Огюстен Кальме - Трактат о Явлениях Ангелов, Демонов и Духов

• Название: Трактат о Явлениях Ангелов, Демонов и Духов
• Автор: Огюстен Кальме
• Жанр: Культурология

Трактат о Явлениях Ангелов, Демонов и Духов, а также о Привидениях и Вампирах в Венгрии, Моравии, Богемии и Силезии. С приложением оригинальных документов первых вампирических расследований. Сост. и послесл. С. Шаргородского. — Б.м.: Salamandra P.V.V., 2013. - 338 c., илл. — (Gemma magica: Материалы и исследования по истории магии и оккультизма: Новая серия, вып. I.) — PDF.

Впервые почти за 150 лет к читателю возвращается легендарная книга. Это трактат ученого аббата-бенедиктинца О. Кальме, посвященный явлениям ангелов, демонов и духов, привидениям и вампирам. Со страниц сочинения Кальме, написанного в первой половине XVIII в., встают призраки и демоны, визионеры и колдуны, вампиры и ревенанты.

Книга аббата Кальме стала наиболее известным в Европе XVIII–XIX вв. вампирологическим трактатом и неиссякаемым источником литературных воплощений вампиров.

В послесловии раскрываются взгляды Кальме-вампиролога на фоне вампирологических дебатов эпохи и вампирской эпидемии в Западной Европе, а также история книги в Европе и России.

К трактату приложены впервые переведенные на русский язык оригинальные протоколы и другие документы, связанные с расследованиями случаев вампиризма в первые десятилетия XVIII в., которые породили и вампирскую лихорадку, и отразившиеся в высокой и массовой культуре представления о вампирах.

---

Таким образом, замкнувшись в самом себе, йогист или отшельник в этом состоянии создает для себя особый мистический мир и думает, что восторжествовал над природой, тогда как на самом деле он наслаждается только собственным самообольщением. Явления животного магнетизма несомненно истинны, но они возможны только в болезненном состоянии; между тем, йогисты принимают эти явления за сверхъестественное и вместе за самое нормальное состояние души, самоуглубленной в самое себя для победы над действительной природой: разрушительное влияние физической силы на человека, подверженного припадкам сомнамбулизма, они принимали за необыкновенную, чудодейственную силу, посредством которой душа по своему желанию распоряжается всей природой; обманчивые видения напряженной фантазии приняты за действительное внутреннее озарение; мистическое исступление и совершенная бессознательность считаются высочайшим блаженством.

Несмотря на неосновательность этого учения о степенях для достижения магической или чудодейственной силы (vibbouti)[298], оно принято новейшими сектами Буддистов: Йогачарьями и мистиками или тантристами (волхвами).

Буддийский мистицизм состоит в стремлении разума в те высшие и отвлеченные идеи, которые он создал о высших мирах. В этом состоянии, по мнению мистиков, в духе рождаются новые силы и способности, более и более возвышающие его в пределы очищения. Силы духа никогда не обладают таким могуществом, как в то время, когда они сосредоточиваются на одном пункте. Это сосредоточение, это углубление есть погружение в Самади, которое имеет две степени, Дьяны или созерцания (чувственного) и Самапатти или самопогружения (духовного); каждая из них разделяется на четыре степени или вида, соответственно известным сферам высших миров, так что существа, находясь на этих степенях, еще в чувственном мире, постепенно как бы утончают свою природу до образа высших небесных существ и, проявив в себе самую высшую степень утончения Сансары, они свободно могут перейти уже в мир Нирваны. Созерцающий Дьян во всех видах испытывает блаженство, анализирует ли его ум созерцаемое, или сосредоточивается на одном пункте, или же равнодушно относится к радости и не испытывает никаких ощущений. Самопогруженный Самапатти чужд всех представлений чувственных, обладает безграничным знанием, в котором сливается прошедшее, настоящее и будущее. Погруженный в Самади производит удивительные вещи, нет ничего недоступного для его произведений посредством такого сосредоточенного духа; он (погруженный в Самади) может освещать все миры и отражать их в самом себе и т. п. Он может делаться невидимым и делать невидимыми других и пр. Кто уяснит себе идеи до того, что сливается с ними, пред тем вдруг раскрываются сокровенные таинства и силы. А это и составляет вступление на путъ прозрения. Состояние Самади достигается не только выполнением известных умственных и нравственных условий, но и есть плод изучения известных приемов и искусства; так, наприм., один из низших приемов заключается в счете дыханий и выдыханий.

Эти средства для достижения необыкновенной силы ясновидения и возникающая отсюда сила ясновидения или высшие чудотворные качества, наприм. способность летать, знать чужие земли и проч., известны были, как сознавались Буддисты, и Тиртикам, т. е. иноверцам, или еретикам буддийским. т. е. Йогачарьям.

Таким образом, учение о Йогах повторилось и в буддийском мистицизме. Браманский отшельник считал природу небытием, призраком; новый Буддизм пустотой, а потому как тот, так и другой отвергли реальность мира чувственного и удовлетворялись только внутренним, духовным знанием. Как Йогисты, так Йогачарии признавали реально существующей только душу. Как в Санкия Сесвара, так и, по мнению Йогачариев, душа должна освободиться, для достижения ясновидения, от мира чувственного. Как в Санкия Сесвара, так и в Буддийском мистицизме главное занятие духа есть сосредоточенное в самом себе созерцание или самоуглубление. Как там, так и здесь человек должен пройти известные степени для достижения ясновидения. Как Йогисты, так и мистики буддийские равно признают чудодейственную силу и притом признают за ней одни и те же действия.

Понятно после этого, что как сила ясновидения вибути браманских отшельников, так и сила ясновидения буддийских одно и то же и происходят из одних и тех же причин. И потому, объяснив, в чем состоит ясновидение браманских отшельников, мы не считаем нужным повторять здесь вышеприведенные объяснения.

Говоря о буддийском мистицизме, мы считаем нужным сказать несколько слов о Дарани, или о мистических формулах и выражениях, посредством которых, думают мистики, можно производить все. Посредством этих формул может быть выражено всякое понятие и всякое существо, и кто усвоил эти формулы неоднократным повторением или даже созерцанием букв, из которых состоят эти формулы, тот приобретает огромную власть над всеми. Этими формулами можно вызывать самих Будд и покорять духов и самих богов и проч. Занимающийся чарами должен быть чист, чтобы чрез это быть способным к восприятию тайн сосудом. Человек, которого дух занят постоянно созерцанием Будды, а язык постоянным повторением заклинаний, приобретает верховную Сидди, или ту сверхъестественную силу, которая даруется чарами. Сидди состоит из трех степеней: низшая степень Сидди заклинаниями и лекарствами доставляет владычество над богами, драконами и якшами, власть над их наваждениями, над ядами и ядовитыми животными; средняя степень — богатство, долгоденствие, знатность и почтение; верховная Сидди, или высшая ее степень, доставляет прозрение, невидимость, способность принимать различные видоизменения, покоряет демонов, светила, богов и пр. Словом, Сидди, по мнению мистиков, становится божеством и потому приобретает такое могущество. Очевидно, что это жалкое самообольщение, обязанное своим происхождением несчастному состоянию ясновидения или животного магнетизма.

Вследствие гонения со стороны Браманства с одной стороны и вследствие уступчивости и пассивности своей, а также индифферентного отношения к другим религиям с другой стороны, Буддизм распространился во многих соседних странах: в Монголии, Китае, Тибете, на острове Цейлоне, Японии и других местах.

Но особенно легко было Буддизму в Китае ужиться подле государственной религии и быть терпимым, при недостатке воодушевлеиия и энергии, при равнодушии ко всему идеальному Китайцев. Только некоторые восприимчивые натуры, имевшие высшие понятия о жизни, приняли Буддийское учение и вместе с ним заблуждения о чарах; другие Китайцы остались равнодушными к новому учению. Как бы то ни было, волшебство или, правильно выражаясь, убеждение в возможности волшебства распространилось и в Китае, через Буддизм.

Впрочем, чародейство и волшебство было известно в Китае гораздо прежде Буддизма. Оно возникло в Китае из религиозного учения, основанного Лао-це, одним из старейших современников Конфуция. Лао-це, подобно индийским браминам, жил в уединении, и потому он учит, по словам Wuttke[299], что «мудрец заключается в самого себя, погружается взором в глубину мысли пустого первобытия, не хочет иметь никакого дела с миром, не заботится о государстве и об истории мира, спокойно живет в уединении, равнодушный к радости и печали; настоящие мудрецы живут как пустынники в лесах и пещерах, или как нищие, и отрекаются от мира. Через такое отчуждение от мира, лжи и наружного блеска и обращение к вечному единству, мудрец приобретает себе долгую жизнь на этой земле, т. е. живет или без смерти в не стареющем никогда теле, или в виде переселения душ, пока не возвратится к первобытию, из которого он произошел». Через это человек делается господином всего в природе и даже приобретает власть над смертью. С помощью «напитка бессмертия» святой может сокрушить даже силу смерти. Это мистическое учение со временем породило весьма распространившуюся веру в чары и волшебство, и содействовало к тому, что прорицание, чародейство и заклинание духов развились до чрезвычайных размеров (особенно в шаманстве народов Алтая). Согласно с этим учением, шаманы имеют власть и силу заклинать духов, укрощать стихии, наделять здоровьем и болезнью, счастьем и несчастьем, вообще освобождать людей из оков сил природы и противодействовать злым духам. Прорицательство и толкование знамений с древних времен играют важную роль в Китае, а также объяснения хороших и худых дней и т. п.

* * *

Таким образом, как в Индии, так и в Китае верили, что с помощью постов и других подвигов можно приобретать таинственную власть над стихиями, силами природы, над невидимым миром духов и даже над самими богами.

Когда мы излагали учение Браманских отшельников, то мы в то же время старались показать несостоятельность этого учения. Йогисты думали, что теми подвигами, которым они подвергали свое тело, они достигали высокой степени нравственного совершенства, результатом которого была необыкновенная магическая сила (vibbouti) ясновидения. Мы с своей стороны показали, что это не более, как жалкое самообольщение, что это соединенное с совершенным органическим расстройством болезненное состояние души, что это не что иное, как явления животного магнетизма, а совсем не то озарение со стороны Брамы, достижение которого Йогисты полагали в своих подвигах. Как сам Брама есть продукт религиозной фантазии и, следовательно, не может удовлетворить религиозной потребности, так и самое озарение свыше невозможно, потому что Йогисту не от кого получить реально это озарение.