Владимир Лесин - Генерал Ермолов

• Название: Генерал Ермолов
• Автор: Владимир Лесин
• Издательство: Вече
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-9533-5394-6

Генерал Алексей Петрович Ермолов — блистательный полководец, герой Отечественной войны 1812 года, успешный дипломат и суровый администратор. Его боготворили солдаты, им восхищались друзья и ненавидели враги, на него сделали ставку декабристы и… ошиблись. Он был человеком власти и порядка, но власть не доверяла ему. Почему? На этот и многие другие вопросы читатель найдет ответ в новой книге В.И. Лесина, представляющей собой самое полное на сегодняшний день жизнеописание этого выдающегося русского человека.

---

Французы тоже понесли большие потери. Погибли многие генералы и командиры полков. Маршалов Наполеона, кажется, стала покидать уверенность. Они запросили у императора подкреплений, но получили отказ.

Семеновские флеши, покрытые тысячами убитых людей и лошадей, несколько раз переходили из рук в руки. Ближе к полудню начался последний отчаянный штурм уже разрушенных укреплений. П.И. Багратион решил предупредить врага контратакой.

«Вот тут-то и последовало важное событие, — вспоминал позднее поручик Апшеронского пехотного полка Ф.И. Глинка. — Постигнув намерение маршалов и видя грозное движение французских сил, князь П.И. Багратион замыслил великое дело. Приказания отданы, и все левое крыло наше по всей длине своей двинулось с места и пошло скорым шагом в штыки»{223}.

Атака русских была отбита.

Теперь Даву повел своих героев в штыковую атаку. Осыпаемые градом русских пуль, французские гренадеры не отстреливались. П.И. Багратион, хорошо знавший цену воинской отваги, восторженно приветствовал врага криками: «Браво, браво!» Это был последний бой князя Петра, любимца А.В. Суворова и всей армии, смертельно раненного осколком ядра.

«В мгновение пронесся слух о его смерти, и войско невозможно удержать от замешательства, — свидетельствует А.П. Ермолов. — Никто не внемлет грозящей опасности, никто не думает о собственной защите: одно общее чувство — отчаяние. Около полудня вторая армия была в таком состоянии, что некоторые части ее, не иначе как, отдаляя на выстрел, можно было привести в порядок»{224}.

Семеновские флеши, вошедшие в историю Отечественной войны с именем П.И. Багратиона, оказались в руках французов. Командование 2-й армией временно принял на себя П.П. Коновницын. Он отвел войска за овраг и стал готовиться к отражению атак противника. Первые попытки сместить русских с новой позиции были отражены.

Князь Н.Д. Кудашев, прибывший на командный пункт тестя М.И. Кутузова, донес о положении 2-й армии, пришедшей в замешательство после ранения князя П.И. Багратиона. Выслушав зятя, главнокомандующий приказал А.П. Ермолову, стоявшему рядом, немедленно отправляться во вторую армию, привести ее артиллерию в порядок, снабдить снарядами, в которых она испытывала недостаток, и, если возникнет в том необходимость, указать на недостатки с учетом местных условий и «обстоятельств настоящего времени»{225}.

Взяв из резерва М.Б. Барклая-де-Толли три роты батарейных орудий с полковником А.П. Никитиным, «известным отличной храбростью», А.П. Ермолов пустился на левый фланг решать поставленную перед ним задачу. За ним увязался и сам начальник артиллерии первой армии генерал-майор граф А.И. Кутайсов.

— Александр Иванович, вам не следует ехать со мной, — убеждал Ермолов Кутайсова. — Князь Кутузов чрезвычайно сердится, не видя вас при себе.

«Не принял он моего совета», — сожалел Алексей Петрович, вспоминая славный день Бородина{226}.

* * *

После падения Багратионовых флешей главным пунктом Бородинского сражения стала Курганная высота, на которой была возведена батарея. Атаки на нее начались еще в 10 часов утра. Теперь же она попала под перекрестный огонь французской артиллерии, который нарастал с каждой минутой. «Ядра с визгом ударялись о землю, выбрасывали вверх кусты и взрывали поля, — вспоминали пережившие этот ад солдаты и офицеры лейб-гвардии Московского полка. — Сверкало пламя, гремел оглушительный гром»{227}.

После ожесточенной артиллерийской подготовки в атаку на высоту пошла итальянская дивизия Ж.Б. Брусье, но огнем из сорока шести орудий она была отброшена.

Готовя вторую атаку, Е.Н. Богарне усилил Ж.Б. Брусье французской дивизией Ш.Л. Морана, взятой из корпуса Л.Н. Даву. Впереди нее шла бригада Ш.О. Бонами, которая уже ворвалась на Курганную высоту, обороняемую солдатами корпуса Н.Н. Раевского. Сам командир его оказался в смертельной опасности.

— Ваше превосходительство, — услышал Раевский голос своего ординарца, — спасайтесь!

Николай Николаевич оглянулся и увидел в шагах пятнадцати от себя французских гренадеров, ворвавшихся в редут со штыками наперевес. Он с трудом пробрался на левый фланг позиции своего корпуса, вскочил на лошадь и увидел, как генералы Илларион Васильевич Васильчиков и Иван Федорович Паскевич, выполняя его приказ, устремились со своими солдатами на неприятеля. Многие из них пали в неравном бою или были рассеяны. При восьмидесяти орудиях русских батарей не осталось уже ни одного заряда.

В наступление пошла сначала итальянская дивизия Ж.Б. Брусье, а за ней французская Ш.Л. Морана. Уже изготовилась к броску королевская гвардия Е.Н. Богарне. Ее «полки строятся во взводную колонну. Легкие отряды открывают путь, за ними идут гренадеры, стрелки и драгуны. Радость, гордость, надежда сияют на всех лицах… В шуме падающих бомб и гранат, непрестанного свиста железа и свинца раздаются крики: «Да здравствует Император! Да здравствует Италия!»

Такими словами передал предчувствие победы скромный офицер Великой армии Цезарь Ложье{228}.

Дивизия Ж.Б. Брусье была отброшена, но авангард дивизии Ш.Л. Морана под началом бригадного генерала Ш.А. Бонами ворвался на батарею Н.Н. Раевского.

Ермолов, спешивший во вторую армию с тремя конно-артиллерийскими ротами, обратил внимание на то, что защитники батареи, расстреляв все заряды, оставив восемнадцать орудий, в беспорядке отступают. Алексей Петрович понимал, к каким гибельным последствиям может привести потеря этой важной высоты. Он взял из резерва четыре пехотных полка и, бросая перед солдатами горсти знаков Военного ордена, увлек их в штыковую атаку.

Алексей Петрович вспоминал:

«Бой яростный, ужасный продолжался не более получаса: сопротивление встречено отчаянное, высота отнята, орудия возвращены, и не слышно ни одного ружейного выстрела.

Израненный штыками, можно сказать снятый со штыков, неустрашимый бригадный генерал Бонами был пощажен; пленных не было ни одного, из всей бригады спаслись бегством немногие…»{229}

Неустрашимого генерала Шарля Августа Бонами Ермолов отправил в Орел к своему отцу Петру Алексеевичу, которого «просил иметь о нем особенное попечение»{230}.

Потери были огромные. Вместе с Ермоловым в контратаке участвовал начальник артиллерии первой армии генерал-майор Александр Иванович Кутайсов. Его лошадь вернулась в лагерь без седока, «седло и чепрак на ней были обрызганы кровью и мозгом». Через некоторое время и Алексей Петрович получил контузию, что заставило его покинуть Курганную высоту{231}.

Возвращением Курганной высоты, утверждал Николай Николаевич Муравьев-Карский, «Ермолов спас всю армию»{232}.

О подвиге Алексея Петровича писали в своих воспоминаниях многие русские участники сражения и французский генерал Филипп Поль Сегюр. И лишь один Лев Николаевич Толстой поставил его под сомнение. Офицер гвардейской артиллерии Авраам Сергеевич Норов, исследуя документальную основу романа «Война и мир», счел «даже неуместным возражать» писателю, ибо отважный генерал-лейтенант возглавил контратаку на глазах у всей армии{233}.

Граф Л.Н. Толстой, бесспорно, — великий писатель, но в России были и великие полководцы (М.И. Кутузов, М.Б. Барклай-де-Толли, например), а они дали высокую оценку подвигу А.П. Ермолова{234}. Поэт-партизан Д.В. Давыдов тоже неплохо разбирался в военном деле, и он писал:

«Все беспристрастные свидетели этого побоища громко признают Ермолова главным героем этого дела; ему принадлежит в этом случае и мысль и исполнение»{235}.

Утвердившись на Курганной высоте, Ермолов отправил своего адъютанта Павла Христофоровича Граббе с донесением об этом успехе к Барклаю-де-Толли. Позднее будущий декабрист писал;

«Я нашел его под картечью, пешком, генерал что-то ел. С улыбающимся, светлым лицом он выслушал меня, велел поздравить Ермолова со знаменитым подвигом»{236}.

Русские готовились отразить очередную атаку неприятеля.

Королевская гвардия Евгения Богарне уже перешла через реку Колочу, но неожиданно повернула назад и поспешила вернуться назад. Что случилось?

Атаку королевской гвардии сорвал начавшийся рейд казаков М.И. Платова и кавалерии Ф.П. Уварова. Более двух часов потребовалось Наполеону, чтобы восстановить порядок на левом фланге своей позиции. Русские войска получили передышку.

Историки утверждают: за это время главнокомандующий произвел перегруппировку наличных сил, подкрепил резервами вторую армию, пришедшую в расстройство после ранения П.И. Багратиона, и защитников Курганной высоты. А вот непосредственный участник этих событий А.П. Ермолов писал, что «князь М.И. Кутузов, пребывавший постоянно на батарее у селения Горки», не понимал, «сколь сомнительно и опасно положение наше, надеялся на благоприятный оборот. Военный министр, обозревая все сам, давал направление действиям, и ни одно обстоятельство не укрывалось от его внимания»{237}. Именно М.Б. Барклай-де-Толли послал на левый фланг Бородинской позиции гренадерскую дивизию и генерала Д.С. Дохтурова, который и привел войска в порядок, а героев Н.Н. Раевского заменил свежим корпусом А.И. Остермана-Толстого.