Андрей Жуков - Барон Унгерн. Даурский крестоносец или буддист с мечом

• Название: Барон Унгерн. Даурский крестоносец или буддист с мечом
• Автор: Андрей Жуков
• Издательство: Вече
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-4444-0438-6

Личность генерал-лейтенанта Р. Ф. фон Унгерн-Штернберга была выдвинута на первые роли в истории противостоянием «двух непримиримых России — красной и белой», сошедшихся в смертельной схватке, из которой победительницей выйти могла лишь одна сторона…

Книга А. В. Жукова рассказывает о судьбе барона Унгерн-Штернберга, одного из руководителей Белого движения в Забайкалье и Монголии, убежденного монархиста и идейного противника революции. Автор рассматривает весь комплекс религиозных, политических, национальных взглядов барона Унгерна — «последнего крестоносца».

---

Зато прекрасно и весьма свободно чувствовали себя торговцы опием. Попутчик, ехавший до Владивостока, рассказывал, что опиоторговля получила за последние месяцы прочную организацию и имеет целую сеть нелегальных контор и агентств вдоль железной дороги. Высококачественный продукт шел в Россию из Персии и Туркестана, в Петрограде заделывался в стенки вагонов экспрессных поездов и таким образом переправлялся в Харбин.

Несколько раз Унгерну и его спутникам пришлось пережить обыски с перетряхиванием всех вещей и выворачиванием карманов: искали оружие, драгоценности, спиртные напитки. Во время остановки в Иркутске пришло сообщение, что атаман Семенов выступил против новой власти, попытался арестовать совдеп в Чите, а сейчас на станции Даурия формирует части добровольцев для борьбы с большевиками. Унгерн без промедления решил отправиться к Семенову. Ехавшие вместе с ним Альфред Мирбах, а также сводные брат и сестра барона приняли решение прекратить путешествие и возвращаться в Ревель.

В самом конце ноября 1917 года на станции Даурия вместе с есаулом Семеновым собралось всего десять человек, первыми поднявших знамя белой борьбы и выступивших против захваченной красными бесами обезумевшей России. В своих воспоминаниях Г. М. Семенов перечисляет их поименно: штабс-капитаны Усиков и Опарин, несшие службу в дружине, охранявшей лагерь военнопленных, расположенный близ станции, барон Р. Ф. Унгерн, хорунжий Мадиевский, подхорунжий Швалов, младший урядник Батаков, старший урядник Медведев, казак Батуев. Вместе с Семеновым в Даурию прибыли младший урядник Бурдуковский (позже ставший одним из наиболее приближенных к барону Унгерну людей) и солдат Замкин, бывший в Чите членом местного совдепа и завербованный там Семеновым.

Даурия являлась последней относительно крупной станцией перед русской границей. Ее гарнизон состоял из одной ополченской дружины, единственной обязанностью которой являлась охрана лагеря военнопленных. По воспоминаниям самого Г. М. Семенова, «состояние совершенно разложившейся дружины было таково, что не ополченцы окарауливали военнопленных, а скорее последние контролировали дружину». Гарнизонный комитет, как и в остальной России, практически полностью контролировался большевиками. Вполне естественно, что комитет занял по отношению к небольшой группе белых добровольцев открыто враждебную позицию. Для того чтобы иметь хоть какую-то организованную опору в противостоянии большевикам, Семенов принял решение сформировать в Даурии военно-полицейскую команду, набранную из военнопленных немцев и турок. Начальником этой команды и был назначен барон Унгерн, бывший одновременно и заместителем Семенова. Выбор на Унгерна пал вполне естественно: он свободно владел немецким языком, отличался хорошими административными способностями.

Среди военнопленных попадались чрезвычайно интересные лица: например, капитан турецкого генерального штаба Элькадири (или Аль-Кадири), происходивший, по его словам, по прямой линии от пророка Магомета. Освобожденный Унгерном из лагеря как человек явно благородного происхождения, Элькадири добровольно поступил на службу в штаб семеновского отряда. Вскоре после заключения перемирия на Западном фронте к Семенову обратился генеральный консул Великобритании в Харбине с просьбой предоставить возможность принцу Элысадири выехать на родину. Однако, как вспоминал позже Г. М. Семенов, Элькадири «как истый рыцарь долга и чести отказался воспользоваться… предложением и просил… разрешить ему остаться… до конца борьбы с большевиками… к которой он считал себя приобщенным с того момента, как из положения военнопленного он был назначен в состав моего штаба».

К сожалению, далеко не все русские люди осознавали необходимость бескомпромиссной борьбы с советами и большевизмом в той степени, в какой осознавал ее турецкий принц. Русские части, охранявшие полосу отчуждения КВЖД, пришли в состояние полного распада. Персонал железной дороги непрерывно жаловался на грабежи, насилие, воровство, чинимые теми, кто по долгу службы должен был охранять дорогу и ее служащих от подобных инцидентов. Еще большую опасность представляла позиция китайской администрации — китайцы давно смотрели на КВЖД как на свою собственность, лишь по недоразумению оказавшуюся у России, и теперь искали только подходящего повода, чтобы поставить дорогу под свой контроль.

Что же представляла собой Китайско-Восточная железная дорога? В конце XIX века развернулось строительство Сибирского железнодорожного пути, призванного связать центр империи с дальневосточными владениями. Полотно довели до Забайкалья. Железная дорога была изначально задумана как чисто экономический проект, но международная ситуация складывалась так, что она приобрела стратегическое значение. Было принято решение вести трассу напрямую через Монголию и Маньчжурию, для чего требовалось согласие Китая. Между Россией и Китаем был заключен оборонительный союз во время торжеств по поводу коронации императора Николая II, на которых присутствовал фактический глава Китайской империи Ли Хунчжан. Центральным пунктом договора стало соглашение о строительстве КВЖД. По условиям секретного договора, подписанного 3 июня 1896 года, Общество по строительству Восточно-Китайской железной дороги (фактически — российское правительство) получало под железную дорогу полосу отчуждения, где становилось полновластным хозяином: для охраны полосы формировались специальные полицейские части. Оно приобретало право «безусловного и исключительного управления своими землями и сооружения на этих землях построек любого рода». Кроме того, Россия брала на себя обязательство защищать китайскую территорию от возможной японской агрессии. Концессия предоставлялась на восемьдесят лет, считая со дня начала эксплуатации, после чего железная дорога со всем имуществом переходила в собственность китайского правительства. Охранная стража КВЖД, штаб которой находился в Харбине, объединяла восемь рот и девятнадцать сотен, две тысячи штыков и две с половиной тысячи шашек. У территории имелся даже свой флаг, сочетавший национальные российские полосы с китайским драконом. По сути, это было отдельное государство. Комиссаром Временного правительства и управляющим КВЖД был генерал от инфантерии Дмитрий Леонидович Хорват, на моральную, а главное, материальную поддержку которого рассчитывал Г. М. Семенов. Однако после всех потрясений, произошедших в 1917 году в России, административная власть в полосе отчуждения и управление дорогой оставались в руках генерала Хорвата лишь формально. Сам Хорват, по словам Семенова, не склонен был принимать какие-либо решительные меры против большевиков, считая «что перемена власти в центре не может отразиться на его положении в силу особых его взаимоотношений с местной китайской администрацией».

Тем не менее большевики решили поставить управлять КВЖД своего человека. Выбор пал на маньчжурского большевика Аркуса, который в декабре 1917 года отбыл из Харбина в Иркутск для получения инструкций. Опасавшийся за свое положение генерал Хорват обратился к Семенову с просьбой не пропустить Аркуса в Россию. Миновать станцию Даурия большевистский комиссар никак не мог. Вскоре Аркус был задержан на станции. По словам Семенова, он намеревался задержать Аркуса в Даурии на неделю или две, после чего отправить его назад, в Харбин. «Но Аркус с самого момента ареста начал держать себя в высшей степени возмутительно, — вспоминал Г. М. Семенов. — Он начал ругать непозволительными словами и меня лично, и все офицерство, угрожал расправой чинам, производившим его арест, и попытался обратиться с зажигательной речью к солдатской массе, собравшейся на вокзале». Итогом весьма неосторожного поведения обнаглевшего от безнаказанности большевика стал военно-полевой суд и смертный приговор. Расстрел Аркуса явился первой казнью политического

— функционера нового режима, произведенной участниками Белого движения.

Через весьма короткое время одно упоминание станции Даурия вызывало у новой власти приступы нервной дрожи. Еще не успел забыться случай с Аркусом, как еще один видный большевик, на сей раз «товарищ из Центра», бывший матрос Балтийского флота, а ныне «помощник народного комиссара по морским делам» Кудряшев попался в сети семеновской заставы на станции Даурия.

Кудряшев ехал Сибирским экспрессом во Владивосток для закупки технических материалов для Балтийского флота. Ехал хорошо и вольготно, в купе 1-го класса — пришедшие к власти большевики от аскетизма не страдали, предпочитая «буржуазный комфорт» и удобства. Длинный путь «братишка» скрашивал ежедневными пьянками и кутежами в компании с офицером-подполковником, примкнувшим к новой власти, интендантским чиновником и харбинским евреем. Следует сказать, что за время дороги новоявленный советский сановник успел досадить всем пассажирам, особенно женщинам, оскорбительным поведением и неприкрытым хамством. Однако его боялись — железная дорога находилась полностью под контролем новой власти. 31 декабря 1917 года поезд стоял в Чите, где компания начала отмечать наступающий 1918 год на широкую ногу. Шампанское, как полагается, лилось рекой. В результате Кудряшев напился и забыл пересесть на поезд, идущий во Владивосток в объезд Даурии, по Амурской железной дороге. Пассажиры экспресса послали в Даурию телеграмму о следовании в поезде важной советской персоны. Вот как описывал дальнейшие события один из пассажиров экспресса, пробиравшийся к Семенову офицер Л. Тамаров: «Поезд с грохотом подкатил к Даурскому вокзалу и остановился. Все пассажиры с нетерпением ждали развязки. Через четверть часа… в вагон комиссара вошел высокий стройный офицер, блондин, с породистым строгим лицом… Это был барон Унгерн-Штернберг.