Жорж Перек - Жизнь способ употребления

• Название: Жизнь способ употребления
• Автор: Жорж Перек
• Издательство: Издательство Ивана Лимбаха
• Жанр: Современная проза
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-89059-138-8

«Жизнь способ употребления» Жоржа Перека (1936–1982) — уникальное и значительное явление не только для французской, но и для мировой литературы. По необычности и формальной сложности построения, по оригинальности и изобретательности приемов это произведение — и как удивительный проект, и как поразительный результат — ведет к переосмыслению вековой традиции романа и вместе с тем подводит своеобразный итог литературным экспериментам XX столетия.

Роман — полное и методичное описание парижского дома с населяющими его предметами и людьми — состоит из искусно выстроенной последовательности локальных «романов», целой череды смешных и грустных, заурядных и экстравагантных историй, в которых причудливо переплетаются судьбы и переживаются экзотические приключения, мелкие происшествия, чудовищные преступления, курьезные случаи, детективные расследования, любовные драмы, комические совпадения, загадочные перевоплощения, роковые заблуждения, а еще маниакальные идеи и утопические прожекты.

Книга-игра, книга-головоломка, книга-лабиринт, книга-прогулка, которая может оказаться незабываемым путешествием вокруг света и глубоким погружением в себя.

Жизнь способ употребления — последнее большое событие в истории романа.

Итало Кальвино

Жесткие формальные правила построения порождают произведение, отличающееся необычайной свободой воображения, гигантский роман-квинтэссенцию самых увлекательных романов, лукавое и чарующее творение, играющее в хаос и порядок и переворачивающее все наши представления о литературе.

Лорис Кливо

Эти семьсот страниц историй, перечней, грез, страстей, ненавистей, ковров, гравюр, часов, тазиков и прочих крохотных деталей перекладывают на музыку полифоническое торжество желания, стремления, капризов, навязчивых идей, иронии, экзальтации и преданности.

Клод Бюржелен

…Роман является не просто частью огромного пазла всемирной библиотеки, а одной из ее главных деталей.

Бернар Мане

---

Храня письмо как талисман, Бишоп поклялся себе, что получит еще одно, и ради этого принялся множить боевые заслуги: от Гуадал-канала до Окинавы, пройдя Тараву, острова Гилберта, Маршалловы острова, Гуам, Батан, Марианские острова, Иводзиму, он так отличился, что закончил войну самым награжденным рядовым первого класса во всей Океании.

Свадьба двух молодежных кумиров была неминуема: ее отпраздновали со всей помпой двадцать шестого января 1946 года, в день национального праздника Австралии. Более сорока пяти тысяч человек присутствовало при венчании на большом стадионе Мельбурна, которое провел кардинал Фринджилли, в то время экуменический апостолический викарий Австралазии и Антарктических Территорий. Затем, из расчета по десять австралийских долларов с человека — что приблизительно соответствовало семидесяти франкам, — толпе позволялось зайти внутрь нового особняка молодоженов и пройти перед подарками, присланными со всех концов света: от президента Соединенных Штатов — полное собрание сочинений Натаниела Готорна в переплете из буйволовой кожи; от мадам Платтнер из Брисбена, стенографистки, — изображение супругов, составленное из одних лишь букв, напечатанных на пишущей машинке; от «The Olivia Fan Club of Tasmania» — семьдесят одна ручная белая мышь, которые могли выстраиваться и составлять имя Оливии; от министра обороны — рог нарвала, превышающий размерами тот, который сэр Мартин Фробишер преподнес королеве Елизавете по ее возвращении с Лабрадора. За дополнительные десять долларов разрешалось даже заглянуть в свадебную спальню и полюбоваться супружеской кроватью, вырезанной из ствола секвойи и преподнесенной в совместный дар «Межпрофессиональной Ассоциацией Древесной Промышленности и Смежных отраслей» и «Национальным профсоюзом Лесников-Дровосеков». И, наконец, вечером, на гигантском приеме Бинг Кросби, за которым самолет специально летал в Голливуд, спел «Свадебный марш», сочиненный в честь молодоженов одним из лучших учеников Эрнста Кренека.

Это замужество было первым. Оно продлилось ровно двенадцать дней. Брак с Роршашем стал пятым. В промежутке ее супругами поочередно побывали: молодой актер, игравший усатого австрийского офицера в доломане с брандебурами, который оставил ее спустя четыре месяца ради юного итальянца, продавшего им розу в одном из ресторанов города Брюгге; английский лорд, который никогда не расставался со своей собакой, маленьким курчавым спаниелем по кличке Скремблед Эггз; разбитый параличом промышленник из Рэйсина (штат Висконсин, между Чикаго и Милуоки), который управлял литейными заводами с террасы своей виллы, сидя в инвалидной коляске и обложившись кипами газет со всего мира, прибывавших с утренней почтой.

С Реми Роршашем она встретилась в Давосе, в феврале 1958 года, через несколько недель после своего четвертого развода, при обстоятельствах, достойных классических американских комедий. В книжном магазине она искала книгу о «Великолепном часослове герцога Беррийского», чьи репродукции увидела накануне в одной телевизионной передаче. Разумеется, имевшийся в наличии единственный экземпляр был только что снят со стеллажа, и его счастливый обладатель, мужчина в возрасте, но довольно энергичный, как раз платил в кассу. Оливия тут же к нему подошла, представилась и попросила уступить ей книгу. Мужчина, который был не кем иным, как Роршашем, отказался, но все закончилось тем, что они договорились владеть ею вместе.

Глава LXXX Бартлбут, 3

На третьем конгрессе Международного Союза историков, проходившем в Эдинбурге в октябре 1887 года под двойным патронатом «Royal Historical Society» и «British Association for the Advancement of Sciences», прозвучали два доклада, которые потрясли международное научное сообщество и еще в течение нескольких недель не переставали волновать общественное мнение.

Первый доклад, прочитанный на немецком языке профессором Цапфеншуппе из Страсбургского университета, был озаглавлен «Untersuchungenüber die Taufe Amerikas». Изучая архивы из подвалов епископства Сен-Дье, автор обнаружил целую партию старых книг, напечатанных несомненно в знаменитой типографии, которую в 1495 году основал Жермен Люд. Среди этих книг оказался атлас, на который ссылались многочисленные тексты шестнадцатого века, но ни один экземпляр которого, как считалось, не сохранился: это была знаменитая «Cosmographiae introductio cum quibusdam geometriae ас astronomiae principiis ad eam rem necessariis, insuper quatuor Americii Vespucii navigationes» Мартина Вальдзеемюллера по прозвищу Илакомилюс, самого известного картографа Школы Сен-Дье. Именно в этом атласе сердцевидной формы новый континент, открытый Христофором Колумбом и названный им Западной Индией, впервые появился под названием TERRA AMERICIVEL AMERICA, а дата, фигурировавшая на экземпляре — 1507, — наконец-то положила конец ожесточенным спорам, которые на протяжении трех веков не утихали по поводу Америго Веспуччи. Для одних он был искренним человеком, совестливым и скрупулезным исследователем, который и не думал прославлять себя наименованием целого материка и об этом никогда так и не узнал или, быть может, узнал, но уже на смертном одре (на многих романтических гравюрах — в том числе на гравюре Тони Джоаннота — старый путешественник, угасающий в окружении домочадцев, в Севилье, в 1512 году, держит руку на открытом атласе, который какой-то плачущий мужчина, стоя на коленях у его изголовья, ему протягивает, дабы он мог своими глазами в последний раз перед смертью увидеть, как слово AMERICA растягивается через весь новый континент); для других он был авантюристом той же породы, что и братья Пинзон, который, как и они, сделал все для того, чтобы оттеснить Колумба и присвоить себе заслугу его открытий. Благодаря профессору Цапфеншуппе наконец-то было доказано, что обычай называть новые земли Америкой установился еще при жизни Веспуччи. И тот об этом наверняка знал, хотя и не упоминал в своих дневниках и письмах: отсутствие возражений против настойчивого использования данного названия позволяет предположить, что Веспуччи не испытывал недовольства от того, что его именем назывался целый материк, и, быть может, даже совершенно искренне полагал себя «открывателем» в большей степени, чем «генуэзец», который на самом деле объехал всего несколько островов и ознакомился с самим континентом намного позднее, во время третьего путешествия 1498–1500 годов, когда посетил устье Ориноко и наконец-то понял, что беспредельность гидрографической системы является бесспорным признаком неведомой и необъятной земли.

Но еще более сенсационным оказался второй доклад, озаглавленный «New Insights into Early Denomination of America» и сделанный Хуаном Марианна де Заккария: работая в гаванской Маэстранца, испанский архивист изучал коллекцию, включающую почти двадцать тысяч карт, преимущественно из форта Санта-Каталина, и среди них обнаружил датируемую 1503 годом планисферу, на которой новый континент был четко обозначен под именем TERRA COLUMBIA!

После того, как председатель сессии и бессменный секретарь «Caledonian Society», пожилой лорд Смигхарт Колхаун из Дарроха, чья невозмутимая флегматичность никогда еще не вызывала такого уважения, наконец-то сумел унять удивленные, восторженные, негодующие и ликующие крики, отраженные строгими сводами большой аудитории Old College, и в зале воцарилось относительное спокойствие, — более соответствующее достоинству, непредвзятости и объективности, о которых никогда не должен забывать любой настоящий ученый, — Заккария смог продолжить свой доклад и передать по рядам возбужденных слушателей фотографии целой планисферы, а также увеличенного фрагмента — сохранившегося в довольно плачевном состоянии, — на котором буквы

растянутые на несколько сантиметров, огибали приблизительные, но явно узнаваемые очертания большого участка Нового Света: Центральная Америка, Антильские острова, берега Венесуэлы и Гайаны.

Заккария стал героем дня, а корреспонденты «Scotsman», «Scottish Daily Mail», «Scottish Daily Express» из Глазго и «Press and Journal» из Абердина, не говоря уже о «Times» и «Daily Mail», поспешили разнести новость по всему свету. Но через несколько недель, когда вернувшийся в Гавану Заккария уже вносил последние поправки в статью, обещанную журналу «American Journal of Cartography», — в котором ценный документ, воспроизведенный in extenso, предполагалось вклеить в сложенном виде, — ему пришло письмо от некоего Флорентена Жиле-Бюрнакса, хранителя муниципального музея города Дьеппа: тот совершенно случайно открыл номер журнала «Всемирный вестник», прочел в нем сообщение о конгрессе и, в частности, о докладе Заккарии с приложенным описанием подпорченного фрагмента, который позволил архивисту заявить, что в 1503 году Новый Свет уже называли КОЛУМБИЕЙ.

Флорентен Жиле-Бюрнакс высоко оценивал блестящий доклад Заккарии и все же — мимоходом цитируя некоего мсье де Кювервиля («у историка не может быть восторженного состояния души») — не исключал того, что содержащееся в этом докладе открытие, если не сказать революционное событие, может быть подвергнуто строгой критике. Разумеется, имелось сильное искушение интерпретировать