Дмитрий Щербинин - Сборник рассказов

• Название: Сборник рассказов
• Автор: Дмитрий Щербинин
• Жанр: Научная Фантастика

---

Такой второй половинкой для Кани была Люда, с которой и сидели она в тот апрельский день на полу, в просторной, заполненной бирюзовым, утренним светом кухне Каниного дома.

Каня была высокой, стройной блондинкой, с тонкими, чем-то похожими на лисичьи, чертами лица, у нее были ясные, мягкие, очень глубокие глаза, а голос - глубокий, бархатный, глубоко охваченный внутренними чувствами; которые только в присутствии сестрички свой, Люды, позволяла она себе, так открыто проявлять.

У Люды было полноватое, часто готовое радостью заполнится лицо; она и была веселушка - эта Люда, и часто весельем, подбадривала свою, склонную к раздумьям, к печали сестричку.

Сейчас, рядом с ними на подстилке лежала серая Канина кошка, вылизывала единственного своего котенка, и тот едва слышно пищал, не ведая об нависшей над ним беде.

Каня бархатным своим голосом рассказывала Люде:

- ...Моня вчера его родила, маленького. Родители, уже и раньше предупреждали: не найдешь, кому отдать - прогоним - на другую станцию отвезем, там и отпустим. Я родителей понимаю, дома - кот, кошка, пес... Целый зверинец. Но пропадет он на воле! Ты не выручишь меня, Люда?

- Каненька, знаешь - если бы могла, если бы хоть как могла - так помогла бы. Но у меня уже два твоих котенка, с прошлого, и с позапрошлого годов. Я уже говорила на эту тему с родителями - ни в какую. Но ничего мы с тобою обязательно что-нибудь придумаем. - Люда ободряюще улыбнулась.

- Да, конечно. - вздохнула Каня. - Поспрашиваю в институте - для поиска мне срок в один месяц дали.

* * *

Каня училась в педагогическом институте в Москве на учительницу немецкого языка. В группе ее были, в основном, девушки; ну а так же и несколько парней, решивших связать жизнь свою с учительством.

В институте у Кани было несколько подружек, не таких, конечно, близких как Люда - Каня и не разговаривала почти в институте; сидела, слушала музыку в плеере или же читала книгу; несклонна была Каня к девичьей болтовне...

В первую очередь, именно у подружек своих спрашивала она бархатным своим, мягким голосом:

- Не нужен ли вам котенок? Мама его египетских кровей.

- Что, египетская кошка? - навострив ушки, спрашивали подружки.

- Нет, нет. Ее бабушка была чистой египетской кошкой; но, все равно, многое осталось от египетской...

- Нет. Нет. - теряли всякий интерес подружки...

Тогда Каня стала подходить и спрашивать у всех - нет, никому, оказывается не нужен был котенок...

* * *

Миша сидел за предпоследней партой, около окна. Откровенно, в этот апрельский, солнечный денек, совсем ему не сиделось в институте; но хотелось бросить все; побегать по лесу, потом, запыхавшись, присесть там на бревно возле ручейка; сочинить стихотворение - одно из тех, что выплескивал он из себя в минуты печали иль радости.

Он сидел, созерцая темные, мокрые ветви, старого тополя за окном; время от времени смотрел на быстро проходящих по улице, не видящих это красивое дерево прохожих, и удивлялся, куда же они все так торопятся, будто выгадают от быстрого этого хода что-нибудь, кроме двух-трех минут.

У Миши были прямые темно-каштановые волосы, до плеч; сам он, благодаря стремительному, неспокойному своему сердцу, был очень худ. Лицо длинное, черные густые брови, глаза серебристого цвета, большой с широкими ноздрями нос, тонкие, часто плотно сжатые губы; одежду он носил исключительно темных тонов.

Так сидел Миша у окна, размышлял о суетности, беготне городской; о том, что лучше бы этим людям направить энергию во что-нибудь благородное, достойное Человека, как услышал совсем рядом бархатный, теплый голос:

- Извините...

Он повернулся, увидел Каню... Впрочем, Каню он видел и много раз до этого, так как проучились они вместе почти уже целый год; но, так как сидели они в разных оконечностях аудитории, так как каждый склонен был к задумчивости, к поглощенности в себя, то и не обмолвились за это время ни одной какой-нибудь репликой, как бы и не составили о себе какого-нибудь мнения - каждый оставался для другого лишь человеком из толпы, которого, правда, часто видел он. И вот теперь Каня стояла возле Миши, впервые обращалась к нему:

- Извините, не нужен ли вам котенок? Серенький, одним из предков его была египетская кошка.

"Котенок..." - Миша быстро сообразил, что котенка ему не позволят завести родители, по той причине, что жили они тесно, и обитала у них уже собачка, и чирикала в клетке канарейка.

Мысли об котенке, тут же отошли на второй план - не позволят, так не позволят - бог с ним, с котенком - на Каню он смотрел, на лицо ее доброе, в мягкие, глубокие глаза.

Придумывая, чтобы сказать он, вспомнил, что спрашивала она про какого-то котенка, сказал:

- Я у родителей спрошу, у друзей спрошу.

Она улыбнулась, кивнула.

- А тебя Каней зовут? - спросил Миша.

- Да, Каня, а тебя?

- Миша. Э-э-э...

Она собиралась уже отойти, спросить у тех, кто сидел на последней парте, но, видя, что Миша хочет у нее еще что-то спросить, остановилась.

- Э... А какая музыка тебе нравится? - придумал, наконец, вопрос Миша.

- Рок-музыка 60-х, 70-х...

- Ага, понятно! - перебил ее нетерпеливый Миша. - А мне больше современная, но и 70-е ничего: Блэк Саббат, Райнбоу - круто!

Миша уже решил, что нынче прекрасный день: он познакомился с девушкой, и уже в бурной фантазии его кипели образы: вот идут они за руку по парку зеленому, вот у фонтана сидят, и везде бархатный, теплый голос ее. Тут же и полюбил эти образы Миша, так как, никогда раньше не представлялось ему столь прекрасного - он то привык к одиноким прогулкам по лесу, а тут, такое. Он и страстно не хотел, чтобы отходила она от него; ему очень хотелось сделать ей, что-нибудь приятное тут же, сейчас.

Потому заявил он:

- Я завтра вам, что-нибудь из записей своих принесу...

* * *

Каня несколько задержалась у последней парты, где парнишка с каштановыми волосами несколько обнадежил ее, заявил, что спросит насчет котенка у родителей и у друзей.

Парнишка, который, кажется, представился Мишей, стал спрашивать у нее про музыку и она, рассеяно улыбнувшись, ответила, какая музыка ей нравится. Парнишка предложил ей свои записи и она не стала отказываться по какой причине она должна была отказываться?

Парнишка пробубнил что-то в растерянности, к окну отвернулся; тут же обратно к ней повернулся, и вновь, покраснев, к окну отвернулся, ЗАСТУЧАЛ пальцами по столу.

Не то, чтобы парнишка этот не понравился Кане - нет, почему же: она знала, что он вовсе не плохой, она могла и пообщаться с ним своим бархатным голосом - точно так же, как и с несколькими приятелями своими.

Однако, каких-то чувств, каких-то образов, относительно прогулок с ним по парку, да сидения возле фонтана, она не испытывала. Она даже и не представляла, что он испытывает к ней нечто подобное; она и размышляла о совсем ином.

Отходя от парты его, она только отметила, что на следующий день надобно ей подойти к нему, спросить относительно котенка.

Котенок... котенок... Она вспомнила, как накануне вечером смотрела на него - маленького, совсем - не котенка даже, а цыпленочка какого-то малюсенького, мокрого - смотрела, как Моня вылизывает его, и такая нежность материнская, к этому маленькому существу, обреченному на отрыв от семьи свой, в сердце ее родилась, что едва не расплакалась она - у матушки, у батюшки своих просить стала, чтобы позволили остаться они ему, вырасти:

- Дом у нас большой и ему, малышу, у нас места хватит.

- Если каждый год этих малышей оставлять, так не дом у нас, а зверинец получится. - говорил, неотрывно следящий за экраном телевизора батюшка.

- Не каждый год, но хоть один раз. Ты посмотри только какой он.

- Хмм... Ничем не лучше прошлогоднего и позапрошлогодний тройни. Месяц тебе, Канерина, на поиск подходящего, так сказать, усыновителя, ну а потом придется его на улицу выпускать.

Вернулась домой Каня, позвонила сестренке своей Люде и та, по зову подруги, пришла уже через несколько минут. Приготовили они чай, булочки; Моне молока налили, уселись возле нее на полу.

Люда, как всегда сияющая, рассмеяться готовая, спрашивала у своей задумчивой подруги:

- Ну как?

- В институте поспрашивала; никому, вроде, не нужен. Один, впрочем сказал, что у родителей своих и у друзей поспрашивает - невелика надежда. - она с любовью материнской смотрела на заснувшего, как в перине, в теплой, серой шерсти Мони, котенка.

- А кто он? - улыбнулась Люда.

- Кто? - спросила Каня.

- Да тот "один"! - засмеялась своим звонким, похожим на звон колокольчика смехом Люда.

И такой это был искренний, чистый, добрый смех, что и Каня тоже рассмеялась, с любовью на эту вторую свою половинку взглянула.

- Так, кто же этот "один" из института?

- А парнишка. Учится у нас такой, кажется, Мишей зовут; хотя, может я и ошибаюсь... Завтра надо будет к нему еще подойти, спросить. Хотя, надежда на него не велика... Давай-ка пить чай, да думать, что с маленьким делать.