Абдусалам Гусейнов - Великие пророки и мыслители. Нравственные учения от Моисея до наших дней

• Название: Великие пророки и мыслители. Нравственные учения от Моисея до наших дней
• Автор: Абдусалам Гусейнов
• Издательство: Вече
• Жанр: Философия
• Год: 2009

Книга известного российского философа, академика Российской академии наук А. А. Гусейнова посвящена этическим учениям великих духовных реформаторов, ставших подлинными учителями человечества — Конфуция, Будды, Моисея, Иисуса Христа, Мухаммеда, а также ряда философов-моралистов: Сократа, Л. Н. Толстого и др. Каждое из них рассматривается в качестве самостоятельной жизненной программы, предлагающей своё решение ключевой проблемы человеческого существования о соединении счастья и добродетели.

Работа начинается и завершается теоретическими очерками о природе морали и ее роли в современном мире. В качестве приложения даны краткие тексты самих мыслителей для широкого круга читателей.

---

Отмеченная особенность кажется тем более удивительной, что христианство зародилось в иудейской среде, в которой внешние путы поведения были необычайно разветвленными (один из постоянных споров еврейских книжников — спор о том, сколько правил в Торе и какое из них является главным). Для уяснения своеобразия этики Иисуса важно знать, как он относился к древнему закону, связанному с именем Моисея.

Иисус неоднократно говорит, что он пришел не нарушить закон или пророков, а исполнить их. Он хорошо знал священные книги и предания иудаизма. Его речь густо насыщена выдержками из них. Иисус не только вырастает из традиции иудаизма, но и принимает основную нормативную программу иудаизма. Драматургия конфликта Иисуса с фарисеями состояла в том, что фарисеи хотели уличить его в отступлении от закона и никак не могли этого сделать. На все их хитроумные вопросы он находил такие ответы, которые позволяли ему изложить свой взгляд, не вступая в формальное противоречие с нормами иудаизма. Мы уже отмечали: Иисус удивлял не тем, что он говорил, а тем, как он говорил. Он говорил о вещах как будто бы старых, известных, но придавал всему новый смысл.

В Нагорной проповеди Иисуса есть такие слова: «Если праведность ваша не превзойдет праведности книжников и фарисеев, то вы не войдете в Царство Небесное» (Мф. 5:20). Он претендует на то, что он, Иисус, понимает закон полнее, лучше, чем книжники и фарисеи. Он хочет лишь восполнить, развить их праведность. Основной упрек Иисуса книжникам и фарисеям состоит в том, что они держатся за букву закона, но убивают его дух, что они усвоили внешнюю сторону закона, не понимая его внутреннего смысла, и потому их праведность является лицемерной. Не в том ложность фарисейства, что оно держится за закон, а в том, что оно его выхолащивает, использует как прикрытие порочного образа жизни. В этом смысле многозначительны слова Иисуса о книжниках и фарисеях, сидящих на «Моисеевом седалище»: «Итак всё, что они велят вам соблюдать, соблюдайте и делайте; по делам же их не поступайте, ибо они говорят, и не делают» (Мф. 23:3). И далее: «Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что даете десятину с мяты, аниса и тмина, и оставили важнейшее в законе: суд, милость и веру; сие надлежало делать, и того не оставлять» (Мф. 23:23). Жестокая правда этих слов подтвердилась невинной гибелью самого Иисуса. Священнослужители, отправляя Иисуса на казнь, свято блюли ритуалы: так, передавая его Пилату, «они не вошли в преторию, чтобы не оскверниться, но чтобы можно было есть пасху» (Ин. 18:28).

Внутренний смысл Моисеева учения, игнорируемый фарисеями, состоит в законе любви, двуединую формулу которого Иисус также заимствует из Торы. И сам этот закон, как известно, он формулирует в ответ на вопрос книжника о том, какая из заповедей является наибольшей, первой? Иисус многократно, в разных ситуациях говорит о своем отношении к закону. Наиболее полно и конкретно он формулирует его в Нагорной проповеди, в частности в пятой главе (стихи 21–48) Евангелия от Матфея, где речь идет о Десятисловии Моисея. Здесь идет полемика и внешне (речь Иисуса в этой части строится на противопоставлении: «Вы слышали, что сказано древним… а Я говорю вам»), и по сути, ибо дается такая интерпретация и уточнение заповедей Моисея, которые релятивируют их.

Древним сказано: «Не убивай». А Иисус добавляет: не гневайся на брата своего. И если даже случится так, что человек, принеся дар к жертвеннику, вспомнит, что кто-то из братьев на него гневается, ему следует оставить этот дар и пойти прежде помириться с братом. Ибо жертвоприношения и прочие установления для того только и существуют, чтобы способствовать миру между людьми (братьями).

Древним сказано: «Не прелюбодействуй». А Иисус говорит: даже не смотри никогда на женщину с вожделением, то есть не прелюбодействуй даже в мыслях, в сердце своем.

Древним сказано: не преступай клятвы. А Иисус говорит, что вовсе не стоит клясться. Надо отделять ложь от правды с такой ясностью и четкостью, которая не допускала бы никакого лукавства.

«Вы слышали, что сказано: око за око и зуб за зуб. А Я говорю вам: не противься злому. Но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую» (Мф, 5:38–39). Когда людей разделяет разное понимание добра и зла и они находятся по разные стороны баррикад, то нет другого способа восстановить мир, братские отношения между ними, кроме решительного и полного отказа от насилия.

Наконец, еще одно противопоставление связано с заповедью: «Любите врагов ваших», о которой мы уже говорили и которая призвана заменить древнюю мудрость, требующую любить ближнего (то есть соотечественника, соплеменника) и ненавидеть врага (чужака).

Пятисловие Иисуса тем отличается от Десятисловия Моисея, что оно намечает перспективу, в свете которой внешние предписания трансформируются во внутренние требования и в этом качестве становятся основой единения людей поверх их социальных, этнических и иных различий.

Иисус основной упор делает на внутреннем смысле, духе ветхозаветного закона, усматривая его в любви, братском единении людей. По отношению к этому внутреннему смыслу внешние, жестко фиксированные нормы и поступки являются лишь частными случаями, имеющими значение для определенных условий. Только внутренняя моральная цель оправдывает внешние поступки. Отсюда вытекает, что ни одно внешнее предписание само по себе не может считаться безусловной нормой и требуется свободное, раскованное отношение к ним. Говоря по-другому: не поступки управляют человеком, а человек управляет поступками. С этой точки зрения интересны два уточнения, которые делает Иисус: одно касается обычая ритуального омовения рук. Второе — вопроса о допустимости развода. На упрек, что его ученики не умывают рук своих, когда едят хлеб, Иисус отвечает: «Не то, что входит в уста, оскверняет человека, но то, что выходит из уст, оскверняет человека» (Мф. 15:11). Это не значит, что Иисус против умывания рук перед едой. Он против того, чтобы придавать этому безусловный смысл и считать достаточным признаком чистоты. Также он относился к ритуальным ограничениям в пище. В данном случае Иисус снимает табу с предписаний Торы или, по крайней мере, релятивирует их. В вопросе о разводе он, напротив, занимает более жесткую позицию. Согласно закону Моисея, существовало много поводов для того, чтобы муж развелся с женой. Иисус считает, что есть только одна причина для этого — вина прелюбодеяния. Поступать иначе — значит ставить чувственную любовь выше духовной любви. Что касается прелюбодеяния, то это не просто причина развода, а фактически состоявшийся развод, если рассматривать моральное существо отношений, а не юридическую форму. Словом, человек является хозяином конкретных норм и поступков, он их сужает и раздвигает, назначает и отменяет.

Иисус не чувствует себя скованным буквой закона. Но у него тем более нет стремления поступать вопреки букве закона. Он не считает чистоту субботы или умывание рук безусловными догмами. Но он и не предлагает нарушать эти установления, справедливо полагая, что такого рода возведенные в принцип нарушения тоже явились бы догмой — только наоборот. Его отношение к учению Моисея в той части, в какой оно предписывает определенные, внешне фиксированные поступки, является таким же, каким является его отношение к миру в целом. Всякую мироукореняющую деятельность необходимо рассматривать как вторичную и случайную по отношению к вечной жизни божественного царства, совпадающую с законом любви.

Милосердие и справедливость

Бог Иисуса — любящий, милосердный бог. Этим он отличается от сурового и справедливого бога Ветхого завета. Ветхозаветному богу тоже присуще милосердие. В Торе он часто именуется человеколюбивым, милосердным. Знакомое нам из Евангелия положение «милости хочу, а не жертвы» заимствовано из книг пророков (Ос. 6:6). Однако милосердие ветхозаветного бога является особым, оно производно от справедливости. Оно выражается в том, что бог награждает и поощряет более охотно, чем наказывает, что он может выбрать более мягкий вариант наказания. Его милосердие существует внутри справедливости, как разновидность, особый случай последней. В «Исходе» мы читаем: «Господь, Господь, Бог человеколюбивый и милосердный, долготерпеливый и многомилостивый и истинный, сохраняющий [правду и являющий] милость в тысячи родов, прощающий вину и преступление и грех, но не оставляющий без наказания, наказывающий вину отцов в детях и в детях детей до третьего и четвертого рода» (Исх. 34:6–7). Моисей неоднократно выступал ходатаем за Израиль перед Яхве, и именно благодаря этому ходатайству бог смягчал свои суровые приговоры. Источником мягкого начала оказывается человек, для бога же оно — своего рода слабость, уступка человеку. Как бы то ни было, основная добродетель ветхозаветного бога, то качество, которое делает его богом, — это справедливость. Иисус переставил акценты: если бог является суровым, то только потому, что он является любящим. Его бог — это любящий отец. Бога делает богом именно любовь, милосердие. «Итак, будьте милосердны, как и Отец ваш милосерд» (Лк. 6:36) — в этом благая весть Иисуса.