Ричард Йейтс - Плач юных сердец

• Название: Плач юных сердец
• Автор: Ричард Йейтс
• Издательство: Азбука, Азбука-Аттикус
• Жанр: Современная проза
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-389-01760-3

Впервые на русском — самый масштабный, самый зрелый роман американского классика Ричарда Йейтса, изощренного стилиста, чья изощренность проявляется в уникальной простоте повествования, «одного из величайших американских писателей двадцатого века» (Sunday Telegraph), автора «Влюбленных лжецов» и «Пасхального парада», «Холодной гавани», «Дыхания судьбы» и прославленной «Дороги перемен» — романа, который послужил основой недавно прогремевшего фильма Сэма Мендеса с Леонардо Ди Каприо и Кейт Уинслет в главных ролях (впервые вместе после «Титаника»!). Под пером Йейтса герои «Плача юных сердец» — поэт Майкл Дэвенпорт и его аристократическая жена Люси, наследница большого состояния, которое он принципиально не желает трогать, рассчитывая на свой талант, — проживают не один десяток лет, вместе и порознь, снедаемые страстью то друг к другу, то к новым людям, но всегда — к искусству…

Удивительный писатель с безжалостно острым взглядом.

Time Out

Один из важнейших авторов второй половины века… Для меня и многих писателей моего поколения проза Йейтса была как глоток свежего воздуха.

Роберт Стоун

Ричард Йейтс, Ф. Скотт Фицджеральд и Эрнест Хемингуэй — три несомненно лучших американских автора XX века. Йейтс достоин высочайшего комплимента: он пишет как сценарист — хочет, чтобы вы увидели все, что он описывает.

Дэвид Хейр

Ричард Йейтс — писатель внушительного таланта. В его изысканной и чуткой прозе искусно соблюден баланс иронии и страстности. Свежесть языка, резкое проникновение в суть явлений, точная передача чувств и саркастический взгляд на события доставляют наслаждение.

Saturday Review

Подобно Апдайку, но мягче, тоньше, без нарочитой пикантности, Йейтс возделывает ниву честного, трогательного американского реализма.

Time Out Book of the Week

Каждая фраза романа в высшей степени отражает авторскую цельность и стилистическое мастерство. Йейтс — настоящий художник.

The New Republic

---

Ширли Деймон чуть задержалась, чтобы наградить Майкла ненавидящим взглядом, а затем бережно направила мужа к выходу, и кто-то уже успел принести им пальто, но едва они подошли к двери, как Эл Деймон остановился и согнулся пополам; его рвало прямо на пол.

— А если бы его вырвало, пока он еще был без сознания, все это могло бы пойти в легкие и он бы захлебнулся, — говорила Люси. — И что тогда? Как бы ты тогда отшутился?

Она села за руль, как поступала всегда, когда хотела доказать, что Майкл слишком пьян, чтобы вести машину, — а он, сидя на пассажирском сиденье, всегда чувствовал себя униженным и даже ущемленным в мужском достоинстве.

— Не делай из мухи слона, — сказал он. — Я обменялся ударами с этим парнем, и все; не было в этом никакой трагедии, не было никакого избиения невинных. И большинство в итоге сообразили, что это шутка. Том Нельсон-то уж точно — он сказал, что хочет, чтобы я его тоже научил. И Пэт тоже сказала, что ничего страшного. Она даже поцеловала меня в дверях и сказала, чтобы я не переживал. Ты же сама слышала.

— Я лично был в восторге, — сказал Билл Брок, сидевший сзади в обнимку с Карен. — Этот парень полный говнюк. И жена у него дура.

— Да, точно, — подтвердила сонным голосом Карен. — Какие-то они оба совсем неприятные.

— Что ж, девица у него никакая, — сказала Люси в воскресенье вечером, когда Билл и Карен уехали. — Впрочем, довольно симпатичная. И Биллу она, конечно, подходит куда больше, чем Диана Мэйтленд.

— Да уж, — сказал Майкл и приободрился, потому что с тех пор, как они вернулись с пятничной вечеринки у Нельсонов, она еще ни разу не разговаривала с ним нормальным тоном. Если повезет, они теперь снова будут в хороших отношениях.

Что стало с Карен, они так и не узнали, потому что уже через несколько недель Билл объявился с новой девушкой. Эту звали Дженнифер; широкоплечая блондинка, она то и дело смущенно улыбалась.

Билл сказал, что они заглянули по дороге. Они едут дальше, в Питсфилд, к родителям Дженнифер, которые выразили желание посмотреть на него.

— Понимаете, мы с Биллом встречаемся всего-то три недели, — сообщила девушка, — но я совершила страшную ошибку, и родители об этом узнали. На самом деле как-то утром зазвонил телефон, когда я была в душе, я попросила Билла снять трубку, а это была мама. А суть в том, что они с папой страшно обо мне беспокоятся с тех пор, как я переехала в Нью-Йорк, — знаю, все это должно казаться нелепым, мне ведь уже почти двадцать три, но они люди старой закалки. Все еще живут в прошлом веке.

— Да ладно, нечего переживать, — сказал Билл, бряцая ключами от машины. — Я их так очарую — до изнеможения!

Возможно, так он и сделал, но о дальнейшей судьбе Дженнифер они тоже ничего не узнали, как не узнали и о том, что стало с Джоан, Викторией и прочими девушками, которых он еще несколько лет исправно представлял на их суд; оставалось только признать, что у Билла, как он когда-то им объяснил, с кратковременными отношениями все в порядке.

В одну из пятниц, через месяц после инцидента с Элом Деймоном, Дэвенпортам было совершенно нечего делать, и они устроились с журналами в разных концах гостиной. Обоих грызло беспокойство, но заговорить об этом никто не решался: они боялись, что сегодня вечером у Нельсонов будет очередная вечеринка и что их решили не приглашать.

Но тут в тот же самый день позвонил Пол Мэйтленд — сказать, что Диана снова приезжает на выходные со своим молодым человеком и что она будет счастлива видеть их обоих. Так что не пожалуют ли они в Хармон-Фолз часам примерно к пяти?

Пока они ехали — а ехать было совсем недолго, — Майкл пытался собраться с духом перед новой встречей с Дианой. Быть может, она поглупела, прожив столько времени с этим актеришкой, с этим прощелыгой и говнюком, — девушкам ведь свойственно меняться; но с другой стороны — с чего бы ей так измениться? Но стоило ему увидеть, как она стоит перед домом в компании брата, его жены и рослого молодого человека и приветствует с улыбкой подъезжающую машину, он понял, что не изменилось ничего. Белый свет клином сошелся на этой девушке, одновременно изящной и неуклюжей, девушке настолько исключительной и совершенной, что надо было быть полным идиотом, чтобы захотеть после этого какую-то другую.

Последовали поцелуи и рукопожатия — Ральф Морин, судя по всему, решил доказать Майклу, что при желании может переломать ему суставы, — после чего все собрание переместилось в просторный каменный дом, возведенный для Уолтера Фолсома, инженера на пенсии и отчима Пегги. В центральной комнате этого дома, где мистер Фолсом с женой сидели в ожидании молодых гостей, имелось огромное окно, выходящее на заросший кустами овраг, который сотней ярдов ниже превращался в яркую и быструю речку.

— Всю свою жизнь, — говорил мистер Фолсом своим гостям, — я мечтал, чтобы у меня дома был в стене кран, из которого лился бы виски; и вот наконец мечта осуществилась.

Расположившись на одном из диванов, обрамляющих большое окно, Ральф Морин толковал мистеру Фолсому о «поразительном чувстве умиротворенности», которое всегда охватывает его в этом месте. В подтверждение своих слов он закинул руку на спинку дивана:

— Если бы мне довелось жить в таком доме, я бы все свое время проводил тут, под этим окном. Я бы читал. Прочел бы все книги, которые всю жизнь хотел прочитать, а потом какие-нибудь еще.

— Да, — сказала хозяйка, по выражению лица которой было понятно, что она не прочь бы поговорить с кем-нибудь другим, — это отличное место для чтения.

Майкл решил, что, даже если не знать, что Ральф Морин получил актерское образование, об этом можно догадаться по его движениям и жестам: по тому, как он держал голову, чтобы он всегда была на свету, по будто бы нечаянно возникшему заднику в виде руки, закинутой на спинку дивана, по хорошо продуманному положению пальцев другой руки, сжимавшей стакан, и даже по тому, как аккуратно стояли на полу его красивые начищенные ботинки. Он вел себя так, как будто его постоянно снимали на пленку.

На пенсии Уолтер Фолсом и его жена возобновили занятия живописью, и оба радовались от чистого сердца тому, какого мужа нашла себе юная Пегги. Весь вечер, стоило им заметить, что Пол их не слышит, они с нескрываемым энтузиазмом принимались рассказывать Дэвенпортам, как высоко ставят его работы, и в какой-то момент мистер Фолсом повторил слова строителя с Деланси-стрит: «Этот парень — настоящий». Похоже, поклонники у Пола Мэйтленда находились везде, где бы он ни оказался.

Майкл бо́льшую часть времени думал о том, как остаться с Дианой наедине — где-нибудь в уголке или в другой части комнаты, вдали от общего разговора. Он даже не знал, что собирается ей сказать, — ему просто хотелось, чтобы она оказалась рядом, совсем одна, а он остроумно отвечал бы на все, что она скажет.

Но улучил он такой момент лишь однажды, когда все уходили от Фолсонов ужинать в дом к Мэйтлендам, — Диана поравнялась с ним и сказала:

— Отличные стихи, Майкл. Замечательная получилась книга.

— Правда? То есть ты ее читала? И она тебе понравилась?

— Ну конечно читала, и конечно понравилась. Зачем бы я иначе тебе это говорила? — И после короткой, опасной паузы добавила: — Особенно мне понравилось последнее стихотворение, длинное, «Если начистоту». Замечательное.

— Что ж, — сказал он, — спасибо тебе. — Но так и не решился назвать ее по имени.

Пол и Пегги занимали небольшой, обшитый грубой доской коттедж, выстроенный задолго до того, как это поместье приобрел Уолтер Фолсом, и гостиная в этом доме обнаруживала все признаки бедной, но честной молодости. У входной двери, около ящика с плотницкими инструментами, стояли измазанные глиной рабочие ботинки Пола; несколько картонных коробок с книгами так и оставались нераспакованными, а неподалеку от них виднелась гладильная доска, за которой тут же представлялась Пегги, склонившаяся с утюгом над джинсовыми вещами своего мужа. Потом все кое-как расселись, и каждый получил из ее рук миску тушеной говядины — как если бы они сидели внутри брезентового укрытия в их старой квартире на Деланси-стрит.

— Очень вкусно, Пег, — сказала Диана.

В ответ на похвалу кулинарным талантам дочери миссис Фолсом просияла от удовольствия — ее красивое лицо, похоже, не отличалось способностью скрывать чувства. Потом она сказала:

— Пол, может быть, чуть попозже мы посмотрим, чем ты там занимаешься в той комнате?

— Если можно, Хелен, я сейчас не буду ничего показывать, — ответил Пол. — Я только что набросал вчерне несколько работ, но все это еще очень приблизительно. Думаю, смогу показать что-нибудь новое, только когда мы вернемся с Кейпа[37]. Но в любом случае спасибо.

Майкл навсегда запомнил, что рецензент гарвардской газеты «Кримзон» разделался с актерской работой Люси в его первой пьесе именно посредством слова «приблизительная»; теперь он спрашивал себя, получилось бы у него отличить «приблизительные» наброски Пола от его завершенных работ, и радовался, что избавлен от необходимости решать эту задачу.