Юлиан Семенов - Пресс-центр

• Название: Пресс-центр
• Автор: Юлиан Семенов
• Жанр: Детектив

---

- Брут был республиканцем, полковник Санчес... Он чтил римлянина Цезаря, но Рим был для него дороже...

"Женщина всегда остается женщиной, особенно если любит, подумал Санчес. - Она относится к любимому только как к любимому, в ее сознании не укладывается, что мои слова сейчас обращены не к ней одной, а ко многим, и ведь как же много среди этих многих врагов... А для матери Цезарь был и вовсе хворым мальчиком, а не великим владыкой умов и регионов..."

- Если говорить об объективной - в ту пору необходимости монархизма, о трагедии Брута, который поднял руку на личность, а она беспредельна, то я должен буду отметить, что он выступил не против своего отца императора Цезаря, но за свободу республики... Ведь не во имя тщеславия Брут поднял нож...

- Ты его оправдываешь? - спросила Мари Кровс.

- Я размышляю, а всякое размышление складывается из тезы и антитезы.

- Это термины Маркса.

- Взятые им у Гегеля, а тот в коммунистической партии не состоял, - улыбнулся Санчес.

- Что ты считаешь главным событием, побудившим тебя вступить в ряды заговорщиков?

- Я никогда не примыкал к заговорщикам... Видишь ли, мне кажется, что заговор обычно рожден посылом честолюбия, в нем нет социальной подоплеки... Несправедливость в Гаривасе была вопиющей, несколько человек подавляли миллионы... К людям относились, как к скоту... Знаешь, наверное, впервые я понял свою вину перед народом, когда отец подарил мне машину в день семнадцатилетия и я поехал на ней через сельву на ранчо моего школьного друга. Его отец был доктором с хорошей практикой, лечил детей диктатора... И мы с моим другом в щегольских костюмчиках поехали в школу, а учитель Пако сказал тогда: "Мальчики, я вас ни в чем не виню, только запомните, тот, кто пирует во время чумы, тоже обречен". Мы тогда посмеялись над словами Пако, но вскорости арестовали отца моего друга из-за того, что внук диктатора умер от энцефалита, и мои родители запретили мне встречаться с сыном отверженного... А я испанец, со мной можно делать все что угодно, но нельзя унижать гордость кабальеро... Словом, я ушел из дома, и приютил меня учитель Пако, а жил он в бидонвилле с тремя детьми и больной теткой... Безысходность, всеобщая задавленность, в недрах которой все ярче разгорались угольки гнева, - вот что привело меня в нашу революцию...

Гутиерес посмотрел на часы, стоявшие на большом камине.

- Полковник, в три часа назначена встреча с министрами социального обеспечения и здравоохранения...

- Я помню, - ответил Санчес. - Увы, я помню, - повторил он и поднялся. - Мари, я отвезу тебя на аэродром, и по дороге ты задашь мне те вопросы, которые не успела задать сейчас, о'кэй?

Он пригласил Мари в гоночную "альфа ромео", сказал начальнику охраны, что испанцы, потомки конкистадоров, не могут отказать себе в праве лично отвезти прекрасную Дульсинею в аэропорт, посадил Мари рядом, попросил ее пристегнуться и резко взял с места.

- Слава богу, мы одни, девочка, - сказал он.

- Мы не одни, - сказала она, - за нами едет машина с твоими людьми.

- Но мы тем не менее одни... И послушай, что я сейчас скажу... Если ты сумеешь, вернувшись, опубликовать - помимо этого интервью, в котором, мне кажется, я выглядел полным дурнем - несколько статей о том, как сложна у нас ситуация и никто не в состоянии сказать, что случится завтра, если ты, лично ты, без ссылки на меня, сможешь напечатать репортаж про то, что нас хотят задушить, ты сделаешь очень доброе дело...

- Тебе так трудно, родной...

- Да уж, - ответил он, - не легко. Но я обязан молчать... Понимаешь?

- Нет.

- Поймешь...

- Мне ждать, Мигель?

- Да.

- Может, ты позволишь мне приехать сюда? У меня так тяжко на сердце там... Я аккредитуюсь при твоем управлении печати...

- Нет.

- Почему?

- Потому что я не смогу не видеть тебя и это будет рвать нам сердца, а если мы станем видеться, мне этого не простят, я же говорил. Уйти сейчас из-за тебя, точнее, из-за того, что я тебя люблю, это значит дезертировать... Помнишь рассказ русского про старого казака и его сына, который влюбился в полячку? Это сочли изменой.

- Он изменил из-за любви...

- У нас мою любовь тоже назовут изменой... Я очень верю в тебя, Мари, я верю в себя, но я знаю наших людей... Тут царит ненависть к тем, кто говорит не по- испански... Считают, что это янки... Погоди, у нас прекрасный урожай какао, мы получим много денег, сюда приедет масса инженеров и механиков из Европы... Тогда приедешь и ты... А сейчас мы будем слишком на виду, нельзя, мое рыжее счастье...

- Я не очень-то ревнива, но мне горько думать, что кто-то может быть с тобой рядом...

- Я встаю в шесть и засыпаю в час ночи... - Он улыбнулся. - Да я даже и не вижу женщин... У меня есть хорошая знакомая, но она любит моего друга и мне она как сестра, а когда мне совсем уже безнадежно без тебя, я еду к ним и там ложусь спать, а они устраиваются в разных комнатах, чтобы не дразнить меня...

- Кто бы мог подумать, что революционный премьер Гариваса ведет жизнь монаха...

- Ты не веришь мне?

- Я люблю тебя...

- Это я люблю тебя.

- Скажи еще раз.

- Я тебя люблю.

- У меня даже мурашки пробегают по коже, когда ты это говоришь... Нельзя как- нибудь оторваться от твоих телохранителей?

- В сельве нет дорог, а если мы с тобой станем любить друг друга на шоссе, соберется слишком много водителей, - он засмеялся. - А вот я верю тебе, Мари. До конца. Во всем.

- Можно мне иногда звонить тебе и задавать дурацкие вопросы о твоей энергопрограмме?

- Не называй мою мечту дурацкой.

- Дурацкими я назвала свои вопросы...

- Никогда так не говори ни про себя, ни про свои вопросы.

- Не буду. А сколько еще ехать? Ты не можешь сбавить скорость?

- Могу, только они окажутся тогда совсем рядом.

- Лучше б мне и не приезжать к тебе... Я никогда не думала раньше, что ты такой...

- Какой?

- Гранитный...

- Не обижай меня... Просто сейчас особый момент, понимаешь?

- Нет, не понимаю, ты же не объяснил мне...

- Сейчас, в эти дни решается, очень многое... Я не вправе говорить тебе всего, но ты настройся на меня, Мари, почувствуй меня. Ты думаешь, я не знаю, сколько у меня недругов, завистников, открытых врагов? Ты думаешь, я не знаю, как будут счастливы многие, если мой проект провалится? Да, ты верно чувствуешь, что Грацио - ключевая фигура этих дней, но не один он, тут и Дэйв Ролл, и Морган, и Барри Дигон, но ты забудь про это, я и так сказал тебе слишком много, не надо бы мне, нельзя посвящать женщину в мужские дела, это безжалостно...

- Мигель, а помнишь, что я сказала тебе, когда ты впервые у меня остался?

- Помню. Я помню каждую нашу минуту... Помню, как просто и прекрасно ты спросила меня...

И вдруг, как в хорошем детективном фильме, из переулка на дорогу выскочили двое парней. Лица их были бледны до синевы; они встали, нелепо раскорячившись, вскинули к животам короткоствольные "шмайссеры"; Санчес резко вывернул руль, успел резко и больно пригнуть голову Мари, снова крутанул руль, услышал автоматную дробь за спиной - это, высунувшись из "шевроле", по террористам палили охранники, нажал до упора на акселератор и понесся по середине улицы к выезду из города...

Когда Санчес вернулся во дворец, там шло экстренное заседание кабинета; о покушении докладывал начальник управления безопасности; заговор правых ультра; министр обороны майор Лопес внес предложение, чтобы отныне в машине премьера всегда ездил начальник охраны, а сопровождали премьера две машины с офицерами из соединений "красных беретов" - самые тренированные соединения республиканской армии; несмотря на то, что Санчес голосовал против, а начальник генерального штаба Диас воздержался, предложение Лопеса было принято большинством голосов.

5

Что такое "цепь"? Иллюстрация № 1

"БНД (2), Пуллах; 24/176-Л

Строго конфиденциально

Сектор исследования информации

Гамбургская журналистка Мари Кровс (досье б-ад-52), аккредитованная при европейском Пресс-центре, дважды на протяжении последних одиннадцати месяцев выступила с материалами, заслуживающими оперативного изучения.

а) 12.02.83 она опубликовала в "Блице" сообщение из Женевы о том, что лидером правых экстремистов, действующих с территории Сальвадора против Никарагуа, является Хорхе Аурелио, агент ЦРУ по кличке Нортон, состоящий на связи с Джозефом.

По сообщению, полученному от наших коллег из Лэнгли, Нортон действительно состоит на связи с Джозефом, который работает в Сальвадоре "под крышей" советника национальных компаний, занятых производством сои, бобов какао и бананов.

Следовательно, по мнению наших американских коллег, либо существует утечка совершенно секретной информации из штаб-квартиры ЦРУ, что может принести непоправимый ущерб интересам не только США, но и всего западного сообщества, либо утечка информации постоянно происходит в Сальвадоре.

Поскольку никто из журналистов не сообщал в свои газеты об упоминавшемся выше факте, затрагивающем интересы наших американских коллег, отдел "У-ф-14" ЦРУ просит предпринять возможные шаги для того, чтобы установить канал, по которому упомянутая информация пришла к Мари Кровс.