродила по лесу, не снимая руки с кинжала. Один раз ей почудилось, будто зашуршали кусты; она отпрыгнула, выхватив оружие, но тревога была ложной. Вечером Пилар с упреком посмотрела на нее и ничего не сказала. Анхела, однако, и в последующие дни продолжала бродить по лесам и ущельям с вызовом самому черту. В один из таких дней, когда она была далеко от пещеры, у самой щеки ее просвистела пуля, раскатилось эхо выстрела. Перепугавшись, Анхела кинулась бежать; вдогонку ей выстрелили еще раз, и пуля сбила у нее берет с головы. Она никому не сказала об этом, но с тех пор прекратила дальние прогулки.