Андрей Зверинцев - Сын Грома

• Название: Сын Грома
• Автор: Андрей Зверинцев
• Жанр: Альтернативная история

Альтернативная история. Интересно, а что было бы, если… если бы Иуда не предал бы Христа стражникам, если бы прокуратор Понтий Пилат не послал его на казнь, если бы народ иудейский распял вместо Иисуса разбойника Варавву, если бы святые апостолы не разнесли по земле весть о чудесном воскрешении Христа? Что было бы с нами, с миром, с человечеством?

---

— По вере им и воздастся, — устало сказал Иоанн.

— Но, а все же, — не унимался хозяин. — Яви нам силу своего Бога.

— Что с ними?

— Колченогий вот ногу спрямить не может, а молодица — та порчена немотой. Не иначе бесовы проделки… Помоги сирым, старче. Попроси Бога своего за них. Побеспокой своего Распятого.

— Брысь ты, — стукнул в пол посохом Иоанн на хозяина. — Не богохульствуй, язычник. Не поминай имя Господа всуе. — И, смягчившись, обратился к колченогому страннику: — А ну, дядюшка, пройди-ка, — попросил он колченогого.

Тот с сидячего положения сначала лег на живот, потом кое-как поднялся с пола и проковылял из своего угла к двери и обратно. Остановился в углу и стал во все глаза глядеть на таинственного старца в ожидании чуда.

Хозяин тем временем схватил за волосы таращившуюся на пришельца в страхе девицу и подвел к Иоанну, отпустил руку, пригладил ей волосы и предложил:

— А ну, матушка, каркни на дядю.

Немая, не очень понимая, чего от нее хотят, как голодный птенец, раскрывала рот, таращила глаза на старца, пожимала плечами и сипела горлом.

Гордый хозяин сверлил старца своим единственным глазом, ожидая, когда тот начнет призывать своего Бога. Он много слышал, что Галилеянин помогал просветленным старцам совершать чудо, и очень хотел наблюдать за процедурой целительства, чтобы потом свидетельствовать о чуде. Говорили, что раньше у него была светлая голова и он понимал много смыслов, но теперь все забыл, и в памяти ничего не удерживалось.

Иоанн понял, что не надо тревожить Бога. Он поможет сирым народным средством. Старый рыбак Зеведей учил своих сыновей: клин клином вышибают. Вот и решил Иоанн испробовать отцовский опыт.

Колченогий и немая не сводили с него глаз.

— Помоги нам, господин мой, — попросил колченогий, — помоги, и мы примем веру твоего Бога. Я слышал о Распятом Галилеянине. Он умел исцелять. Усопших поднимал с одра… Что нам делать, скажи?

— Ладно, — согласился Иоанн. — Я скажу, что тебе делать. Ложитесь на циновку у окна. Немая пусть ляжет ближе к стенке, а ты — рядом. Она пусть спит. А ты не спи. Жди. Как немая заснет, подними ей рубаху и постарайся раздвинуть ей ноги.

Праведник колченогий едва не грохнулся на пол от изумления. Он вытаращил глаза, а хозяин лачуги — одноглазый Гай — радостно заулыбался. Такое лечение было ему по душе. Такое он признавал. Если б он знал, что лечить глухонемую — молодую еще, грудастую девку — надо таким лекарством, о, он куда как сумел бы. Уж во всяком случае, лучше колченогого калеки. Он даже хотел предложить себя в качестве лекаря, но степенный вид старца смутил одноглазого Гая, и он промолчал.

— Побойся своего Бога, старец, — с беспокойством глядя на немую: вдруг она слышит, какой сговор против нее намечается, запротестовал праведный колченогий. — Разве я блудник какой, чтобы раз-двигать женщине во время сна ноги. Окстись, гре-ховодник!

— Хочешь исцелиться, делай, как я сказал, — устало повторил Иоанн.

— Да не смеешься ли ты над нами, старче? Не бес ли тебя, старого, попутал? — поддержал сомнения хромого пригревший странника и болезных пилигримов одноглазый хозяин дома, печалясь, что не ему выпало лечить немую. Он даже осудил нашего старца. — Где это видано, чтобы лечить немоту бессловесную через раздвигание женщине ног. Никогда не слышал! Клянусь Зевсом!

— И я не слышал, — поддакнул колченогий.

— А ты слышала? — обратился Гай к глухонемой.

Та неопределенно пожала плечами, как это она делала всякий раз, когда к ней обращались с вопросом или за советом, не ведая о ее безъязыкости.

— Дерзай, брате, — сказал Иоанн хромому. — Не сделаешь — пожалеешь.

Колченогий вздохнул, покачал маломудрой своей головой простолюдина и улегся на циновку рядом с засыпающей немой. И стал ждать, когда та заснет. Немая, уже не раз ночевавшая в придорожных канавах со своим безгрешным колченогим спутником, доверчивая, как овечка, спокойно отвернулась к стене. И сон тотчас слетел на нее.

Поверив словам старца, колченогий, едва немая заснула, с некоторым сомнением запустил ей под рубаху обе руки, коснулся ее теплого голого живого тела и замер. Он почувствовал, как у него поднимается настроение и, говоря современным языком, повышается тонус. Ай, какой мудрый этот старик, подумал он! И пожалел, почему он никогда не делал этого раньше, когда спал с этой немой в различных вертепах и в домах, где им давали приют. Ай да старик!

А что немая? Немой же в этот момент снился обольститель-бес, предосудительно хватающий ее за набедренную повязку. Немая замерла: чего этот бес надумал? А тем временем колченогий, подивившись новым, непривычно сладостным ощущениям, начал тихонько продвигать свою руку выше и раздвигать ноги немой, не переставая удивляться тому, как поднимается у него настроение. И тут немая поняла, что бес, ухвативший ее набедренную повязку, хочет овладеть ей. Познать ее! Мерзкое отродье! Не бывать этому! Она с криком вскочила и, ругаясь грязными словами, — да-да! именно так — накинулась с кулаками на хромого, принимая его за беса, потому что это именно его руки были у нее под рубашкой. Она ведь не ведала, что руки он распускал исключительно с лечебной целью. Получив удар по лицу, колченогий ахнул и метнулся к двери. Немая же орала на весь дом благим матом. У одноглазого Гая от радости из его единственного глаза выкатилась слеза. И тут они все, кроме праведного, изумленные, пришли в себя. Ибо у нее прорезалась речь, а колченогий скакал, как заяц. Одноглазый Гай вытер слезу и стоял, открыв рот, притопывая босой ногой. Чудо!

Ночью никто, кроме праведника, не спал. Немая без остановки что-то говорила и говорила, видно, хотела высказать все, что накопилось у нее за годы немоты. Колченогий кругами ходил по комнате, изредка подскакивая, как козел Азазел, а хозяин, одноглазый Гай, все думал и думал о том, что вот как повернулась судьба, наконец-то он стал обладателем тайного лекарского знания и теперь сам сможет врачевать убогих, которыми полна округа. И будет у него хлеб на старость.

Да, читатель. Каких только приключений не случалось с праведным Иоанном во время его хождений по Малоазийским языческим землям. И смех был, и были слезы…

Утром, когда Иоанн собрался покинуть кров гостеприимного одноглазого Гая, по-христиански приютившего поздним вечером одинокого старца, к нему, как репей, прилепились излечившиеся с его помощью ночлежники и стали просить взять их с собой. Лишившись своих хворей, они не знали, что им дальше делать. Как жить дальше? Как строить жизнь? Они не были готовы к новой прекрасной жизни. Колченогий все подпрыгивал, проверяя надежность своего излечения, а вчерашняя немая, не переставая, несла всякую околесицу, осваивая членораздельную речь. Иоанн с чисто научным интересом прислушивался к ее говору: ему было интересно, на каком же языке она будет теперь изъясняться, ибо он помнил, что ночью она обличала колченогого в посягательстве на ее честь и достоинство на древнееврейском языке с примесью греческого, изредка используя латынь.

Пока Иоанн так размышлял, с улицы донеслись грохот барабана и звук военной трубы. По дороге мимо дома Гая двигался отряд стражников во главе с восседавшим на белом коне командиром. На плечи его был накинут пурпурный плащ, а грудь украшала увесистая золотая бляха с выбитой на ней большой головой льва. Это, видимо, и был тот самый посланец кесаря — трибун Антоний Марцелл, о котором вчера говорил Гай и который прибыл в поселения для расправы с местными христианами. Иоанн бывал здесь несколько лет назад, и ему тогда удалось создать небольшую христианскую общину. Но потом до него дошли слухи, что приходской старшина умер и община дышит на ладан. Вот он и прибыл сюда, чтобы вдохнуть в здешних христиан новую жизнь. Но римляне, видимо, решили опередить его и уничтожить даже то, что еще оставалось от общины. Сменивший на римском троне умеренного Тита Веспасиана новый кесарь Домициан, видно, взялся за христиан всерьез.

В конце двигавшейся колоны, окруженные стражниками, шли женщины с детьми, старухи, несколько молодых мужчин; тащились старики с посохами — всего человек пятьдесят. Марцелл проехал мимо стоявшего у разбитой лачуги Гая Иоанна и приставших к нему двоих ночлежников. Римлянин даже не повернул в их сторону головы. Однако от отряда отделились двое стражников и, слегка покалывая старца и его компаньонов пиками, загнали их в общую толпу задержанных.

Люди шли молча, обреченно опустив головы. Многие плакали. Какая-то женщина пробилась сквозь толпу к Иоанну и поцеловала ему руку. Иоанн узнал ее. Это была жена приходского старшины. Бывшая немая, которая держалась с ним рядом, увидев это, тоже поцеловала Иоанну руку.

Женщина сказала:

— О, авва, зачем ты пришел сюда? Разве тебя не предупредили?