Анатолий Дементьев - Прииск в тайге

• Название: Прииск в тайге
• Автор: Анатолий Дементьев
• Издательство: Челябинское книжное издательство
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1962

Дементьев Анатолий Иванович родился в 1921 г. в г. Троицке. После окончания школы был призван в Советскую Армию. Участвовал в разгроме Квантунской армии в Маньчжурии.

После демобилизации работал в газете, а сейчас он — редактор Челябинского радио.

Первый рассказ А. Дементьева «Охотничье сердце» был опубликован в газете «Вперед» (г. Троицк) в 1947 г. В 1953 году в Челябинском книжном издательстве вышел сборник рассказов «По следу». В 1955 году была издана маленькая повесть для детей «Про двух медвежат», а затем — «Охота пуще неволи» и «Сказки и рассказы».

Над романом «Прииск в тайге» Анатолий Иванович работал более двадцати лет. «Прииск в тайге» — произведение о золотоискателях, о том, как Великая Октябрьская революция изменила их быт и взгляды.

Главная идея романа: золото — величайшее зло в дореволюционное время, средство обогащения отдельных лиц и угнетения народа, причина кровавых преступлений, в условиях нового общества, с приходом к власти народа, стало частью всенародного богатства, превратилось в могучую силу, способствующую росту материального благосостояния всего народа.

---

Въехав в распахнутые настежь ворота, Александр отвел Буланого под навес, расседлал и пошел в избу. Хозяева пили чай из помятого, но ярко горевшего начищенной медью самовара. На чисто выскобленном столе — куски калача из темной муки, крынка с парным молоком, блюдечко с мелко наколотым постным сахаром.

— Наши-то ребята как признали его — озверели. Давайте, говорят, сами учиним суд, — рассказывал матери Савелий, устало прихлебывая чай из глиняной кружки. — Мы, говорят, ему покажем, почем нынче пара гребешков.

— Да неужто он? — недоверчиво спросила старушка и туже затянула на подбородке концы изношенного, но чистого ситцевого платка.

— Он самый. Морду-то никуда не денешь, вылитый отец.

— Вот отчаянный, — не то осуждая, не то сожалея и удивляясь, промолвила старушка. Увидев Майского, Савелий оборвал рассказ и уже другим голосом приветствовал горного инженера.

— С приездом, значит, Александр Васильич. Давно ли из тайги? Садись чаевничать с нами.

Хозяйка, увидев квартиранта, засуетилась, пододвинула ему табуретку, достала единственный в доме стакан.

— Может, штец похлебаешь с дороги-то? Шти горячие.

— Спасибо, Марфа Игнатьевна, есть не хочу, а чаю выпью с удовольствием.

— Чай-то у нас морковный, Ляксандра Васильич, настоящего давно уже не видывали.

— Давайте морковного, а завтра я вам фамильного принесу. Специально для вас попросил сберечь, Марфа Игнатьевна.

— Спасибо батюшка. Я, грешница, до чаю большая охотница, — старушка вся просияла при упоминании о настоящем чае.

Майский подбелил чай молоком, взял самый маленький кусок сахару — знал, что сейчас даже постный сахар большая редкость, — отхлебнул из стакана и обратился к Савелию:

— О чем ты рассказывал, Савелий Никифорович?

— Жил тут у нас мироед один… Парамонов. Не знаешь ты его. Скупал у старателей золото, у охотников — рухлядь. Сын его, Федор, убежал с колчаковцами и вдруг тайком вернулся в Зареченск. Сказывают, за отцовским кладом пришел. Золото старик-то здесь припрятал. Ну, Федьку и поймали, когда он копал ночью в огороде. Вот Алексей-то Каргаполов, должно, знает Федьку.

— Так, самосуд, говоришь, хотели над ним учинить?

Савелий шумно вздохнул, отвел глаза в сторону.

— Народ уж больно зол на Парамонова.

— Что же будете делать с Федором?

— В Златогорск отправим, пусть разберутся. Если…

— Что если?

— Если только выживет. Изрядно помяли его нашито ребята. Ведь это он приводил банду в Зареченск. Лютовали колчаковцы ужасть как. А когда отступали, половину поселка спалили.

Выпив чаю, Александр ушел в свою комнату. Достал чистое полотенце и, раздевшись до пояса, пошел во двор смывать дорожную грязь.

* * *

Майский выехал в Златогорск доложить о разведочных работах. Он торжествовал. Как вытянутся постные лица, как разинутся беззубые рты спецов, когда он выступит с докладом, назовет ошеломляющие цифры, покажет собранные образцы пород и в заключение — банку с золотым песком. Нет, черт побери, теперь ему разговаривать будет легко. Собственно, говорить будет он, остальные — слушать. «Ну-с, господа хорошие, кто же из нас был прав?» Нет, господами их называть не стоит, придется сказать — товарищи. А какие они товарищи…

За этими мыслями инженер не заметил как доехал до Златогорска. Не теряя ни минуты, направился к большому каменному зданию, украшенному по фасаду облупившимися пузатыми колоннами и затейливой лепкой. Здесь помещался трест «Уралзолото». Встретил его секретарь — плоский как доска человек лет под сорок, с длинным болезненно-желтым лицом, бесцветными и немигающими глазами. Молча выслушав приезжего, секретарь поднялся из-за стола — прямой, несгибающийся, и скрылся за одной из многих дверей, выходивших в длинный коридор. Майский ждал долго. Не вытерпел, закурил папиросу и стал шагать по гладкому, как зеркало, паркету. Злость разбирала его на тех людей, что сидели за этими внушительными, обитыми тисненой кожей дверями.

Мимо горного инженера бесшумно проходили незнакомые люди, одетые в дорогие костюмы. Строгие, деловитые, они шелестели бумагами или держали пухлые папки, мельком оглядывали Майского и чуть морщились, заметив, что костюм на нем обтрепанный, а смазанные ваксой сапоги покрыты толстым слоем дорожной пыли. Никто не пробовал заговорить с ним, узнать, кто он, откуда и как попал сюда. Шаркающей походкой прошмыгнул знакомый старичок с козлиной бородкой, тот самый, что подсмеивался над молодым инженером во время доклада у Иноземцева. Александр обрадовался ему — хоть одно знакомое лицо! — хотел раскланяться, но старичок, словно не заметив инженера, поспешно хлопнул высокой дверью. «Я золото нашел! — хотелось крикнуть Майскому всем этим людям. — Понимаете? Золото! Много! А вы…» Он выкурил подряд три папиросы и немного успокоился. «Что я, в самом деле, не для них же искал. А все-таки обидно…» Наконец появился секретарь.

— Иннокентий Дмитриевич ждет вас, — странно высоким голосом произнес он, уставив немигающие глаза на геолога.

Иннокентий Дмитриевич? Майский наморщил лоб, стараясь вспомнить, кто это. Ах, да! Такое имя у Иноземцева, — управляющего треста, — его благодетеля. Стыдно забывать имена людей, проявляющих к тебе участие. Инженер повеселел: с Иноземцевым приятно поделиться радостью, он поймет, он тоже порадуется.

— Вот здесь, — пропищал секретарь, показывая белым пальцем на двустворчатую дверь. Александр постучал и услышал знакомый приветливый голос:

— Входите, входите.

В большие окна кабинета, затянутые прозрачной красивой тканью, вливались потоки света. Ковровая дорожка убегала от двери к массивному столу. В углу сейф, в простенках между окнами шкафы со стеклянными дверцами, набитые толстыми книгами в кожаных, тисненных золотом переплетах. У противоположной стены — витрина с образцами горных пород и рядом диван. Два кресла придвинуты к столу. Все это Майский разглядел сразу и остановил взгляд на хозяине кабинета: Иноземцев слегка развалился в кресле. Перед ним на столе высились кипы бумаг, лежало несколько книг с закладками, и среди них виднелся стакан в серебряном подстаканнике с бледным, почти не заваренным чаем и тарелочка с двумя кусочками темного хлеба. Иноземцев поднялся, протянул через стол руку. Пожимая эту руку, Майский почувствовал, что она холодная и мягкая, как тряпка.

— Рад видеть вас, мой молодой коллега, — чуть улыбаясь, заговорил управляющий. Он снял пенсне, близоруко прищурив красные глаза. — Очень рад вас видеть, дорогой мой энтузиаст. Хотите чаю? К сожалению, кроме ржаного хлеба, ничего предложить не могу.

— Спасибо.

— Тогда рассказывайте. Значит, вернулись? — Иннокентий Дмитриевич протер стеклышки пенсне тонким батистовым платком и привычным движением кинул пенсне на переносицу. «Если я стою здесь, значит, вернулся», — раздраженно подумал Александр. Но вслух сказал:

— Два дня как из тайги.

Иноземцев пожевал губами, опустился в кресло и с минуту молчал, с любопытством разглядывая молодого инженера. Он то ли забыл пригласить его сесть, то ли умышленно не предложил кресло.

— Ну-с, доложите о поездке, о разведке.

Майский достал из внутреннего кармана пиджака толстую тетрадь, положил на стол. Иноземцев почти испуганно посмотрел на нее.

— Нет, нет, я не буду читать, — поймав его взгляд, поспешно сказал Александр. — Здесь все описано подробно. К этому имею добавить немногое…

— Доклад в письменной форме? — перебил Иннокентий Дмитриевич. — Прекрасно, прекрасно. Давайте, милый мой, вот как сделаем: я ознакомлюсь с вашими записями, а потом и потолкуем.

— Золото мы нашли, — волнуясь, заговорил Майский, не заметив, что Иноземцев его не слушает: поправив пенсне, он бегло листал тетрадь.

— И когда собрались перенести лагерь в другое место, охотник пришел нам на помощь…

— Прекрасно, прекрасно, — опять перебил Иннокентий Дмитриевич. — Я прочитаю ваш доклад. Изучу. Посоветуемся и решим. Зайдите в четверг, нет, лучше на той неделе, в понедельник. Хотя… говорят, понедельник тяжелый день. Давайте встретимся во вторник. Вы где остановились?

— Еще нигде. Не думал, что придется задержаться.

— Торо́питесь, молодой человек, всегда торо́питесь, а в нашем деле так не годится. Я напишу вам записку. Бывшие номера Дягилева знаете? Нет? Спросите, любой покажет. Вот там и остановитесь. — Черкнув несколько слов размашистым почерком в блокноте, управляющий вырвал листок и протянул его инженеру. — Итак, до вторника? Отдохните после дороги, развлекитесь. Мне не нравится цвет вашего лица. Вы утомлены. Надо беречь себя, мой молодой друг. Да, деньги у вас есть? Вы не стесняйтесь, молодежь любит удовольствия, а вы, надеюсь, не исключение. Так деньги у вас есть? Ну, а если понадобятся, рад буду помочь. До свидания.