Георг Штоль - Мифы классической древности

• Название: Мифы классической древности
• Автор: Георг Штоль
• Издательство: Директ-Медиа
• Жанр: Мифы. Легенды. Эпос
• Год: 2004

Боги Олимпа, как известно, ведут себя как люди: любят, ревнуют, участвуют в походах и войнах. А люди занимаются тем же, с той лишь разницей, что они смертны, а еще тем, что уже более двух тысяч лет притягивают, восхищают, и воспитывают целые поколения. И Геракл, и Тезей, и Мелеагр, совершающие великие подвиги, и Орфей, спускающийся в царство Аида, и Икар, поднимающийся к солнцу, — вечные примеры высот мужества, любви и духа, которых может достичь человек. Даже если все они заложники богов.

Перевод B. И. Покровского, П. А. Медведева 

---

Когда приготовления к походу были окончены, герои собрались в доме Адраста, который почтил их богатым угощением. На этом пиру сказано было не одно смелое слово; самонадеянные, отважные, все юные герои горели желанием как можно скорее испытать силы свои в борьбе с гордым фиванским народом. Один Амфиарай — хоть и был он грозный воитель — не радовался предстоявшей войне. Грустный, простился он с семьей и на прощание сыновьям своим[62] дал такой завет: «Когда вступите в юношеский возраст, отомстите за отца изменнице матери: за презренное золото послала она отца вашего на верную смерть». И на этот раз никто в собрании героев не обратил внимания на мрачные пророчества Амфиарая. В блестящих доспехах, полное ратного мужества, выступило из городских ворот[63] гордое аргосское воинство, и впереди всех Адраст на прекрасной своей боевой колеснице, везомой дивными конями Кером и Арионом[64].

Прибыв в лесистую Немейскую долину, войско напрасно искало источника в этой, всегда обильной водою, стране. По повелению Вакха, в Фивах рожденного бога, нимфы песком засыпали все источники этой страны. После долгих, бесплодных поисков встретили наконец аргосские мужи дивно прелестную деву с ребенком на руках. То была Гипсипила. За то что во время общего избиения мужей на острове Лемносе Гипсипила спасла отца своего Фоанта, лемнийские жены продали ее на чужбину, и вот царская дочь стала служанкой немейского царя Ликурга и жены его Эвридики и нянькой сына их Офелета. Герои обратились к деве с просьбой указать им водный источник. Уложив малютку под тенью дерева, она по густому лесу повела их к единственному остававшемуся источнику. Радостно утолили здесь воины жгучую жажду, но когда воротились к месту, где оставила Гипсипила малютку, они не нашли уже его в живых. Его растерзала змея, лежавшая у ступеней одного алтаря. Громко зарыдала в отчаянии Гипсипила. Печальные, изумленные окружили ее герои. Тогда Капаней бросил в дракона копье и пронзил ему шипящую пасть. Скоро прибежали туда несчастные мать и отец малютки. Не помня себя от горя, Ликург, с мечом в руке, бросается на Гипсипилу, хочет убить ее, но Адраст и Амфиарай успокаивают его и спасают деву. Потом герои собрали разбросанные кости малютки и погребли их. Амфиарай и на этот раз возвестил воинам горькую участь. «Как малютка Офелет, — сказал он им, — преждевременно погиб от зубов дракона, так в цвете лет погибнете и вы от фиванцев, происшедших от посеянных Кадмом драконовых зубов». Потому и назвали герои малютку Архемором, т. е. прежде временно погибшим. В честь его отпразднованы были великолепные погребальные игры, носившие впоследствии название Немейских и повторявшиеся через каждые три года. Распорядители этих игр, в память об Археморе, надевали черные траурные одежды.

Осада Фив

(Эсхил. Семеро против Фив; Еврипид. Финикиянки)

Весело отпраздновали герои воинские игры, и перестал уже тревожить их мрачный образ Архемора. С прежним мужеством, полные надежд, радостно продолжали они путь. Не доходя до Фив, расположились они на цветущем берегу Азопа и отсюда послали в Фивы Тидея, поручив ему примирить Этеокла с братом. Один пошел Тидей во вражеский город, один вступил в дом Этеокла, куда собрались в ту пору на пир знатные кадмейцы. Бесстрашный, предстал он пред ними и высказал, что было ему поручено. Фиванцы отвергли Тидеевы предложения, но пригласили его пировать с собою. С негодованием отказавшись от приглашения, стал он вызывать всех гостей поочередно на поединок и одолел всех до единого. Огорчились этим фиванцы и, когда уходил Тидей из города, хотели коварно погубить его. Пятьдесят знатных кадмейцев, с двумя вождями во главе, напали на него из засады, но всех поразил их Тидей, неукротимо отважный. Одного лишь Меона, Гемеонова сына, пощадил герой — чтоб отнес он домой весть о позорном поражении фиванцев.

После всего этого о примирении нельзя было думать. Гнев и вражда возгорелись с обеих сторон с новою силою. Арговяне подошли к фивским стенам. Когда, после нескольких жарких схваток в открытом поле, фиванцы оттеснены были за стены, арговяне стали готовиться к приступу. Семеро вождей закололи Арею и другим богам в жертву быка и над черным щитом омыли в жертвенной крови свои руки. Поклялись они кровожадным богом Ареем — или овладеть Фивами и разрушить Кадмовы твердыни, или пасть и напоить фивское поле своею кровью. Предчувствуя близкую смерть, предреченную Амфиараем, венками и прядями волос увешали они колесницу Адраста — на память о себе милым ближним. Слезы навернулись на очах у героев, но ни у одного из них не вырвалось жалобного звука. Бесстрашные, как разъяренные львы, горели они лишь одним желанием. Желанием — кровавого боя. Затем семеро вождей бросили жребий и жребием решили, кому на какие из семи фивских врат сделать с дружиной нападение. Этеокл, взявший на себя защиту родного города, через провидца Тиресия сведал о близкой опасности и от посланного им соглядатая узнал обо всем, что происходило во вражьем стане. Взволновался город; страха исполнились все фиванцы, один Этеокл не терял мужества: он потребовал, чтоб к защите родины приготовились все способные носить оружие, даже старцы и несовершеннолетние. А когда увидел он перед дворцом своим толпы плачущих дев и жен, то с укоризнами отослал их по домам, чтобы жалобными воплями не смущали они мужей. Затем принес Этеокл богам жертву, моля их о спасении города и обещая, если спасут, возжечь им священную гекатомбу[65]. Еще раз послал он соглядатая высмотреть, как расположилась аргосская рать. Около царя Этеокла собрался весь вооруженный народ, когда воротился соглядатай и принес царю такие вести: «Претовым вратам грозит уже яростный, смелый Тидей. Он готов был перейти реку Немен, но Амфиарай-провидец, недоброе прозревший во внутренностях жертвенных животных, возбранил ему переход. Бранью ответил Тидей мудрому пророку и укорил его в трусости. Трижды потряс он при этом густовласым шлемом своим и звенящим щитом. На щите его красуется смелая эмблема: мрачное небо ночное, а на нем — полный сияющий месяц и лучезарные звезды. Как ретивый конь боевой, стоит он на берегу реки и требует боя». Так говорил соглядатай; а в ответ ему царь Этеокл: «Не боюсь я Тидея но всех пышных доспехах его. Эмблемы ран не наносят; ни султаны на шлемах, ни колокольчики на щитах не опасны. А та ночь, что изобразил Тидей на щите своем, предвещает, быть может, вечную ночь самому герою; сама собой укротится тогда кичливость безумца. Противником ему пусть будет знаменитый Астаков сын Меланипп: Астакид не терпит кичливых речей, но зато храбр он вдвойне в кровавом бою. Иди же, достойная отрасль спартов[66], защити ты от копья врагов родной город». И вот с дружиной своей выступил Меланипп к вратам Прета.

«Громить Электрины врата, — продолжал соглядатай, — жребий выпал Капанею, исполину-герою. «Угодно или нет то богам, — воскликнул он, — я разрушу, я должен разрушить Фивы; не удержит меня и сам Зевс в гневе своем. И громы и молнии его мне не страшнее, чем луч полуденного солнца!» На щите Капанея изображен обнаженный муж с факелом в руке, а над ним — золотая надпись: «Выжгу город». «Когда мужи, — ответствовал Этеокл, — поддаются горделивым помыслам, то в речах своих себе находят они осуждение». Страшные угрозы расточает городу Капаней, и уже готов их исполнить; смертный, полный презрения к богам, оскорбил он их надменной речью. Услышит Кронион его дерзновенные клики: скоро — уверен я в том — поразит его мстительница молния, жгучая молния, не похожая на солнечный луч. Противником Капанею будет Полифонт: при помощи богов он будет верной опорой родному городу. И Полифонт направился к вратам Электры.

У Пентских врат, — продолжал соглядатай, — стал с дружиной своей Этеокл. Неудержимо стремительны его кони; его щит украшен изображением мужа, быстро исходящего на вражью башню по лестнице, а под ним надпись: «С башни не сбросит меня сам Арей». Против этого мужа царь послал Мегарея. Креонова сына.

К вратам Фикейской Паллады приближается Гиппомедонт, муж исполинского роста. Па щите у него страшный Тифон, из огнедышащей пасти изрыгающий черный дым, а по краям щита — грозные змеи. С громкими воинскими кликами выступает впереди дружины своей Гиппомедонт; неистовый, подобно вакханке, томится он жаждой боя; смертью грозит его дикий взгляд». Так сказал соглядатай, а в ответ ему царь Этеокл: «Больше всего я надеюсь на помощь Афины Паллады. Поборется с героем надменным и Гипербий, доблестный Ойноров сын: противнику своему не уступит он ни видом, ни мужеством. На щите у него изображен отец Зевс с пламенной молнией. Как поразил Зевс Тифона, так, — думаю я, — поразит Гипербий своего яростного противника». И Гипербий с дружиной направился к Фикейским вратам.

У пятых, Бореевых, врат стоит аркадянин Парфенопей. Едва оттенено бородой прелестное, девственное его лицо; но в груди у него мужественное сердце. Полный отваги, грозно подступает он к фивским твердыням и, дерзкий, клянется разрушить Кадмов город, будь или не будь на то воля Зевса: клянется копьем своим, а копье для него дороже зеницы ока. На щите у Парфенопея изображен кровожадный Сфинкс, поборовший кадмейского мужа. Против гордого юноши Этеокл выставил мужа, не любившего хвастливых речей, жаждавшего лишь доблестных дел: то был Гипербиев брат Арктей.