Михель Гавен - Арденны

• Название: Арденны
• Автор: Михель Гавен
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-9533-5993-1

Зимой 1944–1945 годов немецкие войска предприняли на Западном фронте в районе Арденнского хребта наступательную операцию против союзных англо-американских войск с целью разгрома их бельгийской группировки и высвобождения частей для переброски на Восточный театр военных действий. Первоначальный успех немецкого наступления, особенно в Бельгии, во многом был обусловлен действиями специальных десантно-штурмовых подразделений, одним из которых руководил оберштурмбанфюрер СС Иоахим Пайпер, после войны обвиненный в военном преступлении — массовом расстреле пленных американских солдат. Известный немецкий писатель-историк Михель Гавен в своем новом романе предлагает оригинальную и где-то даже спорную версию событий Арденнского сражения.

---

— Приказ можно изменить, — Маренн вскинула голову. — Во всяком случае, сейчас это еще возможно. Я не пустила Джилл во Францию, где опасность была не так велика, хотя маки и планировали покушение на Петена. Но это ничто по сравнению с тем, чтобы отправиться с диверсионной группой в тыл американцев в самый разгар нашего наступления. Я бы хотела знать, с чего Кальтенбруннер вообразил, что Джилл способна на подобное, и кто надоумил его включить ее в список группы?

— Никто, — Скорцени сел, постукивая карандашом по столу. — Личная инициатива. Он знает, что Джилл родилась в Чикаго, и американский английский для нее родной язык. Он решил, что такой человек обязательно нужен в отряде.

— Непременно тот, который родился в Чикаго? — Маренн усмехнулась. — Даже если Джилл и родилась в Чикаго, она знает об Америке даже меньше меня. Мы уехали, когда она была совсем ребенком. Вся ее жизнь прошла в Европе. Конечно, английский у нее отменный, именно американского типа, но ведь Кальтенбруннер, насколько я понимаю, посылает вас не на нелегальную шпионскую работу в Вашингтон или Нью-Йорк, где важна каждая мелочь в костюме, не говоря уже об акценте. Он посылает группу диверсантов для проведения подрывных действий в тылу врага во время наступления. Это грубая работа, здесь тонкости ни к чему. Здесь надо иметь физическую подготовку, выдержку, уметь стрелять, закладывать мины. Акцент не главное. А Джилл как раз ничего этого не умеет. У нее слабое здоровье. Она сразу простудится. Кроме того, она плохо стреляет. У нее только американский английский — все остальное в минус. Зачем Кальтенбруннеру такой диверсант, с которым забот больше, чем от него пользы? Ты объяснил ему? — она внимательно посмотрела на Скорцени. — Отто, я надеюсь, ты объяснил ему о Джилл?

— Я объяснил почти все то, что ты сказала, и даже больше, исходя из секретных деталей операции. Но шеф стоит на своем — в отряде обязательно должна быть женщина. Операция начнется в канун Рождества, американцы любят этот праздник, они наверняка расслабятся. А тут — красивая леди с хорошим английским, поманит одного, другого, — он усмехнулся. — Ну, Кальтенбруннер так рассуждает. Ведь нам главное не много убить в одном месте, а убить, желательно много, как можно в большем количестве мест, чтобы их охватила паника.

— Что значит поманит? — от возмущения Маренн выпрямилась. — Кем он считает мою дочь? У нее вряд ли получится! Она весьма сдержанна с мужчинами, стеснительна. У нее и с Ральфом все не просто, даже притом, что они знакомы почти шесть лет. Ты знаешь, она до сих пор не решается пригласить его в дом. Они встречаются в гостинице, даже когда я уезжаю на фронт и она дома одна. Это Ральф сказал мне, что они встречаются, она же и заикнуться боится. И все от смущения. А Кальтенбруннер ждет от нее, что она соблазнит взвод американцев. Нет, это невозможно. Она испугается, быстро выдаст себя. Кроме того, я повторяю, это очень опасно. Крайне. Наверняка будут стычки, перестрелки. Ее могут ранить и даже… — Маренн замолчала, опустив голову, пепел с сигареты упал на ковер рядом с сапогом. — Нет, я никогда не соглашусь на это, — она решительно покачала головой. — Если Кальтенбруннеру так нужна женщина, пусть посылает меня. Только не Джилл.

Зазвонил телефон. Скорцени снял трубку.

— Слушаю! — потом протянул ее Маренн.

— Тебя. Де Кринис, из Шарите.

Она подошла, взяла трубку.

— Говорите, Макс, — произнесла, стряхнув пепел.

— Я прошу прощения, что прерываю, фрау Ким, — послышался мягкий вежливый голос профессора. — Здесь в клинике вас дожидается некая фрау Эберхарт. Она привезла сына. Он был ранен на Восточном фронте, и вы обещали принять его в клинику.

— Фрау Эберхарт? — Маренн наморщила лоб, вспоминая. — Ах, да, конечно. Скажите ей, что я скоро буду. Благодарю вас, Макс.

Она повесила трубку.

— Я сейчас поеду в Шарите, — сказала, повернувшись, Скорцени. — Надеюсь, ты сегодня же донесешь мое предложение до обергруппенфюрера. И постараешься убедить его, что это правильный выбор.

— Ну, в некотором смысле — да, — Скорцени усмехнулся. — Я не сомневаюсь, что, в отличие от Джилл, если ты поманишь, прибежит не один американец, а целый взвод. И вполне может статься, сам Эйзенхауэр не усидит в штабе, такое я тоже допускаю. Это было бы большой удачей.

— Отто… — в ее голосе явно слышался упрек.

— И что ты, — он будто и не заметил его, — хорошо стреляешь и годишься для подобной операции.

— Ты сам знаешь, что стреляю я неплохо, — ответила она, — во всяком случае, получше Джилл. И на Восточном фронте мне не раз приходилось делать это. Имею опыт, во всяком случае. И английский у меня на должном уровне, хотя я и родилась в Париже, если это так важно. К тому же в отряде нужен врач. Я не права?

— Права.

— Тогда звони в канцелярию Кальтенбруннера и договаривайся, чтобы он принял тебя сегодня же. Не будем тянуть время. А я поговорю с де Кринисом, — она подошла в вешалке, сдернула кожаный плащ. — Не сомневаюсь, он меня отпустит. В клинике меня заменит доктор Грабнер. Ему не привыкать. Он очень опытный хирург, имеет солидный боевой опыт.

— Слушаюсь, — Скорцени приподнялся из-за стола. — Если так пойдет дальше, мне придется просить обергруппенфюрера назначить тебя командиром группы, а самому исполнять роль заместителя по подрывной работе.

— Не надо иронизировать излишне, — Маренн поморщилась. — Ты знаешь, я всего лишь хочу избавить Джилл от ненужного риска. Мне вполне хватает того, что с нами нет Штефана. Куда уж больше?

Фрау Лотта Эберхарт присела на стул в белом, чистом коридоре клиники Шарите. Ее сына санитары только что увезли в палату. Элегантный профессор с богатой седой шевелюрой, любезно улыбаясь, попросил немного подождать, фрау Сэтерлэнд приедет с минуты на минуту. В его голосе сквозил приятный австрийский акцент, сам же он буквально очаровал фрау Эберхарт своей обходительностью. Кругом было тихо. Утренний обход только что закончился.

Ей вспомнилось, как два месяца назад она приехала сюда впервые. Не зная, что ее ждет, руководствуясь отчаянной, последней надеждой. Поезд пришел в Берлин рано утром. Всю ночь фрау Эберхарт провела в общем вагоне без сна. В сером утреннем тумане вышла на перрон, поеживаясь от сырости, прошла в здание вокзала. Багажа у нее не было. Хотя она не знала, сколько времени предстоит провести в Берлине. Она не представляла себе, где будет ночевать и хватит ли денег на длительное пребывание в столице, если придется задержаться. При себе она имела скудные сбережения — все, что было. Многое зависело от того, удастся ли ей встретиться в клинике Шарите с женщиной, странное, не немецкое имя которой было записано у нее на листке. Эта бумага являлась самым дорогим сокровищем фрау Эберхарт. Она постоянно держала ее в руке и не выпускала всю ночь напролет, пока ехала в поезде, время от времени осторожно разжимая кулак и перечитывая строчки, написанные дрожащей рукой раненого офицера, однополчанина сына:

«Фрау Ким Сэтерлэнд, клиника Шарите, Берлин».

Она чувствовала, что в этих строчках заключено ее будущее. Под мерный перестук вагонных колес за бессонную ночь пронеслась вся ее жизнь. Фрау Эберхарт была вдовой. Ее муж погиб на Первой мировой войне. Она в полной мере испытала все тяготы послевоенной жизни — голод, холод, безработицу. Сын Пауль был призван в армию в сороковом году и вернулся спустя три года… инвалидом. Под Сталинградом осколок попал в голову. Жизнь парню спасли, но вернуть к полноценному существованию уже не смогли. Врачи отказались от дальнейшего вмешательства, опасаясь, что жизнь пациента может оказаться под угрозой. Его ожидало слабоумие. К кому бы ни обращалась фрау Лотта за помощью — везде получала отказ. Ничего сделать невозможно более того, что уже сделано, — таков вердикт. Изо дня в день, из недели в неделю она видела, как разум угасает в глазах ее сына, а вместе с ним уходит и жизнь. Какая же это жизнь? Он лежал часами неподвижно, на спине, бессмысленно уставившись в потолок. Казалось, выхода нет, надо принять неизбежное. Но Бог смилостивился — не зря фрау Эберхарт каждый день ходила в костел и молила святых о спасении сына. Два с половиной месяца назад навестить Пауля приехал его бывший однополчанин. Он был ранен при отступлении из Белоруссии, получил отпуск, а теперь снова направлялся на фронт. Пауль не узнал друга. Выслушав горестный рассказ фрау Эберхарт, за чашкой кофе у камина офицер сказал:

— Мне кажется, фрау Лотта, что есть доктор, который обязательно сможет помочь Паулю. Это женщина, хирург, она работает в берлинской клинике Шарите. Она специализируется как раз на повреждениях головного мозга и делает уникальные операции. Она очень многим вернула жизнь и здоровье. Вам надо обязательно обратиться к ней. Только попасть, говорят, очень трудно. Огромная очередь, к тому же еще надо добиться, чтобы военное ведомство выделило деньги на операцию, ведь вы, как я понимаю, стеснены в средствах. Хотя слышал фрау Сэтерлэнд оперирует и бесплатно. Вам нужно поехать в клинику Шарите и проявить настойчивость. Уверен, она спасет Пауля. Я запишу ее имя, название клиники и адрес.