Владимир Набоков - Комментарии к «Евгению Онегину» Александра Пушкина

• Название: Комментарии к «Евгению Онегину» Александра Пушкина
• Автор: Владимир Набоков
• Издательство: «Интелвак»
• Жанр: Критика
• Год: 1999
• ISBN: 5-93264-001-4

Комментарии В. В. Набокова освещают многообразие исторических, литературных и бытовых сторон романа. Книга является оригинальным произведением писателя в жанре научно-исторического комментария. Набоков обращается к «потаенным слоям» романа, прослеживает литературные влияния, связи «Евгения Онегина» с другими произведениями поэта, увлекательно повествует о тайнописи Пушкина.

Предназначена для широкого круга читателей и в первую очередь — для преподавателей и студентов гуманитарных вузов, а также для учителей и учащихся средней школы.

---

Неудивительно, что в принадлежащей ему (написанной по-французски) книге П. Дж. Поллока «Курс английского языка…» (С.-Петербург, 1817)[29] разрезано лишь очень немного страниц — наобум, в нескольких местах.

11 бостон. Не танец, но карточная игра, представитель семейства вистов. «Русский бостон» очень незначительно отличается от обычного бостона (к примеру, бубны, а не черви являются старшей мастью). Это — разновидность бостона Фонтенбло.

12 Необходима вся полнота английского александрийского стиха, чтобы точно передать русский четырехстопный размер! Поистине, редкий, парадоксальный случай.

13 Ничто не трогало его. Галлицизм (rien ne le touchait), который еще в 1860 г. критиковался даже некоторыми западниками. Сейчас эта формула совершенно усвоена русским языком.

XXXIX, XL, XLI

В пушкинских рукописях не найдено ничего, что могло бы заполнить эти строфы. В беловой рукописи XLII сразу же следует за строфой XXXVIII. Можно предположить, что этот пропуск является фиктивным, имеющим некий музыкальный смысл — пауза задумчивости, имитация пропущенного сердечного удара, кажущийся горизонт чувств, ложные звездочки для обозначения ложной неизвестности.

XLII

   Причудницы большаго свѣта!
   Всѣхъ прежде васъ оставилъ онъ.
   И правда то, что въ наши лѣта
 4 Довольно скученъ высшій тонъ.
   Хоть, можетъ быть, иная дама
   Толкуетъ Сея и Бентама;
   Но вообще ихъ разговоръ
 8 Несносный, хоть невинный вздоръ.
   Къ тому жъ онѣ такъ непорочны,
   Такъ величавы, такъ умны,
   Такъ благочестія полны,
12 Такъ осмотрительны, такъ точны,
   Такъ неприступны для мужчинъ,
   Что видъ ихъ ужъ раждаетъ сплинъ.

6 Сея и Бентама. Неподражаемый Бродский намекает, что «буржуазный либерализм» «Трактата о политической экономии» (1803) Жана Батиста Сея и «оракул болтливый» (по свидетельству Маркса) ученого юриста Иеремии Бентама (1748–1832) не могли удовлетворить онегинского бессознательного большевизма. Восхитительное мнение.

Пушкин (позднее) имел в своей библиотеке «Сочинения И. Бентама, юрисконсульта английского» (Брюссель, 1829–31, 3 т., не разрезаны). Была у него и книга Сея «Маленький том, содержащий несколько очерков о людях и обществе» (2-е изд., Париж, 1818).

9 непорочны. Незапятнанный, чистый, безгрешный— вот возможные варианты перевода этого неопределенного эпитета.

13 Так неприступны. Рядясь в комментаторы древних текстов, Пушкин в своем примеч. 7 отсылает читателя к книге мадам де Сталь «Десять лет изгнания». Я внимательно прочитал последние десять глав этой посмертно изданной работы (1818), в которых де Сталь, скромный наблюдатель, описывает свое посещение России в 1812 г. (она приехала в июле), столь странно совпавшее по времени с самым неудачным предприятием Наполеона. Отрывок, на который, без сомнения, намекает Пушкин, находится в части II, главе 19; мадам говорит о модном петербургском пансионе для девушек: «Их черты не поражали своей красотой, но их грация была необыкновенной; таковы дочери Востока, со всей благопристойностью, какую христианские обычаи прививают женщинам». Эти «благопристойность» и «христианские обычаи» должны были сильно позабавить Пушкина, не имевшего иллюзий относительно морали своих прекрасных соотечественниц. Таким образом, ирония описывает здесь полный круг.

XLIII

   И вы, красотки молодыя,
   Которыхъ позднею порой
   Уносятъ дрожки удалыя
 4 По Петербургской мостовой,
   И васъ покинулъ мой Евгеній.
   Отступникъ бурныхъ наслажденій,
   Онѣгинъ дома заперся,
 8 Зѣвая, за перо взялся,
   Хотѣлъ писать: но трудъ упорный
   Ему былъ тошенъ; ничего
   Не вышло изъ пера его,
12 И не попалъ онъ въ цехъ задорный
   Людей, о коихъ не сужу,
   Затѣмъ, что къ нимъ принадлежу.

1 красотки молодые. Куртизанки, которых удалые повесы мчат в открытых экипажах. Этот вид экипажа дошел до Англии, через множество стадий транслитерации, как «droitzschka», но к 1830-м стал называться в Лондоне «drosken» или «drosky», почти вернувшись к своей исконной форме — «дрожки».

Пушкин в беловых рукописях колебался между «красотки» и «гетеры» (лондонская отвратительная идиома того времени — поклонницы Киприды). В русском языке не существовало вежливого слова для обозначения этих девушек (многие из которых происходили из Риги или Варшавы). Писатели восемнадцатого века, включая Карамзина, пытались переводить «filles de joie» с помощью невозможного «нимфы радости».

3 дрожки удалые. Трудный для перевода эпитет. Он находится в одном ряду с такими, как «увеселительный», «с ветерком», «в стремительном стиле» и т. д., для обозначения отважной, удачливой, смелой беззаботности и того типа доблестной живости, которая ассоциируется с разбойниками на большой дороге и пиратами. Звукоподражательная ценность начального «у» (красиво акцентированного в существительном «удаль»), вызывающего ассоциации с боевыми возгласами, завываниями, свистящим ветром или стоном страсти, и совпадение звуков «д», «а», «л» с русским словом «даль» (это не просто расстояние, но романтика расстояния, туманная отдаленность) добавляют поющую ноту к мужественности слов «удаль», «удалой», «удалый». Немного далее (XLVI–II, 12) Пушкин использует «удалая» как постоянный эпитет (смелая, храбрая) к «песне».

4 По петербургской мостовой. Произносилось [па петербурской мастовой]. Заметьте двойное скольжение в этой строке и хлопающий повтор «па» «пе», которым атакован стих. Пушкин применил этот прием в поэме «Медный всадник. Петербургская повесть» (1833), ч. II, строка 188, где ожившая статуя царя Петра с грохотом скачет (я вновь отдаю должное позиционной значимости звука «о»)

па патрясённой мастовой.

Здесь два быстрых одинаковых «па» взрывают строку, делают ее еще более звучной (соответствуя грохоту бронзовых копыт).

Некоторые улицы С.-Петербурга были замощены булыжником, другие засыпаны щебнем. Мостовые, состоящие из шестиугольных сосновых блоков, подогнанных со столярной точностью, появились около 1830 г.

6 Отступник бурных наслаждений. Нечто подобное наш поэт писал (в конце августа 1820 г., в Гурзуфе, Крым) также о безымянном русском аристократе, герое «Кавказского пленника»: «отступник света», найдя измену в сердцах друзей, осознал безумие любовных мечтаний и (строки 75–76),

Наскуча жертвой быть привычной
Давно презренной суеты,

отправился на далекий Кавказ (окрестности Пятигорска— единственный кавказский регион, который Пушкин знал тогда) в байроническом стремлении к внутренней «свободе», где обрел вместо этого плен. Он — смутный и наивный прототип Онегина.

XLIV

   И снова преданный бездѣлью,
   Томясь душевной пустотой
   Усѣлся онъ съ похвальной цѣлью
 4 Себѣ присвоить умъ чужой;
   Отрядомъ книгъ уставилъ полку,
   Читалъ, читалъ, а все безъ толку:
   Тамъ скука, тамъ обманъ и бредъ;
 8 Въ томъ совѣсти, въ томъ смысла нѣтъ;
   На всѣхъ различныя вериги;
   И устарѣла старина,
   И старымъ бредитъ новизна.
12 Какъ женщинъ, онъ оставилъ книги,
   И полку, съ пыльной ихъ семьей,
   Задернулъ траурной тафтой.

2 душевной пустотой. Ср.: «…моя жизнь ужасно пуста» (письмо Байрона Р. Ч. Далласу от 7 сент. 1811 г.).

4 Себе присвоить ум чужой. Шаблонная формула того времени. Ср.: Мэтью Льюис, «Монах» (1796), гл. 9: «Не в силах вынести это состояние неопределенности, [Амбросио] пытался отвлечься от него, заменив свои мысли мыслями других».