Юлия Горишняя - Слепой боец

• Название: Слепой боец
• Автор: Юлия Горишняя
• Издательство: М.:АСТ, СПб.:Terra Fantastica
• Жанр: Фэнтези
• Год: 1997
• ISBN: 5-7921-0121-3, 5-15-000193-7

В холодных северных морях, где скрыты туманом таинственные острова, где в глубине фьордов прячутся корабли морских разбойников, странствуют герои этого романа. Им приходится испытать все — любовь и предательство, радость и боль, они проходят через междоусобную войну и гнев тех, кто владеет тайнами древней магии... Лишь бесконечная верность себе, несгибаемая сила духа и преданность друзьям и любимым спасают их в бушующих океанских просторах...

---

Со сгибов она сыплет фиолетовым, будто искорками, а сама светится голубым, и тускло-тускло, так что освещает лишь себя саму.

Смотреть на нее — и то нервной зевотой сводит челюсти. С ней здешняя опасная берлога стала еще опасней; а этому странному волку хоть бы…

Не может быть, чтобы он не чувствовал тоже! Запахи-то!

Именно запахи раздражают Гэвина сильнее всего.

От голубой, опасной и светящейся пахнет грозой. Очень крепко пахнет грозой, и еще ощущается один запах, тоже знакомый и тоже летний.

Остальные запахи привычны. Они здесь почти везде и почти всегда, хотя они и опасны тоже. Гэвин почти не обращает на них внимания. А вот эти два, которые принесла с собой голубая и светящаяся, просто-таки кричат ему, особенно оттого, насколько они здесь невероятны.

Чересчур близко тот, другой, странный волк от нее стоит, вот чем дело. Чересчур, о, все еще чересчур.

Гэвин повернулся, пытаясь высвободить руку из ременной петли, перекрестившейся сама с собой, облегая запястье, и приковавшей его к рулевому веслу. Попытался еще осторожно, вежливо, можно сказать.

В это время по «Дубовому Борту» уже прошелестело слово «кинпур» — один сказал, остальные замолчали. Ди-кинпур. Заклятие Неподвижности.

Нелегко заметить это сразу. Разве что в это время как раз имеешь дело с какими-нибудь корабельными снастями. Кроме Гэвина, это случилось еще только с четырьмя людьми на всем корабле. Ни одного из них не прихватило сколько-нибудь серьезно. Только один, в то мгновение скручивавший канат, оказался словно бы в ловушке между этим канатом, бортом и гребном скамьей, и ему пришлось снять куртку, чтобы протиснуться оттуда на волю. Но это уж было немного потом.

Люди «носа корабля» стояли, где им и положено, они единственные на «Дубовом Борте» теперь были при полном оружии, и потому им было как-то легче, и еще им было легче оттого, что им просто полагалось стоять на своих местах, пока Деши не прикажет что-нибудь еще. Кожаный напястный браслет сделал эту ременную петлю чуть посвободнее, но кисти рук у Гэвина все равно ведь были недетские. Высвободиться он не мог. Какое-то время он стоял, словно теребя эту руку во все стороны, а потом слегка дернул ее на себя, будто мог надеяться взять мускулами.

Невесть откуда и как доверенный раб оказался рядом с бани Вилийасом, ликтором республики. — Господин, — сказал он, глядя на берег.

И Бани Вилийас только посмотрел на него и вдруг подумал о том, что никогда не плавал иначе, как в бассейне.

— Господин!

— Да ты дурак, оказывается, — проговорил, почти удивленный, Бани. — Зачем за мной следили, по-твоему? Чтоб выдать ликторское жалование?

— Они не посмеют! — едва не крикнул, побелев от страха, раб. — Они же не посмеют. Кровь князей Кал-гарва…

— После крови царей три года назад, — сказал бани Вилийас с неожиданной горечью, — они посмеют все.

Как всякий тогда на Кайяне, он был под обаянием личности Калайаса. И под обаянием его гибели. И под обаянием его родословной. И презирал его высокомерие. И считал его замыслы опасным сумасшествием, а его самого — глупцом. Что может быть глупей мятежа?

Только подохнуть здесь, не побывав ни мятежником, ни хоть кем-нибудь еще.

Постояв, Гэвин рванулся снова, сильнее. Потом еще, перехватив правой рукой чуть повыше запястья; точно это не его рука, а бесчувственное железо, и точно это не его часть, а пустое место, такое же, как его корабль. Пустоту никто никогда никуда не сдвинет — так что это только рука у Гэвина захрустела, а не петля, которая так и осталась недвижима, само собой.

Выражение лица у него было удивленно-бессмысленное, но ведь людям у него за спиной этого не видать.

Видно им было только то, как Гэвин дергает что-то все с большей яростью, как работу исполняя, и в каждый прием сильней, а каждый промежуток делая короче, потом он вдруг ухватился за борт и, похоже, пытался затрясти его, ежели б тот только поддался, потом человек уже просто рвался во все концы одновременно, а корабль заходил бы от этого весь ходуном, но кончится это тем, что либо жила у Гэвина порвется, либо рука сломается, либо еще членовредительством каким-нибудь.

И ведь все это молча, молча, понимаете. Если бы он при этом рычал, как зверь, — даже то было бы более по-людски.

Рият скосила глаза и шею заодно, заглядывая в зеркало. Ей казалось, что наступил уже завтрашний день. Нужно было теперь подумать еще, как быть со вторым кораблем, и еще много чего, ничто пока не кончилось, но почему-то она приподнялась и оглянулась вниз, где лодка. И где матросы возле нее, и солдаты — заботами мнительного протектора; охрана! Чудак — она сама себя лучше любого солдата может защитить. Что там еще? Мысленный разговор — сколько уже сегодня было мысленных разговоров — галеры скоро, скоро будут на месте. В ней было пусто, как в сухом колодце. «Наверное, — подумала она, — это просто реакция после заклинания».

Потом она еще посмотрела, как бьется Канмели. А страшно ему, наверное, сейчас.

Следовало вмешаться кому-нибудь, но на этой корме все онемели и обездвижели от того, что происходило с их «змеей», и почти настолько же — от того, что происходило с их капитаном.

Право слово, они жалели сейчас, что не ослепли и не оглохли заодно.

Если человек настолько несдержанно ведет себя рядом со смертью, вряд ли можно сказать, что он поступает достойно и правильно и что его потомкам и родственникам — если у него есть потомки и родственники — будет приятно слушать об этом во все будущие времена.

Осев на одно колено, Гэвин рванул три раза из последних сил, упираясь ногою в борт, после опустился на палубу уже совсем, привалившись боком, — как рука дозволяла, и с силой втянул в себя воздух, а больше уже не шевелился.

Фаги, кормщик, переведя дыхание, осторожно высвободил ладонь из извива шкота. «Должно было и меня прихватить, — подумал он. И еще он думал: — Хороший ты был бегун, „Дубовый Борт". Прощай, малыш».

Вот именно в это мгновение кое-кому очень захотелось заорать в голос. Кое-кому, особенно кто помоложе. Просто все остальные молчат, да и не положено мужчине орать, как свинье при виде ножа.

Никакие правила не рассчитаны на кинпур, но ведь не положено все равно.

Пойг, сын Шолта, поднимался на корму, — неторопливо этак поднимался, нельзя ему сейчас пороть горячку (казалось ему), иначе все б тут с ума посходили. Если, конечно, бессмысленного бешенства Гэвина, безобразия этого и позора не было уже достаточно.

Пойг направлялся к сыну Гэвира, но Тойми из Кровли — он был как раз один из тех двоих, кого чуть-чуть не утащило рядом с Гэвином в Пустоту За Пределами Мира, — ухватил его за руку, удерживая на месте.

— Да ну, — сказал Пойг.

— Не подходи, тоже провалишься! — рявкнул (негромко) на него Тойми из Кровли.

— Ты сдурел, — медленно и внушительно удивился Пойг.

— Кинпур, — сказал Тойми. — Там кинпур. Я еле выскочил. Легби вон еле выскочил. Там все проваливается. Правда, Пойг.

«Положение!» — сказал кто-то на гребных скамьях соседу, поскольку в это время всех занимало одно и тоже.

Никого из дружинников не пробрало, благодарность Ойссо Искуснице. «Лось» тут, рядом. «Лось» примет всех, поместиться можно, хоть на закорках друг у друга.

Никогда южные Кайнумы не были опасным местом. Вот погонялись за дардочкой, раздери ей селезенку! Стоит вон, издевается. Право слово, если ни до кого больше не удастся дорваться — хоть команде бы на ней шеи посвернуть…

Пусть даже «Лосю» придется принимать их на ходу — ничего, вплавь можно добраться, даже и в доспехах можно Добраться, если стеганые, не чешуйчатые. Но с оружием вплавь — никак. Будь время, можно — конечно — и оружие переправить; канат туда, канат сюда; да все сундуки можно было бы переправить, будь время только, долгое ведь дело, до вечера, не меньше, — если бы можно было их достать, вот в чем суть! Агли, сообразительный малый, толкнулся в дверь капитанской каюты, — она не поддавалась тоже.

Стало быть, все ценности, что за нею, — добрый путь, недолгие проводы, все равно как у Тьмы в желудке. Еще кто-то спрыгнул вниз, попытался приподнять крайний пайол, какой свободен. И когда не получилось — не удержавшись, двинул по скобе ногой. Все, кроме «носовых», сейчас без доспехов, они и большая часть оружия там, под настилами, — добрый путь, недолгие проводы…

И ведь пайолы эти — не только палубные щиты, но еще и осадные заодно. Поэтому они тоже заколдованы защитным колдовством. И даже их достало. Да что же это за колдун такой, что ж это за силища…

— Держ-жи его, ребята, — проговорил возле носа «Дубового Борта» один человек по имени Инуги. И сам, подавая пример, ухватил бани Вилийаса под бока. — Он же теперь — все наши деньги.

— Слушайте! — крикнул Ауши, сын Дейди.

И когда стали прислушиваться, все тоже услышали.