Владимир Лесин - Генерал Ермолов

• Название: Генерал Ермолов
• Автор: Владимир Лесин
• Издательство: Вече
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-9533-5394-6

Генерал Алексей Петрович Ермолов — блистательный полководец, герой Отечественной войны 1812 года, успешный дипломат и суровый администратор. Его боготворили солдаты, им восхищались друзья и ненавидели враги, на него сделали ставку декабристы и… ошиблись. Он был человеком власти и порядка, но власть не доверяла ему. Почему? На этот и многие другие вопросы читатель найдет ответ в новой книге В.И. Лесина, представляющей собой самое полное на сегодняшний день жизнеописание этого выдающегося русского человека.

---

Начался период истребления и изгнания агрессора.

ОТ МАЛОЯРОСЛАВЦА ДО БЕРЕЗИНЫ

16 октября М.И. Кутузов, уведомляя П.Х. Витгенштейна о событиях под Малоярославцем, писал, что намерен нанести неприятелю «величайший вред параллельным движением» и действиями «на его операционном пути»{280}.

Наполеон отводил свою армию по Старой Смоленской дороге. С севера его подпирала бригада П.В. Кутузова, южнее следовал авангард М.А. Милорадовича и отряды В.В. Орлова-Денисова и А.П. Ожаровского, а еще левее — основные силы русских во главе с самим фельдмаршалом. На пятки французам наступали казаки М.И. Платова.

Наполеон спешил прорваться к Смоленску раньше, чем настигнут и отрежут его от баз снабжения русские войска. Отходил он с такой скоростью, писал А.П. Ермолов в донесении М.И. Кутузову, «что без изнурения людей догнать его невозможно» было. М.И. Платов бросил в погоню две бригады казаков под командованием А.В. Иловайского и Д.Е. Кутейникова. 17 октября они сблизились с неприятелем и уже не отставали от него ни на шаг.

Запас продовольствия, взятый французами из Москвы, истощился. Частью он был съеден, а частью потерян или отбит казаками и партизанами. Вот что писал в связи с этим о положении Великой армии некий Франсуа, отступавший с арьергардом маршала Даву по дороге, ведущей к Гжатску:

«При недостатке съестных припасов мы едим лошадей, трупы которых окаймляют нашу дорогу; но, находясь в арьергарде, мы зачастую встречаем лишь остатки этих животных, часть которых уже съедена идущими впереди нас. Счастливец, кто может добыть себе хотя бы это!..

Солдаты, у которых нет ни ножа, ни сабли или которые отморозили себе руки, не могут воспользоваться даже и этой пищей. Однако я видел и таких, которые, либо стоя на коленях, либо сидя, словно бешеные волки, глодали эти обнаженные остовы…»{281}

Испытывая жесточайшие мучения от голода и холода, отбиваясь от беспрерывных атак казаков, неприятель бежал так, как ни одна армия прежде не бегала. По утверждению М.И. Платова, никакое перо историка не в состоянии изобразить того, что оставлял он после себя на большой дороге к Гжатску.

Узнав о возвращении французов на Старую Смоленскую дорогу, Ермолов обратился к Кутузову с предложением направить главные силы армии на Вязьму, чтобы окончательно сорвать возможность отступления неприятеля через неразоренные русские губернии.

Из воспоминаний Цезаря Ложье:

«Холод усиливался, истощение солдат, еще ничего не евших, такое, что многие падают в обморок; другие почти не в состоянии нести оружие, но, тем не менее, желают боя, чтобы согреться, а может быть, надеются найти смерть, которая избавит их от этой долгой агонии. Среди командующих ими офицеров встречаются многие с рукой на перевязке или с забинтованной головой. Одни ранены еще под Москвой, другие под Малоярославцем»{282}.

По какой бы причине французские солдаты ни желали боя, они его получили.

Днем 22 октября русские войска пошли на штурм Вязьмы. Неприятель был опрокинут, его батареи замолкли. Первым ворвался в город отряд А.П. Ермолова в составе дивизии И.Ф. Паскевича, трех полков регулярной кавалерии и нескольких донских полков. За ним устремился авангард М.А. Милорадовича, казаки М.И. Платова и А.А. Карпова, партизаны А.С. Фигнера и А.Н. Сеславина. Французы в беспорядке бежали к Семлеву. Прикрывал их отступление корпус М. Нея, занявший место в арьергарде армии.

Однажды Кутузов, глядя с высоты наблюдательного пункта на Ермолова, преследовавшего французов, сказал офицерам своего штаба:

— А я еще сдерживаю полет этого орла… Ему бы армией командовать!

В Вязьме русские в последний раз видели прежние французские войска, недавно вселявшие в противника страх и уважение, искусство их генералов и повиновение подчиненных, попытки с достоинством встретить атакующего противника.

Уже на следующий день ничего этого не было, исчезли искусство генералов и повиновение подчиненных, каждый стал жертвою голода, истощения и превратностей погоды. В бою за Вязьму неприятель потерял до четырех тысяч человек убитыми и около трех тысяч пленными.

В тот день, когда разворачивались события под Вязьмой, Кутузов с основными силами армии находился всего в шести верстах от города и «слышал канонаду так ясно, как будто она происходила у него в передней, — свидетельствовал его адъютант Левенштерн, — но, несмотря на настояния всех значительных лиц Главной квартиры, он остался безучастным зрителем этого боя»{283}. Действительно, многие авторитетные участники войны, в том числе Ермолов, упрекали фельдмаршала в том, что он не помог Милорадовичу отрезать и уничтожить хотя бы один, а то и все три корпуса французской армии{284}.

Главнокомандующий не оправдывался, но, испытывая чувство горечи, свою позицию на всякий случай объяснил в письме влиятельному при дворе Евгению Вюртембергскому, племяннику императрицы Марии Федоровны:

«Наши молодые, горячие головы сердятся на старика за то, что он сдерживает их пыл, а не подумают, что самые обстоятельства делают больше, нежели… наше оружие. Нельзя же нам придти на границу с пустыми руками!»{285}

Обстоятельства эти — голод и холод, длинные российские версты, партизаны и казаки.

От бескормицы ежедневно гибли тысячи лошадей. Но еще до Вязьмы их трупов не хватало трем четвертям голодной армии. По пути к Смоленску стали пожирать своих мертвых товарищей.

После Вязьмы стали крепчать морозы, вызывавшие страдания, быть может, более сильные, чем голод. С каждой верстой армия Наполеона теряла боеспособность, дисциплину, порядок. Внешний вид французов вызывал у свидетелей их бегства то жалость, то смех. Были среди них генералы, покрытые старыми одеялами, и солдаты — дорогими мехами, офицеры, щеголявшие в теплых женских шапочках и в изорванных салопах.

Отдохнув четыре дня в Смоленске, французская армия снова двинулась на запад: 1 ноября из города выступили остатки корпусов Жюно и Понятовского, через сутки — гвардия во главе с Наполеоном. А вечером в город вошел арьергард Нея, теснимый егерями, драгунами и казаками Платова. Им и придется скрестить оружие в борьбе за старую русскую цитадель.

Французы оставили Смоленск, Узнав, что недалеко от Красного, в селе Кутьково, расположился отряд А.П. Ожаровского, Наполеон послал против него дивизию Молодой гвардии. Докладывая М.И. Кутузову об этом нападении, Адам Петрович писал:

«Быстрое стремление столь превосходных сил в ночное время не только не привело нас в замешательство, но даже было принято, как свойственно российским войскам, с совершенным порядком и духом»{286}.

Этот рапорт сегодня может вызвать чувство гордости за деяния предков, если отнестись к нему с доверием. А он этого не заслуживает.

А.П. Ожаровский потерпел страшное поражение. Это, по мнению Д.В. Давыдова, было «справедливое наказание за бесполезное удовольствие глядеть на тянувшиеся неприятельские войска и после спектакля ночевать в версте от Красного». При этом он потерял половину своих людей{287}.

А.П. Ермолов, в осведомленности которого сомневаться не приходится, писал:

«Молве о случившейся неудаче старались придать желанное направление, что, впрочем, не препятствовало самим подробностям сделаться известными. Государю описано было происшествие с выгоднейшим истолкованием, и все остались довольными!»{288}

Заставив Ожаровского отступить в Палкино, Наполеон открыл своим войскам путь на Оршу и сразу отправил туда корпуса Жюно и Понятовского. Сам же с гвардией остался в Красном ожидать подхода маршалов Богарне, Даву и Нея, которые, преодолевая невероятные трудности, медленно продвигались на соединение с императором.

В трехдневных боях под Красным Наполеон потерпел поражение. Французы потеряли здесь девятнадцать тысяч человек пленными и двести девять орудий{289}. Погибших никто не считал, но историки оперируют цифрами от шести до десяти тысяч человек, неизвестно, из каких источников извлеченными{290}.

Потери русских были значительно меньше, но все-таки велики — до двух тысяч убитыми и ранеными{291}.

«Вот еще победа!.. Бонапарте был сам, и кончилось тем, что разбит неприятель в пух». Так считал Кутузов! Но были и другие мнения…

Признанием заслуг фельдмаршала Кутузова перед Отечеством было повеление государя именовать его князем Смоленским.

В реляции на высочайшее имя Михаил Илларионович отметил, что под Красным генерал-лейтенант Ермолов показал примеры «рвения к службе, личной неустрашимости и военных способностей, чем много содействовал совершенному поражению неприятеля»{292}. Государь наградил героя шпагой, украшенной алмазами.

Сразу после трехдневных боев под Красным М.И. Кутузов сформировал еще один авангард под началом А.П. Ермолова. В состав его вошли два кирасирских, лейб-гвардии егерский и Финляндский полки, двенадцать батальонов пехоты Г.В. Розена и несколько орудий полевой и конной артиллерии.