Журнал «Искатель» - Искатель, 1997 № 09

• Название: Искатель, 1997 № 09
• Автор: Журнал «Искатель»
• Жанр: Периодические издания
• Год: 1997

"Искатель" — ежемесячный литературный журнал. Издается с 1961 года.

---

Если они сталкивались лицом к лицу на прогулке в лесу, Болеслав Иванович обязательно спрашивал: «Ну как ваши яблони? Плодоносят?» Даже если встреча происходила холодным январским деньком. А Корнилов был сдержан с соседом, потому что не любил навязываться.

И вот сейчас Творожников впервые за многие годы открыл калитку и не спеша двинулся к Игорю Васильевичу по тропинке среди буйно цветущих кустов шиповника. Журналист был высок, широк в плечах, носил коротко стриженные бороду и усы, тщательно следил за модой. Даже теперь на нем были белоснежные брюки, какой-то пестрый муарчатый жилет и рубашка с узким стоячим воротником. И очки с узкими, слегка дымчатыми стеклами. Творожников улыбался, но даже дымчатые стекла не могли скрыть холодный блеск его глаз. Они у Болеслава Ивановича всегда были холодными и, как казалось Корнилову, злыми. Даже в тех случаях, когда Творожников беседовал в телестудии с человеком, которому явно симпатизировал.

— Рад, что заглянули. — Игорь Васильевич протянул гостю руку.

Пригласил сесть в шезлонг.

— Спасибо, спасибо! — сосед скользнул взглядом по дому, оглядел сад, как будто видел его впервые. Корнилов подумал, что Болеслав Иванович сейчас спросит: «Плодоносят ли яблони?» Но гость заметил на скамейке книгу:

— О! Петр Петрович! «Полное географическое описание нашего Отечества». Знатно, знатно! Изучаете окрестности?

— Да так, от безделья листаю.

— Редкая книга!

— Может быть, выпьем кофе? — предложил Корнилов.

— Спасибо. У меня другое предложение. — Болеслав Иванович помедлил, еще раз взглянул на увесистый том. — Как вы относитесь к виски?

Игорь Васильевич усмехнулся. Хотел ответить: «Прохладно», но сдержался. Уж слишком торжественно и многозначительно был задан вопрос.

— С почтением. Как подобает относиться ко всем крепким напиткам.

— Прекрасно. Хотя этот напиток, — Творожников сделал ударение на слове «этот», — заслуживает особого пиэтета. Короче — я вчера прилетел из Лондона. С хорошим подарком — с бутылкой виски. Очень старого и очень дорогого. Виски с острова Скай. Называется «Талискер». Мне бы на эту бутылку не хватило моей годовой зарплаты. Продегустируем?

Почувствовав, что Корнилов сомневается, сосед добавил:

— Я дома один. Посидим у камина, поболтаем.

У Игоря Васильевича не было причин отказываться. И любопытство разбирало — с чего бы этот сноб решил зазвать его на дачу, да еще угостить каким-то сверхъестественным напитком? Не иначе, как требуется помощь.

К Корнилову по старой памяти иногда обращались друзья с просьбой «отрегулировать» отношения с представителями закона, забывая, что генерал-то он уже отставной. Но кому-то из просителей удавалось помочь — вызволить водительские права, несправедливо отобранные за мелкое нарушение, организовать розыск похищенной машины. А зачем понадобилось известному журналисту обращаться к отставному генералу милиции? У него наверняка прекрасные связи с действующими чиновниками! Вот и вчера он вернулся из поездки в Лондон с Председателем фонда Ренессанс, одним из бывших столпов города.

Пока они шли к даче, Творожников все-таки успел задать свой дежурный вопрос:

— Ну как ваши яблони, Игорь Васильевич? Плодоносят? — хотя только что стоял под одной из них, раскидистой китайкой, увешанной маленькими румяными яблочками.

— Плодоносят, Болеслав Иванович.

В большой гостиной на первом этаже было сумрачно и сыро, несмотря на жаркий солнечный день. Дом стоял среди сосен и даже в полдень оставался в тени. Но в камине ярким ровным пламенем горели ольховые поленья, и Корнилов, усевшись в большое кожаное кресло напротив огня, почувствовал себя уютно.

— Со льдом? С содовой? — спросил хозяин, появившись из соседней комнаты с подносом, на котором красовалась большая бутылка с незнакомой генералу этикеткой, пара стаканов, лед и бутылочка швепса.

— В чистом виде.

— Правильно! Не будем портить напиток, — обрадовался Творожников.

Виски и, правда, оказалось удивительно мягким и ароматным. А когда Игорь Васильевич поднимал стакан и смотрел через него на огонь, напиток казался темно-янтарным, пронизанным красноватыми молниями.

— Вот черти! Умеют варить амброзию! — восторгался Болеслав Иванович. — Но только для себя! К нам шлют что подешевле — «Балантайнс» да «Тичерс».

Корнилов, чтобы нс обидеть хозяина, согласно кивал головой, а сам украдкой поглядел на две бутылки арманьяка, красовавшиеся на каминной доске. Виски были для него непривычны. Правда, после второй порции, он почувствовал, что у напитка тонкий терпкий вкус и замечательный аромат и перестал обращать внимание на коньяк.

— Как вам понравился вчерашний выпад НТВ против премьера? — Наверное, хозяин решил подойти к своим проблемам издалека и начал с политики.

— Да? Был выпад? — притворно удивился Корнилов и рассмеялся. Чтобы удачно притворяться, ему надо было много выпить. А такое случалось с ним очень редко. — Шучу. В такой день, да за такой бутылкой, грех вспоминать политиков.

Ему не хотелось сейчас говорить о том, что с некоторых пор он не верит даже прогнозам погоды, которые передают по НТВ. А вот дикторам вечерних новостей этого канала Корнилов симпатизировал и даже сочувствовал им. Жалел за то, что иногда им приходится и по службе — нести явную лабуду.

— Да куда от нее денешься, от этой политики? — усмехнулся Творожников. — Сколько раз давал себе зарок: приехал на дачу — о политике ни слова. Так нет — бес путает. А ведь здесь отдыхаешь душой, отмякаешь. Помните у Блока:

И так бывало забудешь, что дни идут,
И так бывало простишь, кто горд и зол,
И видишь — тучи вдали встают
И слушаешь песни окрестных сел…

Прекрасно, когда на душе мир и покой. Правда?

— Точно! — подтвердил Корнилов. Но видел, чувствовал, что до мира и покоя душе Болеслава Ивановича ой как далеко! Глаза у него по-прежнему поблескивали холодно и сердито.

— Кстати, Игорь Васильевич, вам не икалось в последние дни?

Председатель Фонда несколько раз заводил разговор о вашей персоне. Правда, правда! А когда я сказал ему, что генерал Корнилов — мой сосед по даче. Председатель наговорил столько комплиментов в ваш адрес! — Творожников с минуту молчал, ожидая ответной реакции собеседника и пристально вглядывался в его лицо.

Корнилову даже почудилось, что он физически ощущает его взгляд.

Наконец, Творожников прервал молчание:

— Я могу рассчитывать на вашу сдержанность?

— Служба научила быть сдержанным.

Творожников рассмеялся:

— Ну, положим, служба здесь ни при чем. Болтун, он и в органах правопорядка болтун. Это вы знаете не хуже меня. Так же, как я знаю, что генерал Корнилов — человек замкнутый и скрытный. Я так думаю — не служба вас научила. Это ваше природное качество. И родители помогли. — Он опять засмеялся: — Простите, а я, наверное, кажусь вам болтуном. Перехожу к делу! Председатель сказал, что пора вас вернуть в действующие ряды. Это его выражение — в действующие ряды.

— Неужели он не знает сколько мне лет?

— Все-то он знает. И не о милиции речь. Скоро выборы в Городское собрание…

Корнилов улыбнулся.

Не улыбайтесь. Председатель вернется в политику. И возглавит собрание.

— Как говорится на Руси: Бог в помощь. Но мы опять ударились в политику. Давайте расслабляться. Слушать «песни окрестных сел».—

Он с удовольствием сделал большой глоток виски и почувствовал легкое приятное головокружение. — А виски и вправду ничего себе! Амброзия!

— Песни окрестных сел — пьяные песни! — зло сказал Творожников. И одним духом выпил полстакана виски. Игорь Васильевич с сожалением подумал: «Как воду хлестанул свой хваленый элексир! Даже вкуса не почувствовал. Куда же это годится — мешать алкоголь с политикой!»

Наверное, хозяин и сам понял свою оплошность — он налил еще виски Корнилову и себе, но понемногу, и сделал несколько маленьких глотков.

— В новом городском собрании будет нужен опытный и мудрый руководитель комитета по законности и правопорядку. У Горбулиса вы идете первым номером. С понедельника — с завтрашнего дня — он включает вас в свой штат. И за работу!

Творожников впервые назвал фамилию Председателя Фонда — Я благодарен ему за память, — серьезно сказал Корнилов. — За веру в мои способности. Но время упущено. Мне шестьдесят пять. О какой политике можно говорить? Да и не по душе мне весь этот свинарник.

— А вы человек упертый, Игорь Васильевич. — Журналист осуждающе покачал головой. — Отказываетесь от такой перспективы! И я подозреваю — ссылки на возраст, благовидный предлог. — Он опять машинально поднес стакан с виски ко рту, но вовремя спохватился — сделал лишь маленький глоток. — Упертый, упертый! — повторил он задумчиво. Корнилову показалось, что Болеслав Иванович не знает, о чем еще говорить со своим гостем и лихорадочно ищет выход. Но Творожников был стреляным воробьем и к серьезным разговорам готовился основательно: — Вы давно не были за границей? — спросил он, как показалось Корнилову, круто меняя тему разговора.