Анатоль Франс - 8. Литературно-критические статьи, публицистика, речи, письма

• Название: 8. Литературно-критические статьи, публицистика, речи, письма
• Автор: Анатоль Франс
• Издательство: Государственное издательство ХУДОЖЕСТВЕННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
• Жанр: Классическая проза
• Год: 1960

В восьмой том собрания сочинений вошли критические статьи на писанные в годы работы ведущим литературным критиком парижской газеты «Время» («Le Temps»), где он вел собственную рубрику Литературная жизнь (Critique littéraire), эссе из сборника Латинский гений (Le Génie latin, 1913), публицистика, речи, письма.

---

Передайте, пожалуйста, мои лучшие пожелания вашей жене. Всецело ваш

Анатоль Франс.

Жан Жорес[783]

26 марта 1919 г.

Я встречался с ним часто и запросто. В тесном кругу этот великий человек был прост и сердечен. Он являлся олицетворением мягкости и доброты.

Щедро одаренный от природы, он, казалось, полнее всего проявлял одну из своих способностей — способность любить. Я слышал, как его громкий голос, величавые и грозные отзвуки которого наполняли собою весь мир, становился ласковым и задушевным в разговоре с другом.

Его обширные и глубокие познания выходили за пределы широкого круга социальных проблем, распространяясь на все области духовных интересов человека. За несколько дней до войны я отправился навестить его в Пасси и, войдя в овеянный славой скромный домик, застал Жореса за чтением одной из трагедий Еврипида. Этот огромный ум отдыхал от работы за работой и оставлял одну задачу для того, чтобы взяться за другую. Ненависть была чужда Жоресу, и он жил в безмятежном спокойствии, свойственном человеку с чистой совестью, несмотря на преследующую его смертельную ненависть и гнусную клевету. Он игнорировал своих врагов.

Ненависть, которой народы обычно платят за преданность своим самым верным слугам, лучшим друзьям и мудрым советчикам, не утихает сразу после смерти великих людей, она преследует их по ту сторону могилы, ибо великие люди не умирают всецело, а оставляют после себя живую и плодотворную мысль — неизменную причину раздоров.

Но напрасно заблуждение и ненависть попытаются набросить тень на светлый патриотизм Жореса. Как! Неужели любовь к родине и любовь к человечеству не могут гореть в одном и том же сердце? Нет, они могут и должны гореть в нем. Более того, без подлинной любви к человечеству нет подлинной любви к родине, ибо родина является частью человечества и ее нельзя отторгнуть от него без крови, страданий и смерти.

Жорес любил Францию. Он хотел видеть ее справедливой, мирной и могущественной. Безопасность страны была постоянной и мучительнейшей заботой его великого сердца. Он разработал талантливый план народной милиции, предусматривавший, что на службу автономного государства будет поставлена огромная и сильная армия. Гении обладают даром провидения, и этот великий человек заглянул в книгу будущего, когда ратовал за вооруженный народ.

Закон о трехгодичной военной службе[784], прошедший большинством голосов, не избавил нас от нашествия. Спас нас вооруженный народ.

Жорес боялся войны для Франции и для всего человечества. Но не страшился ни за судьбу своей партии, ни за успех своих идей. Он, конечно, предвидел, что победившая Франция заплатит свободой за торжество своего оружия, но знал также, что этот выкуп недолго придется платить, так как пожар революции, вспыхнув в побежденных странах, перекинется на страны-победительницы. Он знал, что на этот раз война не будет ни забавой монархов, как войны Людовика XIV и Фридриха, ни грандиозной авантюрой, как завоевания Наполеона, что она не ограничится военными столкновениями, которые, уничтожая посевы, оставляли незыблемыми основы государств, но, порожденная невиданным промышленным соперничеством, охватит целые народы, превратится в войну социальную, и что на смену всемирной бойне придет всемирное объединение трудящихся.

События доказали его правоту, и в настоящее время ни один даже самый безрассудный человек не поверит, будто людские реки, разлившиеся после столь сильной бури, спокойно войдут в свои берега и потекут по прежнему руслу. Нет! Нет! Произошли слишком глубокие потрясения; слишком много пропастей разверзлось в некогда ровных долинах, слишком много появилось горных вершин, чтобы молодые поколения могли спокойно занять место погибших. Как?! Экономические условия в корне изменились, богатства народов растрачены, ярость империалистов и капиталистов все опустошила как у побежденных, так и у победителей, а вы хотите, чтобы труд подчинялся законам, порабощавшим его в старом мире, который превратился за четыре года войны в чудовищный хаос, в груду развалин!

Жорес прекрасно знал, что в тот день, когда народы поднимут меч друг на друга, они проложат наконец среди крови и мук путь к Мирному интернационалу.

Несколько мудрых людей предвидели это поистине поразительное явление, они предвидели, что война, порожденная экономическим соперничеством, подготовит Хартию всемирного труда. Да, Жорес прекрасно знал, что война работает на благо его партии. Но он не хотел покупать этой ценой успех дорогих его сердцу идей.

Но так было ему суждено, и его душа, прекрасная как мир, угасла в тот день, когда мир был нарушен.

Пусть же она возродится в нас еще более яркая, чем прежде, вместе с возрождающимся миром, и пусть его светлая мысль указывает нам дорогу вперед.

Мы не требуем, чтобы он был отомщен. Он никогда не жаждал мести. Не будем воздавать ему пустые почести, которые оп отверг бы со всей силой своей великой души. Но постараемся по его примеру быть человечными и великодушными.

Что касается меня, имевшего несчастье пережить Жореса, я хочу, чтобы у порога смерти мои последние слова были, по его примеру, словами справедливости и любви.

Анатоль Франс.

Убийца Жореса[785]

6 апреля 1919 г.

Трудящиеся!

Убийца Жореса объявлен невиновным.

Трудящиеся, Жорес жил для вас; он умер за вас!

Этот чудовищный вердикт возвещает всем, что убийство Жореса не являлось преступлением.

Этот вердикт ставит вне закона вас и всех тех, кто защищает ваше дело.

Трудящиеся, будьте бдительны!

Анатоль Франс.

Письмо министру внутренних дел[786]

28 августа 1919 г.

Господин министр! 24 августа мы представили в вашу цензуру текст декларации организационного комитета группы «Кларте».

Мы с удивлением узнали, что г-н Гимар отказался поставить на нем свою визу.

Он заявил, что сообщит нам свое решение лишь после того, как обсудит этот вопрос с префектом полиции г-ном Po.

Не получив ответа и по сегодняшний день, мы обращаемся непосредственно к Вам.

Выражая в своей декларации протест против интервенции союзников в России, мы лишь еще раз сформулировали тот великий принцип свободы всех народов распоряжаться своей судьбой, который был провозглашен всеми правительствами Антанты.

Мы всегда полагали, что этот принцип не может быть попран теми, кто в свое время немало сделал для того, чтобы он восторжествовал.

Что же касается других содержащихся в декларации заявлений, то здесь мы воспользовались данным нам французской конституцией правом каждого гражданина свободно изъявлять свое мнение, правом, которое не может быть отнято никакой властью, если только она не действует по произволу.

Мы надеемся, следовательно, что вы поставите на нем свою визу, не требуя от нас такого рода изменений текста, которые мы не могли бы принять, не нарушая велений нашей совести.

Соблаговолите, господин министр, принять выражения… и т. д.

От имени организационного комитета

Анатоль Франс, Анри Барбюс.

Обращение к избирателям[787]

1919 г.

Граждане!

Своим голосованием вы осудите буржуазные правительства, которые не умели ни подготовиться к войне, ни предотвратить ее, ни вести ее. Глухие к предостережениям великого Жореса и социалистов, эти правительства подвергли опасности нацию, установив трехлетний срок службы, что свидетельствовало о их полном непонимании условий, в которых произойдет столкновение народов. В решительный час они не нашли в себе ни благоразумия, ни мужества, ни даже благих побуждений, чтобы помешать конфликту. Все их искусство ведения войны заключалось в том, чтобы, в то время когда вооруженный народ спасал Францию, охранять интересы капиталистов с риском задавить страну колоссальными долгами. А сегодня они бесстыдно хвастают тем, что продолжали истребительную войну дольше, чем того требовала необходимость спасения нации, и — верх наглости — похваляются тем, что закончили ее миром неопределенным, бесчестным, невыгодным для Франции, незавершенным, чреватым войнами, бедствиями и разрухой.

Граждане, вы осудите буржуазные правительства, которые не хотели разоружать побежденную Германию, стремясь сделать из нее пугало для народов; они боялись отнять у Франции и союзников повод для сохранения армии, арсеналов, военной промышленности и всех кровавых атрибутов капитализма.

Вы осудите буржуазные правительства, которые, не довольствуясь подавлением во Франции всякой свободы, всякой политической жизни, более того — всякой мысли и даже тени мысли, силятся сейчас, не жалея денег и людей, утопить в крови русскую революцию; правительства, которые не постыдились требовать от Германии ее участия в блокаде великой страны; эта блокада должна была уморить голодом вместе с защитниками русской свободы миллионы стариков, женщин и детей.