Антон Горский - Русь: от славянского расселения до Московского царства

• Название: Русь: от славянского расселения до Московского царства
• Автор: Антон Горский
• Жанр: История
• Год: 2007
• ISBN: 5–94457–191–8

В книге в хронологической последовательности рассматривается ряд ключевых, спорных или малоисследованных вопросов истории средневековой Руси: о политической структуре славянского общества в догосударственный период, о роли варягов в формировании Руси, о политическом и социально-экономическом строе Древнерусского государства, о времени и предпосылках перемещения центра русской государственности с Юга на Северо-Восток, о подлинности "Слова о полку Игореве", о роли Орды в русской истории, о причинах "возвышения" Москвы, о становлении идеи "царства".

Для историков и всех интересующихся историей средневековой Руси.

---

Упоминание в рассказе о полюдье русских «архонтов» во множественном числе не означает, что в среде «росов» было несколько равноценных предводителей. Термин «архонт» имел широкий спектр значений;[173] в данном случае им обозначены предводители дружинных отрядов, отправлявшихся в полюдье по территориям разных «Славиний».[174] Когда же речь идет о верховной власти, автор отмечает, что «архонтом Руси» является Игорь, а во втором по значению ее городе сидит его сын Святослав.

В труде ал-Истахри о Руси говорится следующее: «Русы. Их три группы (джинс). Одна группа их ближайшая к Булгару, и царь их сидит в городе, называемом Куйаба, а он (город) больше Булгара. И самая отдаленная из них группа, называемая ас-Славийя, и (третья) группа их, называется Арсанийа, и царь их сидит в Арсе. И люди для торговли прибывают в Куйабу. Что же касается Арсы, то неизвестно, чтобы кто-нибудь из чужеземцев достигал ее, так как там они (жители) убивают всякого чужеземца, приходящего в их землю. Лишь сами они спускаются по воде и торгуют, но не сообщают никому ничего о делах своих и своих товарах и не позволяют никому сопровождать их и входить в их страну. И вывозятся из Арсы черные соболя и олово (свинец?).

И русы — народ, сжигающий своих мертвых. и одежда их короткие куртки… и эти русы торгуют с Хазарами, Румом (Византией) и Булгаром Великим, и они граничат с северными пределами Рума, их так много и они столь сильны, что наложили дань на пограничные им районы Рума, внутренние булгары же христиане».[175]

В первую очередь следует отметить: в этом тексте нет указаний на то, что каждая из упомянутых групп являет собой самостоятельное политическое образование. Обычно текст трактуется именно так, в силу чего его реалии переносят в IX столетие, ко времени до прихода Олега в Киев.[176] По-видимому, подобная трактовка возникла под влиянием перевода арабского «малик» как «царь»: царями и в средневековой Руси, и в России всегда именовали правителей высшего ранга, полностью суверенных. Но очевидно, что «малик» в арабском тексте является эквивалентом не термина «царь» (которым в раннесредневековой Руси именовали из современных правителей только византийских императоров), а термина «князь». Князь же — совсем не обязательно независимый правитель: в Новгороде при Игоре княжит Святослав, и от этого Северная Русь не стала независимым от Южной образованием; позже, при Святославе и Владимире, представители киевской княжеской династии начинают занимать столы по всей восточнославянской территории, сохраняя при этом зависимость от киевского князя.[177]

Текст ал-Истахри дает, следовательно, основание говорить не о трех самостоятельных политических образованиях «русов», а не более чем о трех регионах их расселения, концентрации. Идентификация двух из трех названных «групп» русов не вызывает сомнений: под Куйабой имеется в виду Киев, область Среднего Поднепровья, под ас-Славийя — область новгородских словен. Что же касается третьей «группы», Арсы, то в отношении нее было высказано множество предположений: назывались Арзамас, Рязань, Пермь, Тмуторокань, анты, Верхнее Поволжье, Чернигов, о. Рюген, мордва-эрзя, г. Родня, Волынь.[178]

Согласно ал-Истахри, «люди для торговли» (т. е. восточные купцы, на сведениях которых и основана информация о Руси) «прибывают в Куйабу», Арсы же чужеземцы не достигают, однако ее жители «спускаются по воде и торгуют, но не сообщают ничего о делах своих и своих товарах и не позволяют никому сопровождать их и входить в их страну». Скорее всего, речь идет о контактах восточных купцов с жителями Арсы в названном выше центре торговли — Киеве. Спуститься в Киев по воде можно только двигаясь с верхнего Днепра. Таким образом, следуя прямому смыслу текста, Арсу следует искать на Днепре выше Киева. Естественно предположить, что третья группа русов — это регион их концентрации в Верхнем Поднепровье с центром в Смоленске (Гнездове). «Структура Руси» у ал-Истахри при таком понимании Арсы полностью совпадает с той, что выступает у Константина Багрянородного: ее территория расположена вдоль «пути из варяг в греки»; главный центр — Киев[179] (отмеченный как крупный город — больше Булгара на Волге), второй по значению — Новгород, третий — Смоленск.[180]

В договоре с Византией 944 г. перечислены 24 человека, которых представляют отправленные в Византию послы: первыми названы Игорь, Святослав и Ольга, а далее идут лица, неизвестные по другим источникам: Игорь, племянник Игоря, Володислав, Предслава, Сфандра, жена Улеба, Турд, Фаст, Сфирк, Акун — племянник Игоря, Тудко, Тудор, Евлиск, Воик, Аминод, Берн, Гунар, Алдан, Клек, Етон, Гуды, Тулб, Ута.[181] Поскольку четвертый и одиннадцатый из отправителей послов принадлежат к роду Игоря, очевидно, аналогичным образом могут быть охарактеризованы и те, кто назван между ними. Лица, упомянутые после Акуна, скорее всего тоже родственны правящей династии,[182] поскольку если предполагать в них представителей киевского дружинного слоя, то следовало бы ожидать упоминание Свенельда и Асмуда, несомненно ведущих представителей знати того времени.[183] Сам договор заключается от имени «Игоря, великого князя рускаго, и от всякоя княжья и от всeхъ людии Руския земля», говорится, что послов отправили «великии князь нашь Игорь и боляри его и людье вси рустии».[184] В отношении «всякого княжья» высказывались две точки зрения: 1) речь идет о князьях зависимых от Киева славянских общностей; 2) имеются в виду представители правящей династии — те самые отправители послов.[185] Полагаю, что дискуссия здесь не имеет особого смысла: в тексте перед нами явно этикетная формула, призванная подчеркнуть «общегосударственный» характер договора; аналогично сказано, что он заключается «с самeми цари, со всeмъ болярьствомъ и со всeми людьми гречьскими».[186]

Употребляемые в договоре термины «люди русские», «Русь» (в этническом смысле), «русин» вряд ли распространялись на представителей славянских союзов племенных княжеств, сохранявших свою «автономию»: скорее всего, договор имел в виду население, находившееся под непосредственной властью киевского князя, т. е. обитавшее на территории вдоль «пути из варяг в греки».

В тексте договора упомянуты три русских города — Киев, Чернигов и Переяславль: «тогда возьмуть мѣсячное свое, съли слебное, а гостье мѣсячное — первое от города Киева, паки изъ Чернигова и ис Переяславля и ис прочих городовъ».[187] Аналогичный текст имеется во фрагменте договора, помещенном в ПВЛ под 907 г. и являющем собой, скорее всего, попавшую не на место статью из договора Олега 911 г.:[188] «И тогда возмуть мeсячинное свое, первое от города Киева, и паки ис Чернигова и ис Переаславля и прочии грады».[189] Ряд исследователей считает оба перечня городов вставкой летописца, исходя из того, что они соответствуют реалиям не первой половины Х столетия, а второй половины XI — начала XII в., когда именно Киев, Чернигов и Переяславль были главными столами на Руси; основным поводом для сомнения в возможности наличия этих перечней в оригиналах договоров является летописная дата заложения Переяславля — 992 г., подкрепляемая археологическими данными.[190]

Но Киев, Чернигов и Переяславль под 907 г. упоминаются дважды: в документальном тексте договора и в предшествующем ему летописном тексте о переговорах Олега с греками, который (вопреки распространенному представлению о нем как о документальном в основе) был сконструирован составителем «Повести временных лет» на основе данных договоров и Начального свода конца XI в..[191] Здесь говорится, что Олег «заповѣда … даяти углады на Роускыа грады: первое на Киевъ, та же на Чернигов, на Переаславль, на Полтѣскъ, на Ростов, на Любеч и на прочаа городы».[192] Если бы и упоминание городов в договорах 907 и 944 гг., и перечень городов — получателей «укладов» были вставками, сделанными летописцем, они, вероятно, совпали бы, т. е. либо в текстах договоров назывались бы после Киева, Чернигова и Переяславля Полоцк, Ростов и Любеч, либо во фрагменте об «укладах» были названы, как и в договорах, только три первых города. Наличие «краткого» и «пространного» списков свидетельствует, скорее всего, о том, что первый находился в документальном тексте, бывшем у летописца: конструируя текст о переговорах Олега с Византией 907 г., сводчик использовал этот перечень, дополнив его наименованиями еще трех городов (в соответствии со своими представлениями о том, какие центры были в конце IX — начале Х в. подвластны русским князьям[193]).

Возникновение Переяславского детинца только в конце Х в. еще не означает, что ранее не было укрепленного поселения с таким названием. Глагол «заложити», употребленный в летописи по отношению к построению Владимиром Переяславля,[194] мог на Руси обозначать не основание города вообще, а лишь построение новой крепости (ср.: «Заложи Ярославъ город Кыевъ»; «Мстиславъ заложи Новъгородъ болше пѣрваго»[195] — речь идет о построении новых укреплений в давно существовавших городах). Возможно, Владимир в конце Х в. построил укрепления Переяславля на новом месте (обычное явление в истории политических центров X–XI вв. — см. Часть II, Очерк 1); следует иметь в виду, что во 2-й половине Х в. южные районы Среднего Поднепровья подвергались сильному разорению со стороны печенегов, и не исключено, что «первоначальным» Переяславлем было одно из разрушенных ими поселений.[196]