Дмитрий Щербинин - Сборник рассказов

• Название: Сборник рассказов
• Автор: Дмитрий Щербинин
• Жанр: Научная Фантастика

---

Аня вдруг зарыдала и, обхватив покачивающегося от слабости Анатолия, восклицала:

- Да что же это!...

В дверном проеме, за спиной отца, появилось заплаканное распухшее женское лицо, с разбитой в кровь губой, то была мать Анны. Она схватила своего мужа за руку и запричитала:

- Кирюша, уймись! прошу уймись!

А он оттолкнул ее вглубь квартиры и не удержавшись на трясущихся ногах упал бы, да схватился за дверную ручку и вновь заорал благим матом:

- А ну дочь давай в хату! Я тебя сейчас уму разуму поучу, будешь у меня знать... А ты, - ткнул он в Анатолия, - если я еще раз рожу твою немытую увижу, так отделаю так что мать родная не узнает!

Аня повернулась к нему и в глазах ее гнев смешался с растерянностью: она не могла поверить, что эта картина, это окно в мир иной, слившееся в ее сердце во что-то единое, прекрасное и жаркое вместе с чувством к Анатолию, что это ставшее уже частью ее самой, было так просто разорвано и истоптано.

А отец уже вновь подошел к ней и схватив за руку потащил за собой. Аня вновь вырвалась, на этот раз не ловко по кошачьи, а силой, именно силой. Так в мгновенья наивысших духовных переживаний, даже в слабых телах черпаются из духа силы великие.

- Я уйду! - закричала она, и в этот миг приоткрылась одна дверь на площадке, на миг показалось испуганное старушечье лицо и дверь захлопнулась, а Аня все кричала в истерике отступая по лестнице и уводя за собой Анатолия:

- Довольно с меня! Хватит!... Как ты мог... ты не человек после этого, не отец мне, ты... ты хуже животного!... Ухожу, видеть тебя не могу.

- А ты потаскуха! - заревел словно разъяренный бык ее отец, - Ну иди, иди со своим художником! Тебе мое проклятье! Иди, иди!

Аня всхлипывая, потащила Анатолия за собой вниз по лестнице, а вослед им раздался крик Аниной матушки:

- Доченька, вернись! Да куда же ты?! Вернись! - последний крик был совсем уж пронзительным, таким что инвалид под лестницей словно бы отвечая ему сам зашелся в крике:

- Да заткнитесь же вы! Дайте мне заснуть!

Аня, по щекам катились слезы, все тащила за собой Анатолия и приговаривала:

- Что же это он сделал... никогда, никогда я ему этого не прощу! Толечка, скажите, вы на меня очень сердитесь... вот я какая дура правда? Точно на беду вы со мной встретились... Нет, нет, - тут же сама испугавшись своих слов поправляла она, - не на беду, не на беду, я знаете, Толечка, буду теперь всегда с вами, хорошо? Ладно? Буду вам помогать как смогу, все что хотите теперь для вас сделаю. И вы ведь вновь нарисуете такую картину и даже еще лучше, ведь это у вас в душе, да ведь Толечка?

В это время они вышли на улицу где стало совсем уже темно и в режущим холодными порывами, жестком воздухе, летели и летели на мостовую бессчетные мириады снежинок; кое-где продиралось сквозь эту падающую без конца к земле ледяную массу, пламя костров, и еще с более оживленных улиц, виделись и мигали среди метели маленькие светлячки-фонарики.

- Ну вот и настоящая зима началась, - слабым голосом проговорил Анатолий и закашлялся, страшным, душившим его кашлем. Что-то заклокотало и треснуло в его горле словно бы разорвалось. Наконец он засипел, - теперь мне надо назад в мой подвал. Анечка я сам дойду, слышите?! Хватит уже, оставьте меня и идите отогревайтесь у себя дома!

Аня вела его по улице, продираясь среди наметаемых сугробов в ту сторону откуда, как ей запомнилось, они пришли.

- Если бы у меня был дом Толечка, то ты сейчас бы отогревался в нем. Неужели ты этого не понимаешь, - горестно говорила она, проходя какой-то подворотней где у стены валялась бесформенная заметенная снегом фигура, не то человека, не то собаки. Аня говорила: "- А моя матушка, сестры и Петенька, что с ними без меня будет... хотя я сейчас им только лишний рот, на почте то сейчас тоже все перевернулось, меня и не подпускают, стоят там какие-то люди с винтовками... Да, я им сейчас только обуза, кому я такая нужна... Нет не вернусь я домой, Толечка, вы даже не уговаривайте меня..."

А Анатолия вновь душили приступы кашля, каждый шаг давался ему все с большим и большим трудом, озябшие ноги превратились в две негнущиеся палки, которые совсем не держали тело, а все норовили завалиться в любой из сугробов, которые казались Анатолию мягкими, теплыми перинами, в которых согреется он и заснет сладким сном. Потому он ничего не отвечал Ане, все силы свои он употреблял на то чтобы сделать еще один шаг, и все же казалось ему что проваливается он в бездонную черную яму, все тело его и голова, все проваливались и проваливались куда-то вниз.

А Аня чувствовала каким невыносимо тяжелым стало его тело, которое она придерживала и волокла за собой то одной то сразу двумя руками. И ей каждый шаг давался с трудом и ноги устали, и голова кружилась - она ведь как и Анатолий почти ничего не ела в последние дни, только у нее не было этого жуткого кашля который разрывал Анатолия изнутри. Она хрипела "-Тебе же Толечка врач сейчас нужен. Не в подвал нам надо идти, а в больницу..." - и она оглядевшись завернула в другую сторону.

Что описывать ту мучительную дорогу сквозь ревущий, гранитный мрак, сквозь сугробы, сквозь сбивающий с ног леденящий ветер который заблудился меж бездушных стен и свистел отчаянно, жалобно и гневно, словно волк загнанный в ловушку - волк которому не было здесь простора, пойман он был средь этих стен. Что описывать ту дорогу, которая превратилась для них в нескончаемую череду, мучительно тяжелых шагов, когда каждый из этих шагов давался как надрывный, насильственный рывок, когда ноги увязали в снегу словно в болотной тине, когда голодные, замерзшие тела не слушались и только быстро бьющееся в груди Анечки сердце давало силы сделать еще один шаг не только ей, но и согревало Анатолия и придавало сил и ему.

Но наконец этот мучительный путь был закончен и они, измученные и замерзшие, остановились у больших железных ворот, за которыми виделось в свете фонарей, большое здание больницы, и несколько автомобилей и бричек стоявших у ее крыльца.

Рядом с воротами маняще, зовя согреться, трещал костер и рядом с ним стояли темные фигуры. Они вытянули руки к вьющемуся по мостовой пламени и громко меж собой о чем-то спорили. Когда же из ревущей вьюги вынырнули Аня и слабо постанывающий, с посиневшими губами, Анатолий, один из них поднял ружье и предостерегающе крикнул:

- Эй, стой! Кто идет, назовись!

Аня крикнула что-то в ответ и подошла к пламени.

- Пропустите нас, - задыхаясь говорила она, - видите, ему очень нужна помощь, он умирает...

Часовой опустил ружье и разглядывал Анечку, посмотрел на Анатолия похожего на мертвеца, с клонящейся на замерзшую грудь, белой, словно бы седой, головой и, вздохнув, молвил:

- Где такого откопала то девица? Ему уж не поможешь теперь... Кто он тебе муж, брат?

Аня рассеяно качала головой.

- Ну так и брось его, - предложил неожиданно часовой, - сдался он тебе, сейчас знаешь таких мерзляков много развелось. Давай, подходи, погрейся с нами.

- Пропустите меня скорее! - вскинув голову с жаром говорила Аня, Нельзя терять ни минуты, ну скорее же!

- Вот что барышня, - усмехнулся в побеленную бороду часовой, - У нас приказ никого не пускать, больница занята, закрыта, все! - и увидев как посерело, осунулось сразу Анино лицо, как вздохнула она вся мученически поспешил добавить, - Нет, ну я тоже человек, а не зверь, и все вот товарищи вам сочувствуют, - он кивнул на фигуры других охранников которые переступали с ноги на ногу у костра и с любопытством поглядывали на Анечку, - но пустить мы вас не можем, вот предлагаю постоять здесь с нами до утра, погреемся, поболтаем, а? А этого вашего мерзляка положим где-нибудь рядом, авось отлежится и согреется, а не согреется так и черт с ним, я то чай не хуже, у меня, по секрету тебе скажу вот что есть, часовой достал из кармана объемную металлическую фляжку, - хоть начальство, понимаешь, запрещает, а все ж нутро то согреть надо; так я барышня говорю?...

Аня, подавив рвущейся из груди пронзительный вопль, повернулась и пошла, спотыкаясь на каждом шагу, волоча, за собой едва живого Анатолия, холодное тело которого заваливалось в разные стороны при каждом шаге. Вослед Ане кричал разговорчивый часовой:

- Да замерзнешь ведь дурочка! Куда с ним пошла то?! А ну вернись! Тебе говорю - вернись!

"-Куда я с ним пошла?" - неслось в гудящей от холода и от боли, голове Ани: "-Ведь право, я во всем виновата, зачем я его позвала за собой? Не головой думала, а сердцем и вот теперь из-за меня дуры, этот человек, этот замечательный, прекрасный, талантливый, добрый человек замерзает, разве же дойдем мы теперь до его подвала... конечно же нет, у меня у самой ноги уже одеревенели, вот повалюсь сейчас вместе с ним в сугроб и найдем мы там себе теплую кроватку на все времена... нет это не выход, он должен жить, я должна его спасти, ему нужны лекарства, я даже знаю какой настой и таблетки... но ведь денег то нет... так надо зайти в какой-нибудь подъезд - надо сначала хоть немного отогреться..."