Кристофер Дейвс - Рэт Скэбис и Святой Грааль

• Название: Рэт Скэбис и Святой Грааль
• Автор: Кристофер Дейвс
• Издательство: ACT, ACT Москва, Хранитель
• Жанр: История
• Год: 2007
• ISBN: 5-17-040863-3

Кристофер Дейвс – сосед и лучший друг легендарного панк-музыканта Рэта Скэбиса. Возможно, эта дружба и послужила основой для потрясающей панк-фантасмагории «Рэт Скэбис и Святой Грааль» – книги, которая произвела эффект разорвавшейся бомбы даже в привычной ко многому контркультурной Англии…

Погоня за Святым Граалем начинается!

Эта таинственная реликвия не досталась еще никому из правителей – от короля Артура до Адольфа Гитлера.

Что это значит?

То, что Святой Грааль обязан достаться Рэту Скэбису и его другу и летописцу Крису Дейвсу!

Правда, у рыцарей-тамплиеров, черных магов, наследников династии меровингов и агентов ЦРУ есть на этот счет несколько другое мнение… но кто их спрашивает?

Нет в этом мире силы, равной силе панк-рока!

---

Мы заказали еще по кофе. Разговор зашел о привидениях, я сказал, что не верю в пришельцев с того света. Мартин тихонечко хмыкнул и рассказал один случай. Ему было тогда лет шестнадцать. Поздно вечером он ждал автобуса на остановке и вдруг на другой стороне улицы, словно из ниоткуда, возникла всадница на коне и проехала сквозь стену дома прямо напротив автобусной остановки.

– Я был с Филом, моим лучшим другом, – рассказывал Мартин. – Я осторожно спросил у него, не видел ли он что-то странное. Вот прямо сейчас. Фил сказал, что да, видел. Тогда я сказал: «Хорошо. Я скажу одно слово, а потом ты скажешь слово, и мы сравним». Я сказал: «Женщина». Он сказал: «Лошадь», Потом мы пересказали друг другу, что видели, и оказалось, что мы с ним видели одно и то же. И прямо там, на остановке, мы договорились, что если загробная жизнь существует, тот из нас, кто умрет первым, постарается вернуться и дать знак другому, что он… ну, скажем так, где-то рядом.

Как и сам Мартин, Фил был гитаристом. И так же, как Мартин, он был замечательным гитаристом. Фил Литмен, получивший прозвище Пальцы-змеи, был поистине культовой фигурой в мире рок-музыки, и как сольный исполнитель, и как участник экспериментальной американской команды «The Residents», вероятно, самой оригинальной и самобытной группы всех времен и народов. Они с Мартином дружили всю жизнь и остались лучшими друзьями, даже когда Фил переехал в Сан-Франциско. В 1987 году Фил умер от сердечного приступа в возрасте тридцати девяти лет. По странному совпадению – или, если угодно, по всеобщей взаимосвязи событий, – он умер в тот день, когда вышел его последний альбом. Сингл под названием «Жизнь устроена несправедливо».

– После похорон мама Фила отдала мне его гитару, – сказал Мартин. – Я приехал домой совершенно разбитый. Я ужасно устал, и мне было плохо, что Фила не стало. В общем, я сразу лег спать, чтобы не изводить себя всякими мыслями, а футляр с гитарой поставил в спальне. Прислонил его к стене. Заснул я мгновенно, все-таки это был очень тяжелый день, а посреди ночи меня разбудил оглушительный аккорд – ТАТАТАТАМ – хотя гитара не падала. Она стояла на месте, где я ее и оставил.

Мартин допил кофе и убрал в карман свой блокнот.

– Разумеется, этому можно найти подходящее объяснение. – Он пожал плечами. – Но каждый из нас верит в то, во что ему хочется верить. И я знаю, что это было.

Чтобы не тратить зря время в ожидании, пока Мартин свяжется со своими знакомыми, Скэбис составил для нас целый список мест, обязательных для посещения в Париже. Первым пунктом шел Лувр, где хранится картина Никола Пуссена «Аркадские пастухи» и «Искушение святого Антония» Давида Теньера, еще одно живописное полотно, предположительно упомянутое в зашифрованных документах, найденных Соньером. Хотя, наверное, правильнее будет сказать, что в Лувре хранится одно из трех «Искушений святого Антония» кисти Теньера. История святого отшельника, терзаемого и искушаемого злобными бесами, была любимым сюжетом голландского живописца. «Искушение святого Антония». У Теньера есть три картины с таким названием, и еще несколько – на тот же сюжет.

– Пастушка без искушения, – прочитал нараспев Скэбис, перегнувшись ко мне через стол за завтраком в «Ша Нуар» и пытаясь изобразить интонацией нечто среднее между Жераром Депардье и Длинным Джоном Сильвером. – Что Пуссен и Теньер хранят ключ…

– А откуда ты знаешь, что «Искушение», которое в Лувре это правильное «Искушение»? – спросил я, зевая. Я кошмарно не выспался (сказался выпитый с вечера кофе и беспокойные мысли о тройном убийстве авторов «Красного змея», донимавшие меня полночи) и был не в том настроении, чтобы с утра бодрячком мчаться в Лувр. На самом деле я бы лучше еще поспал.

– Существует теория, согласно которой «Искушение» в Лувре – это точно не то «Искушение», которое нужно, – сказал Скэбис с умным видом. – На самом деле нам нужно вовсе не «Искушение». В расшифрованном документе сказано вполне однозначно: «Без искушения», – и некоторые ренньерцы считают, что здесь имеется в виду «Святой Антоний и святой Павел в пустыне», единственная картина Теньера, посвященная святому Антонию, на которой отшельника не искушают Но эта картина хранится не в Лувре.

– Ага, – сказал я. Прежде всего потому, что не знал, что еще можно сказать.

Безусловно, в Париже есть на что посмотреть с точки зрения архитектуры, и комплекс здания музея Лувр по праву относится к числу его главных достопримечательностей. Грандиозные постройки восемнадцатого-девятнадцатого веков – зрелище поистине впечатляющее. Во всяком случае, я впечатлялся. И Соньер в свое время, я думаю, тоже. Кстати, по мнению некоторых ренньерцев, когда Беранже Соньер был в Париже, он приобрел в Лувре открытки с репродукциями «Аркадских пастухов» и «Искушения святого Антония».

– Полный бред, – сказал Скэбис, когда мы подходили к кассе. – Во времена Соньера в Лувре не продавали открыток с репродукциями.

– Ага, – сказал я. – Но если здешнее «Искушение» – это не то «Искушение»… и если нет никаких доказательств, что Соньер вообще бывал в Лувре… объясни мне, пожалуйста, что мы тут делаем…

Я даже не сразу сообразил, что говорю сам с собой. Скэбис уже приобрел билеты и отошел в сторонку – изучить карту музея, прилагавшуюся к билетам бесплатно.

– Крыло Ришелье, второй этаж, зал номер четырнадцать, – повторил он несколько раз, как будто читал заклинание, водя пальцем по карте и вертя головой во все стороны, как суриката, почуявшая добычу. – Ага, – просиял он, кивнув на эскалатор с левой стороны. – Нам туда. – Он свернул карту в трубочку и поднял ее над головой наподобие маршальского жезла. – Вперед, к Пуссену! – скомандовал он.

Ну да. К Пуссену. Конечно. Про Пуссена я как-то запамятовал.

Весь зал номер четырнадцать в крыле Ришелье был отведен под работы Никола Пуссена. «Аркадских пастухов» мы заметили лишь со второго захода – прежде всего потому, что «в жизни» они оказались значительно больше, чем мы себе представляли и как-то не соотносились с теми репродукциями, которые я видел в книгах и на интернет-сайтах. Я всегда думал, что эта картина исполнена в неярких, приглушенных тонах, но краски были на удивление живыми, сочными и теплыми. Горы на заднем плане почти светились. И самое главное, теперь я разглядел детали, на которые раньше вообще не обращал внимания. И ладно бы речь шла об узоре листвы в затененных углах. Но как можно было не заметить, что пастушка и двое пастухов обуты в сандалии, а третий пастух стоит босиком?! И что венок у него на голове подозрительно напоминает терновый венец.

Мне хватило пяти минут, чтобы увидеть все, что хотелось, но Скэбис, похоже, завис надолго. Он внимательно рассмотрел полотно с близкого расстояния, потом отступил как можно дальше, насколько вообще позволяли размеры зала, и стал изучать ее издалека. В какой-то момент мне показалось, что он всерьез собирается приподнять картину за нижний край рамы и заглянуть на тыльную сторону. В центре зала стояли удобные мягкие диванчики. Я присел и закрыл глаза. А когда снова открыл, Скэбис сидел рядом. Я хотел спросить, как успехи, но он приложил палец к губам и указал взглядом на высокого мужчину в длинном кожаном плаще, стоявшего перед «Аркадскими пастухами».

– Он тут торчит уже целую вечность, – прошептал Скэбис. – Все что-то высматривает и высматривает. Я даже подумал, что если бы он был один, он бы точно попробовал ее приподнять и заглянуть на обратную сторону. А ты, кстати, храпел.

Оба-на. Хотя, с другой стороны, краткий сон придал мне сил, и я был готов к новым подвигам и свершениям, а именно к осмотру святого Антония. Пусть даже и «не того». Но, как оказалось, та часть музея, где находится «Искушение святого Антония», была закрыта для посетителей. Никаких объяснений – просто цепочка, перегораживающая вход на лестницу. На самом Деле я даже немного расстроился. А уж Скэбис и вовсе впал в мрачное настроение, и чтобы хоть как-то себя утешить, мы решили пойти посмотреть «Мону Лизу». В конце концов это же самая знаменитая в мире картина, к тому же написанная Леонардо да Винчи, великим магистром Сионской общины, в период с 1510-го до 1519 год.

По сравнению с залом номер четырнадцать на втором этаже в крыле Ришелье (три человека, один из них спящий) в зале с «Моной Лизой» царило настоящее столпотворение. Было людно и шумно, словно мы вдруг перенеслись из музея в переполненный паб, и нам пришлось даже слегка потолкаться локтями, чтобы подобраться к маленькому полотну, закрытому толстым пуленепробиваемым стеклом. Почти все присутствующие пытались сфотографировать картину, не подозревая о том, что фотографируют вспышки собственных камер, отражавшиеся от стекла.

– Ты уже знаешь разгадку ее знаменитой улыбки? – сказал Скэбис. – На самом деле Мона Лиза – парень, и он сидит голый от пояса и ниже.