Алексей Дуров - Прямые пути

• Название: Прямые пути
• Автор: Алексей Дуров
• Жанр: Фэнтези

Во время переселения Людей Побережья, которых Воля императора сорвала с Родных мест, воин Рес встречает девушку. Ну и что, спросите вы, мало ли парней и девушек встречаются каждый день? Да, всё верно, вот только вместо еды или ценностей, которые обычно тащат в мешках беженцы, она несёт старинные свитки. А на неё левой груди есть татуировка, пусть она очень маленькая и размытая, но на неё изображён Дракон. Древний враг людей…

---

— Стало быть, никто за нами не следит и не гонится, — покачал головой Рес. — Даже не знаю, радоваться или ругаться. А одеяла у них получше наших, да и одежда, наверное. Надо будет разжиться в ближайшей кочевке. Однако не следят, не значит, что не ищут. Может быть, еще не вышли на след.

— Так ведь мы проверяли уже! Хотя, лишний раз проверить не повредит.

Леск согласно кивнула и взялась колдовать. Сперва в зеркальце была все та же муть, но вдруг появилась очень уютная с виду комната, и кто-то спал на кровати, укутавшись в одеяло с головой. Не успел Рес насторожиться, как Леск смущенно объяснила:

— Я случайно попросила зеркало показать какого-нибудь разведчика.

— Да? А ну, давай еще посмотрим, какие бывают разведчики, вдруг пригодится?

После короткого жеста Леск в зеркале замелькали картинки. Все какие-то обычные, неприметные люди — то спят (как правило — в кроватях), то читают, то пишут, то едут куда-то, то на кораблях плывут. Мелькнул знакомый рынок в Высоком Приливе, горшечная лавка, в которой скучал смуглый бородач. Лавку Рес помнил, бородача нет, видать, недавно в городе. И не просто скучает, а корабли в гавани пересчитывает или еще что.

Появилась картинка, которую Леск удержала жестом — двое укутанных в верблюжьи тулупы степняков сидят у костерка на свернутых шкурах. Один напряженно куда-то всматривается и быстро говорит, второй также быстро записывает при свете масляной лампы. Леск поводила рукой над зеркалом, и стало понятно, что первый смотрит на вершину одной из Пограничных Гор, там огонек мигает — ясно, степняки перехватывают сообщения на цепочке огней. И, по всему видать, эти двое привычным делом заняты. Рес усмехнулся:

— Как думаешь, они разгадали тайные языки имперской разведки?

— Если раньше не разгадали, то сейчас, когда в степь из империи сбежало столько книгочеев-побережников, разгадали наверняка.

Стало быть, давно уже имперские тайны известны степнякам.

Леск остановила заклинание:

— Мы и так знаем слишком много опасных тайн.

Потом она задумчиво повертела в руках зеркало, убрала его в поясную сумку. Покачала головой:

— Что же делать?

— Спать, — заявил Рес. — И так уже полночь скоро, а нам еще ехать. Хорошо бы хоть какую кочевку встретить.

— Но… Получается, никто, кроме нас не знает…

— Не обязательно, могли и без нас догадаться. И, как ты думаешь, что бы сделали?

— Отправил бы нас к Белому Зеву разбираться. Потому, что мы ближе всего.

— Вот именно.

Они принялись сворачивать одеяла в спальные мешки, но Рес видел: что-то еще гнетет Леск, кроме всего, уже обсужденного. Подумав, решил не выспрашивать.

Подбросили сучьев в костер, а те зашипели и задымили, того и гляди огонь совсем погаснет.

— Может, колдовством его? — попросил Рес.

Леск кивнула, без слов, одним коротким жестом послала силу огня в костер. Ярко полыхнуло, но не обычным пламенем, а совершенно зеленым.

— Ты чего? — удивился Рес. Но Леск и сама была растеряна:

— Я? Но я… как обычно…

— Обычно ты огонь не красила.

— Красила?! Как можно раскрасить огонь? То есть, можно, если бросить в него особые соли, но… Я только высвободила силу огня!

— Да ни при чем соль, видимость это была! Отсветы-то у тебя на лице и везде обыкновенные были, красные, не заметила?

— Да, действительно… Но…

— Что, кто-то другой огонь покрасил?

Леск медленно покачала головой:

— Нет. Видимо, изменения происходят очень быстро. В последний раз я пользовалась силой огня позавчера, и зелени не было. А сейчас… да, волшебство огня и волшебство разума накладываются из-за схожих плетений в заклинаниях. Как тогда, в Трехречье, но тогда я нечаянно сожгла человека, а здесь… покрасила огонь.

Рес видел, что она сильно напугана. И теперь уж точно не заснет. Вздохнул:

— Ладно, что ты там еще думала?

Леск покачала головой, будто не могла решиться, начала издалека:

— Мы не знаем, что происходит в мире. Колдовство меняется… Это мы выясним возле Белого Зева, но вдруг кто-то уже знает?

— Драконы! — предположил Рес.

— Может быть. Но с драконами лучше… не рисковать. Нам нужно узнать хоть что-то… Я же не буду знать, что делать возле Белого Зева!

— Хоть что-то?

Леск вздохнула:

— В первую очередь — что происходит в империи. И про войну в других мирах, и про колдовство… Все может оказаться важным. И что с нашим народом! И настроение людей хорошо бы.

— Много ты хочешь. Вот, разве, подсмотреть через зеркало донесения, которые приносят имперским разведчикам — самым главным, вроде Иэя Туомоса. Или еще повыше кого. Только не выйдет ничего — они, видишь, в столице.

— Можно посмотреть не через зеркало, а человеческими глазами, — тихо сказала Леск. — Есть одно заклинание… оно позволяет проникать… в чужую душу.

— И ты хочешь?!. - ужаснулся Рес.

— Нет. В том-то и дело, что сам колдун не может… Но может отправить кого-то другого. С его согласия.

— А, так ты меня хотела отправить!

— Нет! Я не хочу!

Рес тоже не хотел. Попросту — боялся. Кроме того, как-то оно не по-честному, хуже, чем подглядывать. Однако надо что-то делать, а то, может быть, уже нет никакого смысла тащиться к Белому Зеву, самое лучшее — вернуться, пока не поздно.

— Если есть возможность, то нужно воспользоваться, — решил Рес. — Только лучше не в имперского разведчика вселяться, а в Ринка. Беспокоит меня, что связаться с ним не можем.

— И он наверняка знает очень много. Только… трудно будет прицелиться. Это зависит от тебя. И не столько от твоего решения, сколько от желания, может быть — тайного, бессознательного. Нет, в Ринка ты точно не попадешь.

— А оно вообще сработает, как надо? А то, вон, огонь уже позеленел.

— Это очень сложное волшебство, если что-то не так, оно не сработает совсем. А чтобы не как надо… Есть опасность, что ты в кого-то такого вселишься… неправильного, и на тебя это очень сильно подействует.

— Испугаюсь, что ли? Так от этого не умирают. Давай попробуем.

— Ты уверен?

— А какая разница? Решил, и решил.

Его беззаботное спокойствие передалось и Леск, она принялась читать заклинание.

* * *

Квирас Ясень грел руки у костерка и тяжело вздыхал. Кабатчица снова в долг не поверила, а с пустой флягой как не затосковать ночью в заставе? И когда еще выйдет расплатиться — если даже все деньги, что Император платит служивым, отдавать кабатчице, все равно только за два месяца долг покроется. А в заставе все ночные стражи выпадают, днем десятник сам стоит, всю и так небогатую на малой дороге добычу забирает. То есть, не всю, только половину — с другими дневными стражниками делится. Ночным ничего не дает, сразу сказал: «Что мы соберем — наше, что вы соберете — ваше». Но что ночью соберешь? Редко, чтобы какой путник в дороге припозднился или по спешке спозаранку выехал. И то все норовят забесплатно заставу проехать, подорожные суют. Хорошо, Клинп по пьяному делу удумал дерзить десятнику и тоже попал в ночную стражу — он умеет с проезжими говорить. Где с прибауткой, где с угрозой, где так и этак — и платят те стражникам, хотя по мелочи все. Было дело, даже имперский гонец Клинпа послушал, отпустил рукоять меча и взялся за кошель.

Все равно, мало в ночь набирается, не хватает на выпивку. И не возмутишься — если десятник узнает, то вовсе в патруль переведет. Уж лучше возле костра сидя греться, чем с фонарем по лесным тропам всю ночь вышагивать.

Сложилась же судьба у Квираса. Началось, еще когда мальцом был — на хутор Гвалута Селезня, что через двух соседей, приехал на осле старый побережник, из тех, которые сами себя бездельниками называют. Квирас запомнил его — худой, седой, одет не по-людски. Хотелось Квирасу в него камнем кинуть, да не посмел — у побережника на поясе тесак висел, подлиннее иных мечей. О чем старый бездельник с Селезнями договорился, Квирас не понимал, хотя не раз слыхал, как мужики меж собой обсуждали. Завсегда сходились, что добра не будет. Да только начали Селезни толстеть, а хозяйство их разрасталось. На праздники, а потом и в будни, одевались, как дворяне, Гвалут уже пешком не ходил почти, больше верхом разъежал, богатые женихи из дальних уделов к его дочерям заворачивали. Можно было самому не видеть богатства Селезней, мать так и так все отцу в подробностях расписывала, а под конец на крик переходила: «Когда уже мы крышу дранкой перекроем?!», «Когда уже мы соседский хутор со всей землей прикупим?!» Устал отец огрызаться, взял бутыль с лучшей бузой, напялил шапку и пошел в город, с побережниками договариваться.

И приехал к ним старик на осле, хотя не тот, что к Селезням, а другой. Тоже с тесаком на поясе, а еще с палкой, но не опирался на нее, а так в руках носил, меж пальцев покручивал. Враз вспомнилось, что побережники дерутся с колдовством — палкой быка убить могут. Назвался побережник, как Рик из рода торговцев льдом тихой дороги — Квирас даже запомнил все это, хоть длинное оно, хотя и про здешнего дворянина не помнил, из какого он рода. Прошелся Рик по хутору, все пересмотрел, перетрогал, перестукал. Расспрашивал то про урожай, то про здоровье, то про родичей, то вовсе цены на дрова обсуждал. В поле выезжал и мял в руках землю, у пруда принюхивался. Потом вернулся в дом и развернул свиток, уже исписанный. Сказал, что это договор, его надо подписать и заверить у стряпчего. Отец Квираса, понятное дело, засомневался, не любят простые честные пахари всякого крючкотворства. Рик не смутился, а стал в договоре разобъяснять каждое слово. Стало понятно, что бездельники навроде ростовщиков, только не в долг дают с условием, что больше вернешь, а, как сам Рик сказал, вкладывают и берут себе долю от прибыли. То есть, если прибыли вовсе не будет, Ясени Рику ничего не должны. Еще много всякого было в договоре, чтобы никто никого не обманул — вот же подлый народ побережники, только обман и замышляют, иначе чего бы им ото всех подряд обмана ждать?