Владимир Набоков - Комментарии к «Евгению Онегину» Александра Пушкина

• Название: Комментарии к «Евгению Онегину» Александра Пушкина
• Автор: Владимир Набоков
• Издательство: «Интелвак»
• Жанр: Критика
• Год: 1999
• ISBN: 5-93264-001-4

Комментарии В. В. Набокова освещают многообразие исторических, литературных и бытовых сторон романа. Книга является оригинальным произведением писателя в жанре научно-исторического комментария. Набоков обращается к «потаенным слоям» романа, прослеживает литературные влияния, связи «Евгения Онегина» с другими произведениями поэта, увлекательно повествует о тайнописи Пушкина.

Предназначена для широкого круга читателей и в первую очередь — для преподавателей и студентов гуманитарных вузов, а также для учителей и учащихся средней школы.

---

Пушкин приплыл из Тамани в Керчь, где сделал свою первую остановку на Крымском полуострове. В Керчи (15 августа, на закате) он посетил развалины башни, называемой Митридатовой гробницей: «Там сорвал цветок для памяти и на другой день потерял без всякого сожаления», — цитата из «Отрывка из письма к Д[ельвигу]» (впервые опубл. в «Северных цветах на 1826 год»), намеренно надменно-презрительного, поэт предпослал его третьему изданию «Бахчисарайского фонтана», 1830 г.

Из Керчи Пушкин наземным путем проехал на юг — шестьдесят три мили, это заняло один день, — в Феодосию (древнюю Каффу), на юго-восточное побережье Крымского полуострова. Там он переночевал (ныне Ольгинская улица, дом 5) и на следующий день (18 августа), на рассвете, с Раевскими сел на морской бриг, и тот провез их вдоль берега, в юго-западном направлении. Во время плавания он написал байроническую элегию («Погасло дневное светило»), опубликованную в конце года в журнале «Сын Отечества» и неправильно датированную — «сентябрь» — Львом Пушкиным, получившим ее с сентябрьским письмом брата.

На рассвете 19 августа они высадились в Гурзуфе (о сердечной тайне в последних строках XVI строфы см. мой коммент. к главе Первой, XXXIII, 1). Там Пушкин провел три счастливые недели с воссоединившейся семьей Раевских на вилле, предоставленной в их распоряжение Арманом Эмманюэлем дю Плесси, герцогом Ришелье.

В сентябре, числа 5-го, он уехал из Гурзуфа с генералом и его сыном. Они посетили «баснословные развалины храма Дианы» около Георгиевского монастыря и по Балаклавской дороге доехали до расположенного в милях шестидесяти от моря Бахчисарая — самого центра Крыма. Бахчи Сарай означает «дворец в саду», и место соответствует своему названию. Оно было резиденцией татарских ханов с начала шестнадцатого до конца восемнадцатого века. В прохладном зале, по которому стремительно, влетая и вылетая, носятся ласточки, маленький фонтан капает из ржавой трубы в мраморные углубления. Я был там в июле 1918 г. во время энтомологической экскурсии (в погоне за чешуекрылыми).

Из Бахчисарая наши путешественники поехали (восьмого) в Симферополь, откуда — через Одессу (середина сентября) — Пушкин 21 сентября прибыл в Кишинев.

8 Тамани. Черноморский порт Тамань на самом северо-западном краю Кавказа, на Таманском заливе (восточный рукав Керченского пролива), приблизительно в 250 милях к северо-западу от Сухума, приморского города на западе Кавказа Здесь было приключение и у лермонтовского Печорина в наименее удачной части «Героя нашего времени» («Тамани»).

10 C Атридом спорил там Пилад. Как рассказано в старых французских «мифологиях», из которых черпали сведения Пушкин и его читатели, легендарный юноша Орест со своим верным другом Пиладом, стремясь обрести очищение от последствий тяжкой мести, успешно завершенной ими, по указанию оракула из Дельф в Греции, отправились в Тавриду, чтобы привезти из Херсонеса (Корсунь, близ Севастополя) статую Артемиды (Дианы). Итак, поплыли они в Таврию. Царь Тоас, высший жрец храма богини, приказал принести их в жертву, таков был закон. Орест и Пилад героически спорили друг с другом, каждый желая пожертвовать жизнью для спасения друга. Обоим удалось бежать — с Ифигенией (местной жрицей, оказавшейся сестрой Ореста) и со статуей.

Пушкин называет Ореста Атридом, имея в виду «один из рода Атридов».

11 Митридат. Митридат Великий, царь Понта, в 63 г. до н. э. приказавший послушному галльскому наемнику убить себя. Его мнимые могилу и трон можно увидеть на горе Митридат — холме, расположенном близ Керчи, порта на Азовском море (см. выше коммент. к строкам 6–8).

12–14 Адам Бернард Мицкевич (1798–1855), польский поэт и патриот, четыре с половиной года проживший в России (с октября 1824 до марта 1829 гг.). За это время он побывал в Крыму — через пять лет после Пушкина, т. е. осенью 1825 г. — и по возвращении в Одессу сочинил восемнадцать прекрасных «Крымских сонетов», завершив работу над ними в 1826 г. в Москве. Там в декабре того же года был опубликован польский текст, и первые, очень посредственные, русские переводы появились в 1827 г. (Василия Щастного) и в 1829 г. (Ивана Козлова). Мицкевич вспоминает пушкинский «Бахчисарайский фонтан» в сонете VIII — «Гробница Потоцкой» (ходили слухи, что в мавзолее жены татарского хана была погребена польская девушка из рода Потоцких). В этом, как и в других сонетах, особенно в XIV — «Пилигрим», Мицкевич ностальгически вспоминает свою родную Литву.

Пушкин познакомился с ним в октябре 1826 г., в Москве, но их задушевная дружба не выдержала испытаний политическими событиями, происшедшими позднее. 17 / 29 нояб. 1830 г. началось Польское восстание, которое продолжалось около девяти месяцев. Николай I в торжественной обстановке, при знаменах, 26 нояб. 1830 г. сообщил офицерам гвардии о восстании в Варшаве. И выразил уверенность в том, что они помогут подавить его. Генералы и офицеры разразились криками «ура» и бросились целовать руки Николая и круп его лошади, как будто этот человек был кентавром. Пушкин, к большому огорчению Вяземского и А. Тургенева, с энтузиазмом одобрил подавление восстания. В ямбах «Клеветникам России» (август 1831 г.) и в одической «Бородинской годовщине» (сентябрь 1831 г.) наш поэт позволяет себе поток страстно националистических высказываний и холодно-насмешливо говорит о поражении восставшей Польши. В написанном белым стихом фрагменте, датированном 10 авг. 1834 г., Петербург, он вспоминает приезд Мицкевича, его счастливое житье «средь племени ему чужого» и противопоставляет мирные беседы гостя «ядовитым стихам» («лай собаки» — фраза в черновике, связанная с концовкой стихотворения Мицкевича «Друзьям москалям», в котором голос любого русского, способного осудить выступление польского поэта против деспотизма, сравнивается с лаянием собаки, кусающей «срывающую с нее ошейник руку») — их разгневанный поэт посылает теперь в Россию с запада: в 1832–34 гг., живя в изгнании в Дрездене и Париже, Мицкевич в сатирическом стихотворении (переписанном Пушкиным в тетради 2373, л. 35 об., 34 об.) обвиняет своих бывших русских друзей в продажности правительству, в прославлении ими победы тирана и ликовании при виде страданий поляков. Пожалуй, скорее из-за обаяния личности Мицкевича, нежели из-за исторической реальности, идея «либерализма» стала ассоциироваться в то время с представлением о «Польше» — стране, в некоторые периоды своей независимости столь же деспотичной, как и Россия.

Пушкин был большим поклонником поэзии Мицкевича. В октябре 1833 г., в Болдине, он создал одно из своих немногих написанных анапестом стихотворений «Будрыс и его сыновья» — прекрасно звучащий, но безнадежно неточный перевод баллады Мицкевича «Три Будрыса».

[XVI]

   Прекрасны вы, брега Тавриды;
   Когда вас видишь с корабля
   При свете утренней Киприды,
 4 Как вас впервой увидел я;
   Вы мне предстали в блеске брачном:
   На небе синем и прозрачном
   Сияли груды ваших гор,
 8 Долин, деревьев, сёл узор
   Разостлан был передо мною.
   А там, меж хижинок татар…
   Какой во мне проснулся жар!
12 Какой волшебною тоскою
   Стеснялась пламенная грудь!
   Но, Муза! прошлое забудь.

[XVII–XIX]

В этих строфах восхитительно и кратко представлены модные литературные стили. Иллюстрируются две разновидности романтизма

Как я заметил в другом месте (см. коммент. к главе Шестой, XXIII, 2), романтический стиль в его общем виде восходит к вымышленной Аркадии итальянских и испанских любовно-приключенческих романов. С их расположенных в долинах лугов смятенные, теряющие рассудок влюбленные — несчастные рыцари и молодые ученые — обычно бегут в горы и предаются там любовному безумию. Облака набегали на луну и ручьи журчали в пасторальной поэзии столь же аллегорично, сколь облака и родник — над и под могилой Ленского три века спустя. В восемнадцатом веке швейцарские и шотландские проводники показали выбившемуся из сил поэту водопад и печальные хвойные деревья. Оттуда легко было добраться до безлюдного байронического пейзажа — наверх к валунам над лесистой полосой или вниз к морским скалам, где шумел прибой. В целом эта разновидность романтизма тесно связана с патологической неприязнью Века Разума к конкретной «непоэтической» подробности и его страстью к общему понятию. В этом смысле «романтизм» Байрона логически продолжает «классицизм». Смутное понятие стало еще более смутным, и освещенные лунным светом развалины остались такими же прекрасными и туманными, как и «страсти», порожденные инцестом и античными пьесами. Как я уже заметил, лишь в нескольких стилизованных изображениях зимнего пейзажа Пушкин действительно переключился (в окончательном тексте) с обобщенного аркадского вида на конкретное изображение. В описаниях природы его симпатии были всегда на стороне восемнадцатого века. Строфа XVIII — критическое воплощение второй, «конкретной», фазы романтизма, его интереса к «обычным» подробностям и «реалистическим» мелочам, совершенно лишенным того естественного поэтического оттенка, который свойствен словам «океан» или «соловей». Именно в связи с этим новым стилем романтики заново открывают фламандских мастеров и елизаветинских драматургов.