Василий Щепетнев - Черная охота

• Название: Черная охота
• Автор: Василий Щепетнев
• Жанр: Научная Фантастика

---

Щепетнев Василий Черная охота

Василий Щепетнев

Черная охота

12 августа.

Канцелярская скрепка отогнутым концом царапнула бумагу.

- "Оптимальные издержки - пять единиц", - продекламировал торжественно Советник. - Что скажешь?

- Малахов учтен? - Куратор наполнил минералкой стакан.

- Ну-ка... - Советник пробежал глазами две страницы распечатки. - Да, включая Малахова.

- Не уложатся, - Куратор набрал воду в рот, помедлил, перекатывая нарзан от щеки к щеке и, наконец, проглотил.

- Планировал Сынок, а он обычно считает точно, - возразил Советник.

- Э! Планировать все горазды, - Куратор отставил стакан. На запотевших стенках отпечатались подушечки пальцев - тонких, нервных. - Хочешь пари: прихватят минимум одного лишнего.

- Идет, - Советник достал чистый лист. - С проигравшего бутылка шотландского. А насчет камушков как? Найдут?

- Что камушки! Пустяк, безделица... Надо будет - своих подсыпем, Куратор начертил пять прямоугольников и в первый бисерным почерком вписал: "Малахов А.Б. Ликвидирован 26.07.".

16 августа.

Трава колола подошвы. Грубая кожа, а чувствует.

Петров спустился к реке. Мягкий ил подался, заструился меж пальцев. Шаг, другой - и вода подступила к лицу. Прозрачная: видно, как пескари снуют в глубине, тычутся в щиколотки.

Славно-то как! Он оттолкнулся, выбрался на середину реки и лег на спину, предоставляя течению нести себя. Солнце выглянуло из-за облачка и ударило в глаза ярко, безжалостно. Надо перевернуться, да лень. Проще закрыть глаза. Усманка, Дон, Азовское море. Черное... Далеко, До обеда не доплыть.

- Какая гадость! - Вера возмущенно смотрела на сына. - Никита, ты отец или кто? Скажи ему, чтоб не таскал всякую мерзость в дом.

- И вовсе не гадость, а опарыши. Замечательная наживка, - Антон хладнокровно забрал у матери майонезную баночку. - Смотри, какие толстые, жирные!

- Замолчи, а то меня стошнит!

- Ухожу, ухожу, - и вышел на крыльцо.

Из соседней хижины выбежал черный котенок.

- Багир, Багир, иди сюда! - поманил Антон. - Рыбки дам!

Котенок подскочил резво, потерся о ноги.

- Держи! - серебряная уклейка упала на ступеньку. Багир прижал рыбу лапой и стал раздирать мелкими острыми зубами.

17 августа.

Не рассчитал, кончились червяки, подчистую.

Антон перевернул жестянку, поковырялся в земляных комочках. Бесполезно. И попросить не у кого: сюда, на Тихий омут, редко ходят.

Он оставил удочку на берегу, вошел в лес. Муравейник сыскать надо, яичек набрать. Ого! Из пня, из самого центра, торчит нож - отличный, такой и по охотничьему билету не купишь. Тень от рукоятки падает на какие-то закорючки... Часы солнечные устроил кто-то да и забыл.

Антон вытащил нож, померил лезвие. Годится. Спрятать придется, а то отец отберет.

Путь назад отыскался не сразу, и, когда Антон, наконец, вышел на берег, рыбацкий азарт спал. Словно в насмешку рядом с банкой разлегся наглый длинный червяк. Как извивается! Ничего, крючок не разогнешь!

Полчаса Антон ждал, пока не понял - ушла рыба. Закинуть в последний раз, наудачу?

Он начал осторожно выбирать леску. Крепкий крючок, бронзированный, и леса прочная. Пошло, пошло!

Он тянул, вглядываясь в глубину омута. Тяжелое, не селявка. Сандалет! Крючок за ремешок зацепился. Но...

Сандалет был надет на ногу.

Завтрак - перловая каша, пара оладышков и кофе "по-привокзальному" - не развеял утренней сонливости. Петров с сомнением посмотрел на мутную жидкость и решил воздержаться. Не стоит портить день с утра.

Муха села на ложечку, запустила хоботок в кофе и, соглашаясь с Петровым, полетела к потолку. Соображает!

В дальнем углу - плачущий голос Степана Кузьмина:

- Два неучтенных полотенца! А отвечать кому? Мне! - кладовщик сокрушенно махал руками.

Никита стремительно рассек зал, остановился у столика начальника базы Фомичева. Через минуту Фомичев подошел к Петрову:

- Вы медик?

- Что-то случилось?

- Мальчик с рыбалки прибежал, говорит, утопленник в реке.

Петров потер подбородок:

- Где именно?

- У Тихого омута.

- Милицию известили?

- Проверить бы сперва, - Фомичев раскраснелся, дышит тяжело. Гипертоник. - Вдруг напутал мальчишка?

- Проверим. Машину давай, командир.

...Ветки колотили по кузову, машина вздрагивала на пересекающих серую песчаную дорогу корнях деревьев.

- Стоп, шеф, приехали. Остальное - ножками, недалеко.

Они прошли берегом.

- Здесь? - спросил Антона Петров. Мальчик кивнул, стараясь не смотреть в сторону реки, - Постой, не подходи.

Берег нависал над водою невысоко - сантиметров восемьдесят. Плавала удочка, бамбук мокро поблескивал на утреннем солнышке, а рядом, у берега, темнело тело.

Край берега потревоженный, свежеосыпанный. Ступила нога и сорвалась, не удержалась.

- В машине я трос видел, командир. Будь ласка, принеси, обвяжем и вытащим.

Начальник базы хотел что-то сказать, но Петров отвернулся, стаскивая джинсы. Кожа в гусиных пупырышках. Нервы, нервы...

- Никита, иди сюда, один иди, Антона к машине отправь.

Дно круто уходило вниз, пришлось плыть - омут же. Обвязав тросом тело, Петров скомандовал:

- Поднимайте! Аккуратно, аккуратно!

Ниже по течению он выбрался на сушу сам, запрыгал, вытряхивая из уха воду.

Доцент Вадим Сергеевич Одинг, руководитель краеведческой экспедиции истфака, лежал на спине; бесстрастное, разглаженное лицо, глаза незряче смотрят в небо. Рубашка "проконсул", джинсы-пирамиды, греческие сандалеты. Странный купальщик.

- Он совсем не умел плавать, я знаю, - пробормотал Никита.

- Давайте оживляйте, - нервно прикрикнул начальник.

- Спокойно, командир. Забирай их и дуй на базу, оттуда звони в район, в милицию. И пришли кого-нибудь тело сторожить. Часок я побуду, а потом уйду.

- Это почему еще...

- Потому. Ты, командир, лицо ответственное, должностное, а я отдыхающий. Деньги не за то платил, ясно?

Дверца хлопнула оглушительно. Осерчал начальник. Под рычание отъезжающей машины Петров неспешно оделся.

Спустя сорок минут подвел итоги.

Смерть наступила между часом и тремя часами ночи вследствие утопления. Никаких следов насилия. Никаких признаков заболевания. Идеальный простой утопленник.

Солидный, еще подающий надежды ученый прошел среди ночи три километра лесом и утопился в омуте. Или свалился случайно? Прогуливался? С кем?

Петров давно обсох, но ветерок, тянувший с реки, свежий августовский ветерок, навевал дрожь.

Холодно. Господи, как холодно...

Петров откинул простыню, свесил с кровати ноги, нашарил на стуле одежду. А сейчас - акт самонаграждения за подъем. Отломил кусок шоколада, прожевал.

Падавший из окошка свет фонаря померк. Отключили-таки электричество, режим экономии.

Ключ туго повернулся в навесном замке.

Туман, снятый и разбавленный, стелился по пойме реки, вдали мерцал костер. Маленький ночной моцион для одинокого джентльмена.

Ступени вели к мостку. Он оглянулся. Крутой берег высился безмолвной, безразличной ко всему стеной. Эпоха Цинь.

В тумане костер исчез. Петров шел, сверяясь с белым огнем стрелки компаса.

Размятое пятно костра появилось внезапно, вдруг. Еще шаг и костер ожил. Придется лечь на землю.

Петров пристроился у кочки.

Шагах в двадцати у костра сидели трое - два парня и девушка. Олег Муратов, Коля Патура и Алла Минакова. Студенты истфака. Обычно с ними была и четвертая, Зиночка Лубина, но не видно, и вообще, не попадалась она сегодня.

Невысокое пламя пыталось достать висевший над костром котелок.

- Пора разливать, - подал голос Патура.

- Не торопись, - оборвал Муратов, и троица застыла в молчании.

Чингачгуки.

Земля потихоньку отбирала накопленное тепло. Тяжелая работа. А со стороны - лучше не бывает: подкрался, пошпионил - и спи, отдыхай. Проснулся, опять пошпионил, а там - зарплату дают или орден.

- Пора! - не выдержал Патура.

На сей раз Муратов не возражал. Сняв котелок с огня, он поставил его на землю и деревянным черпачком разлил варево в три большие алюминиевые кружки.

Мужчины пили жадно, быстро, Алла - осторожно, крохотными глотками, то и дело отрываясь от кружки.

- Алеграмос, астарот, бегемот, весарта! - забормотал Муратов, запрокинув голову в небо. - Асафат, сабатан, угана!

Все трое, не усидев, пустились в пляс. Подпрыгивали, вертелись вокруг костра, выкрикивая:

- Гулла, гуала, лаффа! Сагана! Эха, шиха, рова!

Без музыки, а как работают! И слова знакомые, пикапутрипу! Петров согнал со лба наглого комара.

Первой сдалась Алла - согнувшись, извергла из себя выпитое и, отойдя в сторонку, медленно села в траву. Патура продержался чуть дольше. Один Муратов прыгал и прыгал, выкрикивая совсем уже нечленораздельное. Наконец, и он сел:

- Ты, кто видит меня, - сказал он вдруг внятно и связно, - знай, что плата - кровь! - И, потянувшись к котелку, уснул.