Валерия Троицкая - Телеграмма Берия

• Название: Телеграмма Берия
• Автор: Валерия Троицкая
• Издательство: Аграф
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-7784-0430-4

Валерия Троицкая (1917–2010) — выдающийся российский геофизик, ученый с мировым именем, человек редкого обаяния и несгибаемой воли. В книгу включены ее дневники и письма, а также мемуарные новеллы и повести. Повесть «Телеграмма Берия» — правдивый рассказ о реальных событиях в жизни студентки Ленинградского университета: она ценой невероятных усилий смогла вырвать из заключения своего безвинно арестованного отца. Не менее впечатляющи рассказы Троицкой о разных этапах ее блестящей научной карьеры. В книгу вошли также воспоминания друзей и коллег Троицкой из России, Франции, США и Австралии. Сборник подготовлен Е. А. Назаровой, дочерью В. А. Троицкой, и снабжен необходимыми комментариями.

---

Могу привести еще один очень характерный пример из приключений за рубежом. Это было в Инсбруке во время, кажется, одной из сессий КОСПАР (Комиссия по исследованию и использованию космического пространства). Этот форум всегда собирал весь генералитет научного космического сообщества. Нашу делегацию возглавлял вице-президент РАН по космосу — академик Б. Н. Петров, в Президентах КОСПАР был в то же время, кажется, директор нашего Института космических исследований академик Роальд Сагдеев. Их, естественно, сопровождала свита чиновников из организации «Интеркосмос», а руководителем делегации был заместитель директора ИЗМИРАН Игорь Жулин. Конференция шла своим чередом, мы докладывали, заседали, голосовали, общались с иностранными коллегами, многие из которых уже давно были нашими друзьями. По вечерам происходила «вечерняя поверка» в отеле нашей делегации. Жулин, а иногда и кто-нибудь повыше рангом — Сагдеев или Петров, обсуждали наши текущие достижения и «втыкали» нам за случавшиеся ошибки поведения.

В воскресенье нас с В.А. пригласил Хуан Рёдерер прокатиться на рентованной им машине по Австрии. Предполагалось посетить могилу известного физика Шредингера, заехать в Зальцбург, где-нибудь в обеденное время попировать в уютном ресторанчике. Поездка казалась чрезвычайно соблазнительной, тем более что Хуан пригласил присоединиться к нам другого знаменитого американца — открывателя магнитосфер почти всех планет Норманна Несса, с которым у меня установились теплые дружеские отношения. Надо отметить, что Норманн был гораздо более наблюдательным человеком, чем Хуан (в силу своей экспериментальной профессии, вероятно). Он прекрасно уже разобрался в наших правилах и инструкциях и был сильно удивлен, когда мы с В.А. не смогли отказаться. Более того, по инструкции нам надо было прихватить, как минимум, одного, а то и двух коллег из делегации, так сказать «свидетелей», но места в машине для них не оказалось бы, и В.А. рискнула. Я, конечно, рисковала больше неё, но и ей ничего такого не полагалось, несмотря на ее высокий статус, и даже тем более!

Рано утром, пока еще не проснулось наше начальство, мы выехали в свою экспедицию. «Две советские леди и два американца», как, к всеобщему изумлению всех встречавшихся на нашем пути австрийцев, путешествующих французов и других иностранцев, нас определяли. Могила Шредингера взволновала нас своей скромностью и удивительной неугасаемой лампадой, огонь в которой кто-то неустанно поддерживал. В ресторанчике с национальным колоритом к нам сбежалась не только вся челядь, но и посетители, не веря своим глазам и ушам, когда они слушали пояснения В.А. на всех родных их языках о том, что ничего удивительного нет в таком вояже советских леди с американцами в другую страну без визы. Они, наконец, поняли, что мы гораздо свободнее, чем принято думать, когда этого хотим.

Вечером, однако, подъезжая к нашему отелю, мы сильно приуныли. И недаром! Нас ждал весь генералитет. Кто-то из делегации заметил, как мы уезжали, и, соответственно, доложил. Мы оправдывались, объясняли, что все произошло неожиданно, и нам неловко было демонстрировать свою несамостоятельность и бегать отпрашиваться, что в машине не было мест, что Хуан не пил за рулем, что мы только прогулялись в соседнем парке и т. д. В.А. влетело больше меня, разумеется. Но она держалась стойко и с милой очаровательной улыбкой остроумно парировала все нападки, подкупая судей своим очевидно искренним недоумением по поводу совершения проступков. Всё, в конце концов, обошлось. Нас даже не перестали пускать в другие заграничные командировки, но заслуга в этом принадлежит, безусловно, только талантам В.А.

После переселения В.А. в Австралию нам с ней удавалось встречаться в Америке, куда её и Кифа Коула приглашали поработать в НАСА. Они снимали домик или квартиру, но к тому времени в Америку переехала и Катя — дочка В.А., и я обычно останавливалась у нее. Я подружилась с Катей и уже не очень разбиралась в своих чувствах к маме и дочери. Катин муж — известный американский физик-магнитолог Джим Хейртцлер полюбил В.А. и Кифа не только как родню, но и как друзей, интересных и важных для него. Очень неплохо он воспринимал и мои наезды в Америку и помогал, как мог. Так что наши теплые дружеские и почти семейные отношения продолжались, несмотря на огромные расстояния, нас разделявшие.

Последние годы жизни, когда В.А. уже не могла выезжать из Австралии, а Киф часто болел, мы общались по телефону, и всегда она с волнением расспрашивала меня об успехах, проблемах и старалась помочь. Однажды, когда ей казалось, что мы тут в нашей стране приближаемся к голоду, В.А. затеяла снабжение меня из Америки, а позднее — из Австралии, продуктами через какую-то российскую фирму. Разумеется, она уже немного позабыла, что означает заплатить валюту в Америке, а получить за это продукты из магазина в России. В свежем виде до меня доходили только крупы. Я была чрезвычайно ей благодарна, но очень просила не способствовать обогащению коррумпированных отечественных частных компаний. К тому же вскоре и мой сын начал неплохо зарабатывать и стал помогать мне очень активно.

Валерии Алексеевны больше нет с нами. Её уход из жизни — огромная потеря для науки, для нашего общества, для коллег и друзей и, конечно, для ее детей и внуков. Она была замечательной и выдающейся женщиной, прекрасным ученым и Человеком с большой буквы. Светлая ей память!

Маргарет Голланд Кивельсон Margaret Kivelson Жизнь в науке с улыбкой и энтузиазмом Science with Passion and a Smile: Memories of Valeria Troitskaya

В эпоху переписки по электронной почте и телефонных разговоров по скайпу трудно себе представить, как могли советские учёные развивать и поддерживать научные контакты во времена железного занавеса и холодной войны. Однако Валерия Троицкая с обезоруживающей улыбкой преодолевала многочисленные препятствия, затрудняющие контакты с советскими учёными, и со свойственным ей энтузиазмом и доброжелательностью создавала дружеские отношения и развивала научное сотрудничество с коллегами во многих странах мира.

Впервые я увидела Валерию в начале 1970-х годов, в то время я только начинала свою научную карьеру в области космофизики в Калифорнийском Университете Лос-Анджелеса (UCLA). Из коридора я наблюдала, как коллеги приветствовали жизнерадостную и привлекательную женщину и, казалось, готовы были бросить все свои дела, только чтобы поговорить с ней или отвезти её за покупками. В то время поездки за границу давали советским учёным возможность приобрести товары, просто недоступные в Советском Союзе, поэтому Валерия всегда покидала Лос-Анджелес, нагруженная подарками для друзей и семьи. Но, несмотря на то, что она довольно часто появлялась в нашем Университете, по-настоящему я познакомилась с Валерией в другом месте.

Это случилось в октябре 1973 года, когда она и я работали с группой Джима Данги в Лондоне (Imperial College). Я работала там целый год, и это был замечательный год во всех отношениях, но больше всего мне запомнилась та неделя, когда нас посетила Валерия. Она поделилась со мной своими обширными знаниями о магнитосфере Земли, а также наглядно продемонстрировала, как при тщательном и продуманном анализе данных можно разобраться в существе вопроса. Благодаря своей доброжелательности, жизнелюбию и широте интересов Валерия сразу же завоевала любовь и восхищение не только моё, но и моего мужа Дэниэла.

Валерия занималась изучением геомагнитных пульсаций, эта область исследований стала одним из направлений моих исследований на протяжении последующих лет. До нашей встречи с Валерией в Лондоне я без большого энтузиазма прослушала несколько курсов лекций по геомагнитным пульсациям, и нужно сказать, что они вызвали у меня беспросветную скуку. Валерия прибыла с записями геомагнитных пульсаций, зарегистрированными наземными магнитометрами. Лёгким движением руки она разворачивала свои магнитограммы и объясняла, как волна изменяет свою конфигурацию в зависимости от времени суток и от широты наблюдения. Это было довольно тривиально, однако объяснения Валерии были уникальны в том, что она пыталась разобраться, какие явления в магнитосфере контролируют частоты, амплитуды и поляризацию волн. Она описывала, что было известно о магнитосферных источниках волн (резонансные колебания силовых линий геомагнитного поля, пульсации, связанные с суббурями и т. д.), а также то, что было неизвестным и загадочным. В итоге я стала её ученицей и последователем.

Мы подружились, проводя долгие часы вместе, после того как лаборатория закрывалась. Визит Валерии совпал с Йом-Кипурской войной между Израилем и Египтом и Сирией. Мы с моим мужем Дэниэлом снимали квартиру с телевизором и приглашали Валерию к нам домой; мы все вместе смотрели телевизионные новости и вырезали статьи из газет с тем, чтобы она могла привезти их в Москву и показать друзьям, которым приходилось довольствоваться информацией, прошедшей советскую цензуру. Иногда мы смотрели фильмы, запрещённые в Советском Союзе, например фильм Тарковского «Андрей Рублёв», или покупали книги, недоступные в то время в Москве. Валерия не могла смириться с ограничением свободы доступа к информации, и это послужило нам жизненным уроком.