Август Цесарец - Императорское королевство. Золотой юноша и его жертвы

• Название: Императорское королевство. Золотой юноша и его жертвы
• Автор: Август Цесарец
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1990
• ISBN: 5-208-01177-0

Романы Августа Цесарца (1893–1941) «Императорское королевство» (1925) и «Золотой юноша и его жертвы» (1928), вершинные произведем классика югославской литературы, рисуют социальную и духовную жизнь Хорватии первой четверти XX века, исследуют вопросы террора, зарождение фашистской психологии насилия.

---

— Страшная штука жизнь, страшная! Вы чуть раньше помянули крест, — он поднял голову, повысил голос, и что-то печальное всколыхнулось в нем. — А я, видите ли, только что вспомнил… вспомнил, как однажды во время войны, будучи на Салоникском фронте, бродил по сельскому кладбищу. Бродил в какой-то задумчивости и засмотрелся на крест. Вдруг меня будто что пронзило, я словно очнулся, знаете, что я увидел в этом кресте?

— Да, наверное, крест! Что бы другое! Не дух же, надеюсь! — рассмеялся Панкрац, но продолжал слушать даже с некоторым интересом.

— Нет, посмотрите! — капитан встал у стены дома, составил ноги, поднял голову, раскинул в стороны руки и так с минуту стоял не шелохнувшись. — Напоминает вам изображение креста? — и, опустив руки, продолжил с какой-то жалкой, почти безнадежной улыбкой: — И так у каждого человека! Но только у человека из всех живых существ в мире! Каждый из нас несет свой крест, символ страданий! И разве этот символ, неизменный, как неизменно и человеческое тело, не является знаком вечной человеческой трагедии? Так думал я, по крайней мере, тогда… и, возможно, только тогда и был прав! — закончил он тихо и умолк, погрузившись в свои мысли.

Еще в театре, в сцене прославления Христа, Панкрацу вспомнилось что-то, что заставило его оборвать фразу на полуслове. Сейчас это воспоминание приобрело свои очертания, и перед его глазами встал громадный кладбищенский крест, который в ту ночь, когда он вел Краля к разливу, на смерть, также показался похожим на человеческую фигуру. Слушая теперь рассказ капитана, он пренебрежительно улыбнулся, впрочем, как и тогда, когда им овладела эта минутная галлюцинация. Сейчас он только сплюнул и презрительно ощерился.

— Вы, капитан, по сути своей пессимист! То, о чем вы сейчас рассказали, только подтверждает мою правоту, помните, пополудни я утверждал, что страдание в мире неискоренимо! Главное, чтобы не страдали мы, наше величество Я! Ха-ха-ха! Впрочем, все это пустое! — поторопился сказать Панкрац, поняв по движению губ капитана, что тот собирается ему возразить, и посмотрел куда-то вверх. — Мы земной шар все равно не перевернем, а видите, здесь над нами, совсем близко, наверное, и слышите, есть более достойные внимания и более доступные истины… А что, если нам подняться?

Совсем близко, через дом, со второго этажа доносилась до них, проникая даже через большие закрытые окна, вызывающая, навязчивая музыка — там был бар.

— Но!.. — ужаснулся капитан, и от возмущения у него округлились глаза. — Вы и впрямь не собираетесь идти в больницу к деду?

— Да какой смысл идти! — Панкрац не отрывал взгляда от бара. — Если бы и пошел, жизнь ему все равно не смог бы вернуть, даже с помощью всего джаз-банда! Знаете ли вы, что такое джаз-банд? Это что-то совсем новое, негритянская музыка, и впервые в нашем городе! Решайтесь, капитан, расходы поделим пополам! — рассчитывая как на деньги деда, так и на порядочность капитана, Панкрац снова потащил его за рукав. — По крайней мере, вам будет о чем рассказать в своей провинции! После этого благопристойного балета тут вы встретите женщин с более свободными и смелыми манерами! И если у вас достаточно денег, сможете одну из них и выбрать! Правда, они не так дешевы, как эти, — он показал на двух-трех уличных девок, прогуливавшихся по другой стороне тротуара и бросавших на них взгляды, — или те, что в той коммуне, ха-ха! Что, не хотите?

Капитан осторожно освободился от его руки и, не сказав ни да ни нет, продолжал молча стоять. Может, он колебался, раздумывая, не пойти ли ему с Панкрацем в бар? Нет, это его совсем не привлекало, тут было что-то другое, что сковало его движения и лишило дара речи. Это что-то имело некоторое отношение к словам Панкраца и к его попытке соблазнить капитана: он ощущал потребность в женщине. Да, сегодня впервые это желание пришло к нему еще там, в сквере, особенно, когда он почувствовал на себе взгляд гувернантки, а затем, — он только сейчас это ясно осознал, — то же страстное желание подкрадывалось к нему и во время балета. Ну да, уже много недель у него не было ни одной женщины, и прежде, чем он соединится со своей девушкой, бог знает сколько времени ему придется вести аскетический образ жизни!

Но где он найдет женщину? Согласиться на одну из тех, прогуливающихся по улицам, которых он и сам заметил еще до того, как на них обратил внимание Панкрац? Или пойти в то место, которое Панкрац сейчас снова назвал коммуной? Это ему действительно было по дороге, он мог бы прокрасться туда никем не замеченный; да и Панкрац бы ни о чем не узнал! Тогда он еще и в этом отношении, пусть только перед самим собой, перечеркнет, плюнет на ту чистоту помыслов, которую развивал перед тем же самым Панкрацем, когда говорил об интеллигенции и публичных домах, о рабочих и фабрике?

— Нет! — резко оборвал он Панкраца, имея в виду и публичный дом. — Нет, я не иду, — сказал он уже мягче. — Извините, мне надо домой, я устал!

Панкрац еще с минуту смотрел на него, и сам уже сомневаясь, следует ли идти. Он вспомнил о бессонной ночи, не забыл и о служанке, которая ждала его в его собственной кровати. Поэтому протянул капитану руку.

— В таком случае, мы должны проститься! Я живу в этой стороне, следовательно, мне нужно идти назад! Конечно, немного жаль, мы могли бы здесь устроить и небольшие поминки по старому Смуджу!

Капитан пожал протянутую ему руку и по его просьбе, на всякий случай, если он понадобится в связи с судом, дал ему свой адрес. Сам же, впрочем, удовлетворился тем, что в случае необходимости (а для чего он будет ему нужен?) адрес Панкраца узнает через Васо. На этом настоял Панкрац.

— Что же, тогда до свидания, капитан! Не робейте завтра на рапорте! Можете сослаться на меня! — уже стоя вполоборота и собираясь уйти, добавил Панкрац с ухмылкой. И удивленно взглянул на него. — Что вы на меня так смотрите? Может, не верите?

Капитан на самом деле смотрел на него как-то странно, словно был не в себе.

— Да нет! — содрогнулся капитан, не отводя от него взгляда. — Вы золотой юноша! — проговорил он и хотел уйти.

— Почему? — еще больше удивился Панкрац. — Хотя мне бы нисколько не помешало быть золотым! — засмеялся он. — Только объясните, что вы имеете в виду?

Капитан ничего не ответил, усмехнувшись, он повернулся, собираясь уйти, а затем тихо добавил:

— Да ничего! Сказал просто так! Спокойной ночи!

И, случайно звякнув саблей, сгорбившись, пошел дальше. Что с ним случилось? — какое-то время Панкрац смотрел ему вслед. — Не с иронией ли он это сказал? Или просто хотел польстить из чувства благодарности за его предложение дать свидетельские показания, но тут же об этом пожалел? Ну и черт с ним! — Панкрац тоже повернулся, собираясь уходить, и, удовлетворенно улыбаясь, присвистнул. Этого простофилю он так сегодня потрепал, что было бы неудивительно, если бы в голове у него что-то помутилось, он уже не соображает что говорит.

Подобное объяснение его вполне удовлетворило, и он направился домой. Улица была пустынной, вместо музыки, доносившейся из бара, теперь слышались мелодии из кафаны. Подобно тому, как в ночь после смерти Краля, Панкрац, зайдя за дом деда, вдруг заплясал, так и сейчас здесь его потянуло сделать то же — отбивать ритм в такт музыки. Но он только стал насвистывать сквозь зубы и так, насвистывая, на углу наткнулся на проститутку, задержавшую его и начавшую уговаривать пойти к ней. К ней? — Панкрац остановился, впрочем, сделал это еще раньше и, глядя ей прямо в глаза оценивающим взглядом, почувствовал, как в нем вспыхнуло желание. Но он его поборол. Зачем без необходимости тратить деньги деда, если дома его ждала служанка, а с ней и наслаждение тем приятнее, что оно было бесплатным. Он ущипнул проститутку за груди, пообещал ей прийти в другой раз и, оставив одну, скорее поспешил к другой, к той, которая согласилась ждать его в его постели.

Между тем, когда он вошел в комнату и зажег свет, а затем бросил взгляд на кровать, увидел, что она пуста и вообще не разобрана. Он заглянул в каморку служанки, но и здесь не было никого. Двери комнаты хозяйки были закрыты, — Панкрац знал, что она не доверяла служанке, поэтому и заперла их, а ключ взяла с собой, — он зашел на кухню, но все бесполезно!

Обманула его, значит, бесстыдница, наверное, воспользовалась отсутствием хозяйки, чтобы провести время со своим парнем; она сама ему сказала, что у нее есть один такой.

Что же делать? Ждать ее? Злой, разочарованный, снедаемый страстью, тем больше что возможность ее удовлетворить так неожиданно от него ускользнула, Панкрац стоял в комнате, тупо пялил глаза на неразобранную, пустую постель. Затем встрепенулся, нащупал что-то в кармане, усмехнулся и вышел из комнаты. Уйдя из дома, он направился к тому углу, где обещал проститутке навестить ее в следующий раз…