Джеймс Джонс - Отныне и вовек

• Название: Отныне и вовек
• Автор: Джеймс Джонс
• Издательство: Радуга
• Жанр: Классическая проза
• Год: 1986

В центре широко популярного романа одного из крупнейших американских писателей Джеймса Джонса — трагическая судьба солдата, вступившего в конфликт с бездушной военной машиной США.В романе дана широкая панорама действительности США 40-х годов. Роман глубоко психологичен и пронизан антимилитаристским пафосом.

---

Прежде всего она пожелала узнать, откуда ему известно про такое изысканное и дорогое убежище. Он что-то ей ответил, уж и не помнит что, но какая разница? С этой минуты тон их отношений был задан на все десять дней.

У них были две роскошные комнаты, восемь роскошных стен, и внешний мир ничем себя не обнаруживал. Даже когда для разнообразия они ели в ресторане, вместо того чтобы заказывать еду в номер, внешний мир не приставал к ним, они не чувствовали его присутствия ни в тихом вежливом голосе метрдотеля, ни в бесшумной расторопности официантов. Даже сам отель — вернее, пансионат, — казалось, был на их стороне. И они жили там, не позволяя внешнему миру заявить о себе ни на минуту.

Несколько раз ездили на лошадях в горы. Она любила верховую езду.

Почти каждый вечер катались на машине.

Два раза выбрались после обеда на пляж Калама.

Но ни разу, нигде и никогда не могли избавиться от плена двух комнат и восьми стен. Тех восьми роскошных стен и двух роскошных комнат, которые он так старательно замуровал, чтобы не впустить внешний мир. А замуровал он их отлично. Замуровал наглухо, могла бы выйти прекрасная гробница. Кстати, именно гробницу это и напоминало — воздухонепроницаемую, жизненепроницаемую, прекрасную гробницу. Замуровать-то замуровал, но не учел одного: чтобы попасть туда, они должны были открывать дверь. И вместе с собой они впускали внешний мир. К концу десяти дней он ненавидел их роскошный номер лютой ненавистью.

Нет, дело не в деньгах. У него оставалось больше трехсот долларов, то есть больше половины из запланированных шестисот. И чтобы потратить такую уйму денег, требовалось огромное напряжение, это был поистине тяжкий труд, потому что она, как заправская супруга, то и дело закатывала ему скандалы, что он слишком шикует.

Может, если бы у них было побольше времени…

Нет, и не во времени дело. Если на то пошло, времени у них было даже чересчур много. К концу третьего дня оба еле удерживались, чтобы не сказать вслух, что пора домой. И ему потребовалось огромное напряжение — это был поистине тяжкий труд, — чтобы сдержаться, не заплатить сразу же по счету, не сложить вещи и не вернуться домой раньше срока, как улепетывает заправский супруг из семейной идиллии ежегодного отпуска, обернувшегося очередной катастрофой.

Дело было совсем в другом — вот она где, самая-то ирония! — дело было в том, что из страха встретить знакомых они от всех спрятались и, сами того не сознавая, в точности воспроизвели во время своего медового месяца ситуацию, которая возникает, когда все медовые месяцы давно позади, то есть вели себя как муж и жена.

Они постоянно заставляли друг друга за что-нибудь расплачиваться. Ах, ты меня унизил?! Сейчас и я тебя унижу! Раньше была другая схема: ты возводишь на пьедестал меня, а я — тебя. Любовь была шедевром, созданным их руками, но этап созидания кончился, и теперь было: ты ниспровергаешь меня, а я — тебя!

Заставил меня так его полюбить, что сбежала из дома и оставила ребенка под присмотром черномазой горничной — теперь пусть расплачивается!

Заставила меня так ее полюбить, что удрал в отпуск и бросил роту разваливаться в лапищах Доума — пусть расплачивается!

Сделал из меня шлюху — расплачивайся!

Сделала из меня офицера — расплачивайся!

Восемь роскошных стен и две роскошные комнаты, как ни крути, лишь восемь стен и лишь две комнаты. И будь вместо них шестнадцать стен и четыре комнаты или тридцать две стены и восемь комнат, даже с камином, даже с классической американской кухней — и тебе блок с мусоросборником, и посудомоечная машина, и настоящий битком набитый бар, и застекленный отсек для семейных завтраков, — даже со стиральной машиной «Бендикс», даже с отдельной верандой для шумных игр, в конечном итоге это мало бы что изменило. И сколько ни нагромождай декорации, суть останется неизменной ныне и присно и во веки веков аминь и если есть среди нас хоть один кто знает причину почему не должно этому мужчине и этой женщине сочетаться узами святого брачного союза пусть скажет об этом открыто сейчас или же хранит тайну до скончания века.

Вот, значит, что оно такое, супружеская жизнь, философски замечал его двойник.

Шедевр создан, сотворен. Продолжая трудиться над ним, ты его не улучшишь, ты лишь испортишь сотворенное. Так и будешь до конца своих дней менять двоеточия на тире, а тире — на двоеточия.

Вот, значит, на что ты обрекаешь нас обоих, говорил его двойник. За что же ты меня так? Меня, своего лучшего друга!

И он и она все понимали. Просто ни один не хотел первым это признать, потому что оба слишком глубоко чувствовали свою вину за то, что постоянно заставляют друг друга расплачиваться. Да и что они могли поделать, если другую схему взять неоткуда. Человека учат, что любовь — это высшая ступенька, высшая и последняя. Нет, это не так, любовь не конец. Но что потом и куда потом — этому не учат. Если бы только они сумели остановиться и перестать творить дальше. Но кто видел человека, способного остановиться и перестать творить?

Супружеская жизнь, внушал ему его возмущенный двойник, весьма напоминает захват цели в вилку пристрельным огнем 155-миллиметровых. Сначала дальней наводкой: бух! — перелет. Потом ближней наводкой: бух! — недолет. Потом опять дальней и сразу ближней: бух! бух! туда — сюда, перелет — недолет, и каждый раз чуть ближе к цели, пока, наконец, цель не накрыта, а тогда устанавливаем мощный огневой вал — и мы женаты. Непрерывная канонада супружеской жизни, когда отдельные взрывы уже не различить, превращается в монотонный, скучный гул, и остается лишь выжженная, голая земля, где все мертво. Нет больше даже попугаев, которые еще недавно при каждом пристрелочном залпе взмывали из джунглей истошно орущими белыми облачками. Пристрелка — она всегда будоражила, помнишь? А огневой вал… проходит время, и это приедается. И не важно, кто ты: артиллерист или пехотинец, стоишь ли в орудийном расчете или ползешь под огнем. Даже возбуждение, пронизывающее тебя от соседства со смертью, постепенно теряет остроту и переходит в тупую тоску.

За все десять дней они по-настоящему отдохнули друг от друга только один раз, в тот вечер, когда поехали на луау[55].

Если, конечно, не считать минут расслабления после хорошей дозы виски. В первый же день он купил в городе ящик «Харпера», и она изругала его на чем свет стоит, но потом, замурованная в восьми роскошных стенах двух роскошных комнат, сама же выпила не меньше половины.

Последние три-четыре месяца, пока ты был так загружен, саркастически хмыкнул его двойник, я, за неимением лучшего, занимался исследованием супружеской жизни как общественного института применительно к Соединенным Штатам, причем вел исследование на манер психиатров, которые пишут статьи для женских журналов. Да-да, и не делай удивленное лицо, ты разве не знаешь, что в Соединенных Штатах секс стал открытой темой? Хочешь, познакомлю тебя с моими выводами?

Он никогда раньше не видел, чтобы она столько пила. Обычно она предпочитала не пить совсем. Более того, ей не нравилось, когда он пил много. Но на этот раз она напивалась никак не меньше, чем он, и никак не реже, а его это не устраивало. Во-первых, он берег виски для себя, во-вторых, его это пугало. Жениться, а потом смотреть, как жена тихо спивается — такое ему было не нужно. Он не хотел взваливать на свои плечи вину еще и за это. Должно быть, он что-то проглядел. Должно быть, в чем-то ошибся.

Я пришел к выводу, тем временем продолжал его двойник, что в Соединенных Штатах в основе брака лежит принцип романтической любви. Конечно, не во всех случаях, но в большинстве. Ты ведь согласишься, что большинство граждан США почитают этот принцип. Причем почитают настолько, что даже те немногие, кто вступает в брак по другим причинам — деньги, общественное положение, деловые связи или просто желание остепениться, — стремятся создать впечатление, что ими движет романтическая любовь. Америка единственная страна в мире, где это явление распространено даже в среде самых невежественных слоев, если не принимать в расчет Англию. Что до меня, то лично я Англию не принимаю в расчет никогда. Итак, по истечении этих трех-четырех месяцев, пока мне было нечего делать, я сумел путем непосредственных наблюдений и с помощью серии тонких экспериментов наконец-то выделить вирус иллюзии романтической любви. Обобщающий вывод, предлагаемый читателям данной работы, заключается в следующем: эпидемия романтической любви, грозящая опустошить Соединенные Штаты, есть прямое следствие активности прилипчивого, злокачественного, вирулентного вируса или инфекции, которую за отсутствием более точного термина назовем «эгостимуляцией», или, по имени первооткрывателя, бациллой Тербера.

В качестве доказательства, продолжал двойник, рассмотрим типичный случай. Предположим, что объект нашего изучения — пара, состоящая из некой молодой особи женского пола в возрасте восемнадцати лет и соответственно особи мужского пола в возрасте девятнадцати лет, причем обе данные особи, как вы догадываетесь, относятся к виду, который принято называть высшим, то есть у них наибольшие шансы преуспеть (и в жизни, и в любви); так предположим, что мужская половина рассматриваемой пары — это лучшийфутболиствгородектомуженагражденныймедальюзаспасениеутопающих, а женская половина — староставыпускногоклассакотораяещеидирижируетшкольным хором.