Николай Сченснович - Записки актера и партизана

• Название: Записки актера и партизана
• Автор: Николай Сченснович
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Но все же накапливание шрифта и всего необходимого для печатания газеты шло довольно медленно, и Чипчин начал работать в типографии по ночам. В марте 1942 года его застали за набором подпольной газеты и расстреляли.

На поиски подполья СД бросила все силы. Фашистам помогали уголовники, бежавшие из тюрем и лагерей, бывшие эмигранты, выехавшие после разгрома белых армий за границу, белорусские националисты, прибывшие вместе с немцами из Польши, где они сотрудничали с польской политической полицией. Немцы вербовали среди разложившихся элементов шпионов и провокаторов. Вербовали по-разному. Обещали золотые горы в будущем, после окончания войны, но сразу же выдавали продуктовые карточки и назначали зарплату. С белорусами заигрывали на национальных чувствах. А людей, не соглашавшихся работать с СД, подвергали пыткам. Многие во время пыток умирали, но были и такие, которые не выдерживали мучений и соглашались быть провокаторами.

За подозреваемыми немцы устанавливали слежку. Никого пока не арестовывали, надеясь таким образом выявить возможно большее количество подпольщиков.

В мае 1942 года были проведены многочисленные аресты и публичная казнь захваченных подпольщиков. Но арестовали опять не всех, за некоторыми продолжали слежку.

26 мая 1942 года Володя Омельянюк пришел на очередную встречу с Жоржем. Он вошел в аптеку, подошел к кассе и спросил у Нины, есть ли Жорж. Та ответила, что Жорж куда-то вышел. Выйдя на улицу, Володя заметил, что за ним следят. Он быстро зашагал по улице и свернул в Связной переулок, собираясь, вероятно, скрыться в развалинах или пробежать через проходной двор на другую улицу и таким образом избавиться от неожиданного преследователя.

В Связном переулке двор возле дома, в котором жил Сергей Потапович, был проходной. Володя вошел туда. Преследовавший его, боясь потерять Володю из вида, вбежал за ним во двор и два раза выстрелил ему в спину. Володя упал, а стрелявший сразу же исчез, вероятно, для того, чтобы сообщить немцам об аптеке.

Момент убийства видел возвращавшийся домой Сергей. Он повернул в аптеку, чтобы рассказать о случившемся. По дороге встретил Жоржа и сообщил ему обо всем. О том, что Володя заходил в аптеку, не знали ни тот, ни другой. Жорж посоветовал Сергею сбегать к Ярмолинским и попросить Лелю сходить на квартиру к Сергею и, на всякий случай, уничтожить там все имеющиеся фотокарточки, по которым немцы в случае обыска могли бы разыскивать его товарищей. Жорж был уверен, что немцы обязательно осмотрят все квартиры дома, возле которого лежит труп Володи, предполагая, что тот мог идти в одну из них. Сергей немедленно поспешил к Ярмолинским, а Жорж отправился в аптеку.

Леля взяла какую-то перепечатанную на машинке роль и быстро пошла на квартиру Сергея. Там она нашла и сожгла все фотокарточки.

От Ярмолинских Сережа пошел в аптеку, но войти в нее, к счастью, не успел. Когда он подходил, оттуда гестаповцы выводили Жоржа, Нину, Женю, Ольгу и еще каких-то молодых людей.

Домой Сергей, конечно, не пошел, а отправился в театр, где целый день был народ и кто-то что-то репетировал.

Труп Володи лежал во дворе, и к нему никто не подходил, зная повадки немцев. Гестаповцы в таких случаях незаметно вели наблюдение и всех, подходивших к убитому, арестовывали.

Через некоторое время немцы произвели осмотр квартир дома, находящегося в этом дворе. Осмотр был простой формальностью. Убийцу они знали, убитого тоже, а потому ограничились в основном проверкой документов и беглым осмотром каждой квартиры.

Проверили документы и у Лели, спросили, что она тут делает. Леля сказала, что пришла к актеру Потаповичу прорепетировать с ним роль и ждет его.

Я шел на вечерний спектакль, ничего не зная о случившемся. В театре все было внешне спокойно. Сергей сидел за столом и молча гримировался. Я опустился в свое кресло. В этот вечер шла комедия Мольера "Лекарь поневоле". Когда я загримировался, оделся и направился посмотреть сцену, Сергей пошел рядом со мной и потихоньку рассказал обо всем.

Рассказ Сергея потряс меня. Я не знал лично ни Володи, ни Жоржа, никогда с ними не встречался, но чувствовал, что Сергей связан с коммунистами-подпольщиками, от них получает все печатные материалы. Я понял, что мы потеряли честных бойцов, каждую минуту рисковавших жизнью в борьбе с фашистскими захватчиками.

Жоржа отвезли в тюрьму. Почти четыре месяца его зверски пытали, старались узнать фамилии сообщников, но не могли ничего добиться. 15 сентября 1942 года Жоржа расстреляли.

КОНЕЦ ГЕТТО

В феврале 1943 года вместо уехавшего в отпуск прежнего начальства главным в гетто назначили Рибэ. Это был низкий, толстый, невозмутимо спокойный немец с крючковатым носом и мутными, с темными кругами вокруг, глазами. На его лице застыла постоянная улыбка. Он никогда не кричал, говорил ровным голосом и постоянно уверял, что гетто - самое лучшее место для евреев. Ни о чем не нужно беспокоиться - обо всем подумает начальство. Но этот с виду флегматичный немец был самым жестоким начальником гетто.

Заместителем его был Бунге. Очень высокий, худой, с некрасивым, отталкивающим лицом.

Вместе с ними появился переводчик - прибалтийский немец Михельсон, хорошо разговаривавший по-русски. Небольшого роста, с лицом землистого цвета, стеклянными глазами и отвислой челюстью.

1 февраля в 4 часа дня к юденрату подъехали грузовики о немцами. Солдаты начали хватать первых попавшихся людей и сажать их в машины. Офицер объяснил, что где-то в городе партизаны убили офицера и за это будут повешены сто евреев. Схватили и увезли гораздо больше, не считая убитых на месте.

И с этого времени не было ни одного спокойного дня.

Во время сбора рабочих колонн отделяли несколько человек из каждой будто бы для организации новой. Эти люди бесследно исчезали. Исчезали и целые колонны, они не возвращались с места работы. Собирали неработающих будто бы с целью дать им какое-нибудь занятие, сажали в машины и увозили. Больше никто их не видел. Выискивали стариков, стаскивали с постели больных и убивали. Расстреливали попадавшихся на глаза детей.

Явившись однажды для очередной ревизии в поликлинику и больницу, Рибэ заявил вскользь, что врачей слишком много. 10 апреля всем врачам было приказано прибыть в юденрат. Собравшихся встретил Рибэ и повел их в СД. Там он обнаружил, что многие не явились. Назначил повторный сбор. В 4 часа дня во дворе юденрата собрались все. Эпштейн проверил присутствующих по спискам, и двор тут же был оцеплен полицией.

В первую очередь вызывали в помещение всех врачей, приехавших из Германии. Через некоторое время, когда они выходили обратно, ждавшие своей очереди заметили, что вышли не все. Это усилило тревогу.

Вызвали санитарных врачей, за ними зубных, строго по специальности.

В канцелярии за столом сидели Рибэ, Михельсон и Эпштейн. Рибэ спрашивал:

- Ты кто?

- Хирург поликлиники.

Рибэ пальцем указывал направо или налево.

Всем, кто стоял направо, было приказано уйти, а стоящим налево остаться.

На другой день стало известно, что все задержанные медработники расстреляны. В тот же день арестовали семьи расстрелянных. Их отвезли в тюрьму, где они и погибли.

В один из июньских дней в больницу явился Рибэ. Он никогда не приходил без какого-то заранее обдуманного плана. Вот и сейчас пришел и объявил:

- Чтобы не было тяжелых переживаний, всему медицинскому персоналу следует уйти из больницы на полчаса.

Началась паника. Больные выбрасывали из окон второго этажа матрацы и прыгали на них. Некоторые ломали руки и ноги, а кому удавалось спрыгнуть удачно, разбегались в разные стороны.

В гетто быстро узнали, что в больнице опять появился Рибэ.

Мать, дочь которой лежала там, побежала в больницу и увидела в окне второго этажа стоящую девочку. Крикнула ей:

- Прыгай!

Девочка прыгнула. Мать подхватила ее на руки и унесла.

Главврач больницы Жуковский предупредил одну женщину:

- Скорей в больницу, пока не поздно!

Та побежала, схватила из кровати больную девочку и выскочила во двор. В это время к зданию подходили немцы. Не зная, куда деваться, обезумевшая мать бросилась в сторону улицы Опанского, отгороженной проволокой. В это время по улице проходил пожилой мужчина. Увидев прижавшуюся к проволоке бледную от испуга женщину с ребенком на руках, он раздвинул проволоку и помог ей и ребенку спастись от верной смерти.

Когда больница была окружена, начался "обход".

Впереди шел улыбающийся Рибэ. За ним Михельсон с солдатами. Они и расстреливали больных, пока не уничтожили всех.

На другой день Рибэ собрал медперсонал и приказал всем вернуться в больницу, произвести там генеральную уборку, а затем обойти дома, собрать всех лежачих больных и приступить к работе.

Уход в партизаны из гетто усилился.

Доктор Рахиль Самойловна Рапопорт несколько раз пыталась уйти, но всегда что-то мешало. Однажды она договорилась с одним из врачей уйти вместе, но заболела, и тот ушел без нее. Второй раз она пошла с подругой, но наткнулись на полицейских. С большим трудом удалось убедить их, что хотели пройти в город, чтобы обменять вещи на еду. В третий раз договорились бежать с другой подругой, но та ушла, даже не попрощавшись. Очевидно, представился неожиданный случай.