Николай Борисов - Зеленые яблоки

• Название: Зеленые яблоки
• Автор: Николай Борисов
• Издательство: Шарк
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1993

«Зеленые яблоки» — коллективный роман (буриме), авторами которого на обложке первого издания 1927 г. обозначены семнадцать реальных иностранных писателей, популярных в советской России (Майкл Арлен, Роберт Стивенсон, Жюль Ромен, Марк Твен, Виктор Бриджес, Виктор Маргерит, Стефан Цвейг, Джек Лондон, Герберт Уэллс и др.). Роман составлен Корнелиусом Кроком и «переведен с американского» Николаем Борисовым.

Роман представляет собой коллаж цитат из советских переводов книг иностранных писателей (причем при наличии нескольких переводов предпочтение отдается заведомо худшему).

---

Джон ухмыльнулся про себя, когда заметил, что интерес и уважение к старикашке заметно увеличились в жандармах после денежного подарка. Они отогнали наиболее любопытных из толпы от разбитой повозки и начали переносить ящики в помещение тюрьмы.

— Осторожно, осторожно, — умолял старикашка, страшно забеспокоившись, когда они взялись за большой ящик. — Несите его бережнее. Он очень ценен и хрупок, чрезвычайно хрупок.

В то время как содержимое повозки переносилось в тюрьму, старик снял с лошади всю сбрую, оставив только уздечку, и перенес ее в экипаж. Но смотритель приказал внести внутрь и сбрую, объяснив, указывая на толпу оборванцев:

— Здесь не останется ни одного ремешка через минуту после того, как мы повернемся спиной к повозке.

Взобравшись на развалины экипажа и поддерживаемый ззо тюремщиком и его людьми, старый торгаш кое-как влез на спину своей лошади.

— Так, хорошо, — сказал он, добавив с признательностью, — бесконечно благодарен вам. Мне посчастливилось встретиться с хорошими людьми, в чьих руках мои товары останутся целы. Это ничтожные товары, товары, вы понимаете, которыми торгуют вразнос, но для меня это все. Я чрезвычайно рад, что встретил вас. Завтра я вернусь с моим родичем, которого я, конечно, найду, и сниму с вас тяжесть оберегания моего ничтожного имущества.

Он приподнял свою шляпу.

Он начал удаляться, давая животному идти только шагом, опасаясь его как виновника только что происшедшей катастрофы.

Вдруг смотритель окликнул его. Старик остановился и повернул голову.

— Поищите на кладбище, мистер Нарваец, — посоветовал тюремщик. — Добрая сотня Томасов лежит там.

— Особенно будьте осторожны, прошу вас, мистер, с большим ящиком, — отозвался торгаш.

Джон увидел затем, как улица снова опустела, потому что и жандармы и оборванцы поспешили скрыться. «Удивительно», — думал Джон, — какие-то интонации в голосе старого торгаша смутно показались ему знакомыми.

Сделав это заключение, Джон перестал думать дальше об инциденте, отошел от окна и подсел к Айрис.

В комнате сторожа, в каких-нибудь пятидесяти футах от камеры Джона, происходила сцена ограбления Леопольда Нарваеца.

Началось это с того, что смотритель произвел внимательный и всесторонний осмотр большого ящика. Он приподнял один конец, чтобы судить о содержимом по весу, и понюхал, как нюхает след ищейка в тщетной попытке разрешить загадку обонянием.

— Оставь его в покое, — засмеялся один из жандармов, — тебе заплатили два шиллинга за то, чтобы ты был честен.

Помощник смотрителя вздохнул, отошел, сел, продолжая оглядываться на ящик, и снова вздохнул. Разговор пресекся, но глаза жандармов неизбежно обращались в сторону ящика. Засаленная колода карт оказалась бессильной отвлечь от него их внимание. Игра была скоро брошена. Жандарм, который надсмехался над смотрителем, сам подошел к ящику и понюхал.

— Ничем не пахнет, — объявил он. — В ящике абсолютно нет ничего такого, что имело бы запах. Что может там быть?..

— Вот идет Вильсон, — указал смотритель на входящего в эту минуту привратника, чьи заспанные глаза говорили о только что прерванной сиесте. — Ему не платили за то, чтоб он был честен. Эй, Вильсон, удовлетвори наше любопытство и скажи нам, что в этом ящике.

— Откуда я могу знать? — сказал Вильсон, глядя мигающими глазами на интересующий их предмет. — Я только сейчас проснулся.

— Но ведь тебе не было заплачено за то, чтобы ты был честен? — спросил смотритель.

— Но ведь, матерь божия, где есть такой человек, который мог бы мне заплатить за то, чтобы я был честен? — воскликнул привратник.

— В таком случае возьми вон там топор и вскрой ящик, — округлил свою мысль смотритель. — Мы не имеем права. Вскрой ящик, Вильсон, или мы помрем от любопытства.

— Мы поглядим, мы только поглядим, — нервозно пробормотал жандарм, пока привратник отрывал доску с помощью лезвия топора. — Затем мы снова забьем ящик и… сунь туда руку, Вильсон, что там такое? А, на что оно похоже? Ах!..

Рука Вильсона нырнула в ящик, зацепила что-то и появилась вновь, вытянув какой-то предмет цилиндрической формы, обернутый картоном.

— Сними покрышку осторожно, ее нужно будет снова поставить на место, — предупредил его тюремщик.

И, когда сначала картонная, а потом бумажная оболочки были сняты, глазам всех присутствующих представилась большая бутыль виски.

— Как изумительно она упакована, — пробормотал смотритель тоном священного ужаса. — Напиток, очевидно, очень высокого качества, если его так бережно пакуют:

— Это виски-американо, — вздохнул один из жандармов. — Лишь один раз в своей жизни пил я виски-американо!..

Жандарм взял бутылку и приготовился, отбить ей горлышко.

— Стой! — закричал смотритель. — Тебе заплатили за честность!

— Мне заплатил человек, который сам был бесчестен, — был ответ. — Эта штука — контрабанда. Пошлина за нее никогда не была заплачена. Старикашка торгует запрещенными товарами. Мы можем не только с признательностью, но и с чистой совестью завладеть ими. Мы их конфискуем, мы примем меры к их уничтожению.

Не ожидая продолжения, Вильсон и жандарм распаковали две новых бутылки и отбили им горлышки.

— Три звездочки — высший сорт, — возгласил Вильсон, при всеобщем молчании указывая на марку. — Видите ли, все сорта виски, вырабатываемые янки, хороши. Одна звездочка показывает, что сорт очень хорош. Две звездочки, что он превосходен. Три звездочки — что он великолепен, божествен, лучше всего лучшего и даже еще лучше. Ах, я знаю это, янки очень крепки на крепкие напитки.

— А четыре звездочки? — спросил смотритель, у которого результаты пробы уже сказывались в блестящей влажности его глаз.

— Четыре звездочки, друг? Четыре звездочки означают или же немедленную смерть, или же вознесение живьем на небо…

Уже через четверть часа смотритель, обняв другого жандарма, называл его братом и заявил, что очень мало нужно для того, чтобы люди на этом свете были счастливы.

— Старикашка круглый дурак, трижды круглый дурак и еще трижды, — выпалил вдруг угрюмый жандарм, который во все время до того не произнес ни слова.

— Старикашка просто бродяга, — сказал смотритель. — И когда он вернется завтра за своими тремя звездочками, я арестую его как контрабандиста. Это только даст нам повышение.

— Но ведь мы уничтожаем вещественные доказательства — вот так, — спросил Вильсон, отбивая горлышко у новой бутылки.

— Мы сохраняем вещественные доказательства — вот так, — ответил смотритель, бросая пустую бутылку на каменный пол и разбивая ее на тысячу кусочков. — Слушайте, товарищи, ящик был очень тяжел — это все подтвердят. Он упал. Бутылки сломались. Жидкость вылилась, и таким образом мы узнали о контрабанде. Ящик и разбитые бутылки будут достаточным вещественным доказательством.

По мере того как уменьшались запасы виски, увеличивались шум и гам. Один жандарм поссорился с Вильсоном, вспомнив давно забытый долг в десять долларов.

Двое других, сидя на полу и обнимая друг друга за шеи, горько оплакивали свою несчастную семейную жизнь.

А смотритель сентиментально рыдал о том, что все люди братья.

— Даже мои арестанты! — вопил он плаксиво. — Я люблю их как братьев. Жизнь так печальна…

Поток слез заставил его сделать паузу, и ему пришлось глотнуть немного виски, чтобы осушить слезы.

— Мои арестанты все равно что мои дети. Мое сердце обливается кровью из-за них. Видите, я плачу. Давайте поделимся с ними. Дадим им хоть минуту счастья. Вильсон, брат моего сердца, окажи мне услугу. Видишь, я рыдаю у тебя на плече. Снеси бутылку этого эликсира новобрачным. Скажи им, что горюю о том, что их должны завтра казнить. Передай им мой привет, и пусть они пьют и будут счастливы хоть сегодня.

Внимание Джона было вдруг привлечено насвистыванием за окном знакомого мотива. Он вскочил и быстро бросился к окну. Но в дверях раздался звук вставляемого в замочную скважину ключа, и это заставило его опуститься на пол и притвориться спящим.

В камеру вошел нетвердым шагом Вильсон и протянул Айрис с самым серьезным и торжественным видом бутылку.

— Привет от нашего доброго смотрителя, — прошептал он. — Он хочет, чтобы вы выпили и постарались забыть, что завтра вам придется умереть.

— Мой почтительнейший привет смотрителю, и передайте ему от меня, чтобы он убирался к черту вместе со своим виски, — отвечал Джон, резко становясь между Айрис и Вильсоном. Привратник выпрямился и перестал шататься, словно внезапно отрезвившись.

— Очень хорошо, сэр, — сказал он, оставил камеру и замкнул за собою дверь.

Одним прыжком Джон достиг окна и нос к носу столкнулся с Марчем, просовывавшим ему револьвер через решетку.