Питирим Сорокин - Человек. Цивилизация. Общество

• Название: Человек. Цивилизация. Общество
• Автор: Питирим Сорокин
• Издательство: Политиздат
• Жанр: Культурология
• Год: 1992
• ISBN: 5-250-01297-3

В сборнике впервые осуществлена попытка дать целостное представление о творчестве одного из основоположников русской и американской социологических школ — Питирима Александровича Сорокина (1889–1968). В издание включены сочинения по культурологии, социально-политической, социологической и философской проблематике, написанные в России, а также переводы наиболее известных работ, отражающих почти полувековой период его исследований в США.

Адресуется всем интересующимся историей, философией и социальной мыслью XX века.

---

2). Нельзя, далее, считать преступлением, как думают многие, акты, причиняющие страдание, в силу того только, что они причиняют страдание. Может быть дан ряд актов, причиняющих страдание кому-нибудь, но не возбуждающих в душе этого же или других индивидов специфического душевного процесса, в силу которого эти акты должны были бы считаться преступными. Так, например, полиция сплошь и рядом «при исполнении своих служебных обязанностей» причиняет ряд психических и физических страданий, однако сплошь и рядом эти акты не квалифицируются как лично пострадавшими, так и другими лицами как акты преступные. Они не вызывают специфического процесса в их психике, а потому и не могут быть преступными. Не квалифицируются, далее, как преступные и те акты, причиняющие страдание, которые делаются, например, для «блага» терпящих страдание индивидов, например, акты хирурга, доктора, подчас причиняющие немалое страдание, или же акты педагога, с педагогическими целями нередко вызывающего у ученика ряд переживаний с отрицательным чувственным тоном…

Иначе говоря, хотя преступные акты и причиняют в большинстве случаев то или иное страдание, но логическим моментом, делающим их преступными, являются не страдания, а то, что они возбуждают специфическое душевное переживание.

Итак, для того чтобы определить класс преступных актов, необходимо охарактеризовать те признаки специальных психических переживаний, наличность которых в «душе» индивида и обусловливает собою квалификацию им тех или иных актов как актов преступных.

Эта задача, по существу, уже выполнена была нами выше, при квалификации трех основных категорий психических процессов, которыми сопровождаются восприятие или представление своих или чужих актов.

Там было указано, что как при совершении своих, так и при восприятии чужих актов, а равно и при простом представлении того или иного поведения мы испытываем не одинаковые душевные переживания, а переживания качественно различные. Одни акты и виды поведения, как свои, так и чужие, мы переживаем и сознаем как акты «дозволенные или должные», «справедливые» и приписываем себе и другим то право на их совершение, то право на их «приятие», то право на их нетерпение, то обязанность их совершить, то обязанность их терпеть, то обязанность воздерживаться от них.

Это распределение взаимных прав и обязанностей дано почти у всех людей. Как бы разнообразны и сложны ни были взаимоотношения, возникающие между индивидом и другими, а равно и среди других индивидов между собою, для каждого конкретного случая у каждого индивида уже есть своего рода «рецепт», что дозволено одной стороне и к чему обязана другая, каков тот вид взаимоотношения, который, по мнению индивида, будет «справедливым», «нормальным» или должным в данном случае. Каким образом появляются в индивиде подобные представления должного и не должного поведения, этот вопрос нас здесь не интересует, важно то, что они есть. Как уже выше было указано, наша психика при совершении и восприятии подобных актов остается, так сказать, нейтральной, в ней не возникает ни ненависти, ни любви, ни злобы, ни благодарности.

Если теперь индивид совершает, или воспринимает, или представляет акт, противоречащий его представлениям должно-дозволенного поведения, — акт уже вызывает в душе его иные переживания. Противоречие переходит в оскорбление, оскорбление вызывает вражду, иногда доходящую до ненависти, акт произвольно начинает казаться чем-то отрицательным, отталкивающим и получает в итоге ряд различных названий, говорящих о его морально-отрицательном характере. Акты преступные, запрещенные, безнравственные, грешные, несправедливые, беззаконные, не должные и т. д. — все эти акты имеют между собой то важное сходство, что они противоречат «дозволенно-должному» поведению индивида и с этой точки зрения все они суть акты однородные, хотя и носят различные названия, в зависимости от того, в какой сфере они совершаются (в религиозной ли, в нерелигиозной и т. д.).

В каждом преступном акте даны по меньшей мере два элемента психической жизни: а) представление «запрещенного» акта и б) отталкивательная эмоция. А так как «запрещенность» (а равно и несправедливость, беззаконность, греховность, безнравственность, непозволительность и т. д.) акта сводится в конечном счете к противоречию с представлением «дозволенно-должного» поведения, то элемент «а» можно заменить представлением акта, противоречащего представлению «дозволенно-должного» поведения. К этим двум основным элементам преступного акта в дальнейшем очень часто присоединяется чувственный элемент — страдание: преступный акт, действительно совершенный, а иногда и просто представленный, очень часто вызывает переживание, сопровождающееся отрицательным чувственным тоном. А на почве этих элементов в дальнейшем уже самопроизвольно возникает ряд чувственно-эмоциональных процессов: переживания «оскорбления», вражды, ненависти, желания отмстить и т. д.

Эти специфические переживания даны почти у всех людей всех времен и народов[70]. У первобытных народов эти запрещенные акты называются различными словами; этнографы дали этим актам общее нарицательное название «табу», взятое у полинезийцев.

Такими «запрещенными» актами являются с точки зрения любого индивида акты, противоречащие тем поступкам и тому шаблону поведения, который сознается им как «должный». Иначе говоря, преступные или запрещенные акты суть акты, противоречащие «дозволенно-должному» шаблону поведения.

Таково простейшее определение преступления. Следовательно, общим признаком всего класса преступных актов и преступного поведения (с точки зрения любого индивида) будет признак противоречия их с поведением и актами, осознаваемыми как «дозволенно-должные» (противоречие атрибутивно-императивным переживаниям). Это представление «противоречащего» акта приводит в действие отталкивательную эмоцию, а к ним затем уже может присоединиться ряд новых психических элементов: чувств, эмоций и т. д.

Это определение преступления по своему логическому характеру — абсолютно (все акты и виды поведения, обладающие указанным признаком «а», будут преступными с точки зрения соответственного индивида). Но по содержанию самих актов, вызывающих эти переживания «запрещенности» в том или ином индивиде, оно относительно. Относительно — в том смысле, что оно допускает квалификацию каких угодно актов в качестве актов преступных. Если кто-нибудь приписывает родителю право убивать всех своих детей, а им — обязанность подставлять себя под нож отца («должное» поведение с точки зрения данного индивида), то все акты детей, коль скоро они попытались бы оспаривать и бороться против таких поползновений родителя, квалифицировались бы таким лицом как акты преступные. Если же кто-нибудь считает обязанностью родителей не бить детей, а их правом — не терпеть побоев («должное» взаимоотношение), то, очевидно, всякий акт родителя, реализующийся в виде тех или иных побоев, с точки зрения такого лица будет преступным. Вообще говоря, всякий акт потенциально может быть преступным, если соответственными будут представления должного поведения у того или иного субъекта… Говоря образно и сравнивая осознание акта в качестве преступного со светом прожектора, мы можем сказать, что «преступный» свет или цвет акта находится не в нем самом, а в психике индивида. Как ночью освещаются только те предметы, на которые падает свет прожектора, так и «преступным цветом» окрашиваются лишь те акты, на которые психика индивида (в зависимости от возбуждения в ней соответственного переживания) наводит или налагает эту «преступно-запретную» окраску…

Из сказанного будет понятно, почему различными людьми квалифицировались как преступные акты — акты чисто воображаемые, не имеющие внепсихического бытия (акты духов, ведьм, чертей, ангелов и т. д.), или «акты» «неодушевленных» или не одаренных психикой (с нашей точки зрения) предметов: утесов, деревьев, животных и т. д.

Подобные «ошибки» объясняются с этой точки зрения чрезвычайно просто.

Раз в соответствующем индивиде они казались преступными и возбуждали в нем соответственные переживания — он и квалифицировал их в качестве актов запрещенных.

Таково в основных чертах понятие класса преступных актов или преступлений.

До сих пор отправным пунктом нашего анализа был индивид и характер его психических переживаний; теперь ничто не мешает нам выйти за его пределы в социальную группу…

Если один и тот же акт или ряд актов будет противоречить шаблону «должного» поведения целой группы лиц, то этот акт будет преступлением для всей этой группы лиц. А так как группы взаимодействующих индивидов известны под различными названиями: то тотемического клана, то рода, то семьи, то церкви, то научного общества, то государства — то тем самым могут быть даны акты, преступные с точки зрения тотема, рода, семьи, государства, церкви и т. д., лишь бы они вызывали в психике их членов соответственные переживания. Такова сущность и определение актов, являющихся преступными с точки зрения коллектива.