Коллин Хувер - Безнадежность

• Название: Безнадежность
• Автор: Коллин Хувер
• Жанр: Триллер

Что бы вы предпочли: узнать безнадёжную правду, или продолжать верить в ложь?

Эта захватывающая история — о двух молодых людях, пускающихся в интригующее путешествие, чтобы в итоге усвоить уроки жизни, доверия, любви и, прежде всего, исцеляющую силу правды.

Семнадцатилетняя Скай знакомится с Дином Холдером — парнем, чья отвратительная репутация может соперничать с её собственной. С самой первой встречи он пугает её и одновременно приковывает к себе её внимание, вызывая к жизни воспоминания о прошлом, которые она пыталась похоронить. И хотя Скай изо всех сил старается держаться подальше от Холдера, она не может противостоять его неукротимой настойчивости и завораживающей улыбке. Но у загадочного Холдера есть свои собственные секреты, и, случайно проникнув в них, Скай меняется навсегда. Кто знает, сможет ли она теперь доверять людям?

Но у них остаётся надежда — лишь смело взглянув в лицо суровой реальности, Скай и Дин залечат свои раны и смогут жить и любить без преград и ограничений.

Огромное спасибо от переводчика — моему великолепному редактору sonate10. И mila_usha_shak  — за прекрасную обложку.

---

В его тоне — сожаление, печаль, просьба о прощении, но произнести эти слова вслух он по-прежнему не может. Он вёл себя как последний ревнивый придурок, но если бы тогда он выговорил всего лишь одно короткое слово, мы избежали бы почти месяца терзаний. Я качаю головой. Не понимаю. Никак не могу осмыслить, почему он не скажет: «Прости».

— Почему ты не можешь сказать это, Холдер? Попросить прощения?

Он наклоняется через стол и берёт мою руку, всматривается в меня тяжёлым взглядом.

— Я не прошу об этом… потому что не хочу, чтобы ты меня прощала.

Страдание в его глазах, наверное, как в зеркале, отражает моё. Я зажмуриваюсь, не желая, чтобы он видел мою печаль. Он отпускает мою ладонь, и я слышу, как он обходит стол. Обхватывает меня руками, приподнимает и сажает на барную стойку. Теперь наши лица на одном уровне, он отбрасывает прядь волос с моего лба и заставляет меня открыть глаза. Его брови сдвинуты в жёсткую линию, и лицо искажено  болью — обнажённой, убийственной болью.

— Детка, я накосячил. Знаю, с тобой я накосячил даже не один раз. Но поверь, то, что произошло тогда за ланчем, не имеет никакого отношения к ревности, злости, ни к чему, что могло бы тебя напугать. Я хотел бы тебе всё объяснить, но не могу. Когда-нибудь объясню, но не сейчас. Пожалуйста, прими это. И я не попросил у тебя прощения, потому что не хочу, чтобы ты забыла случившееся. Не прощай меня. Никогда. Не ищи для меня оправданий, Скай.

Он быстро целует меня, отстраняется и продолжает:

— Я велел себе держаться подальше, и пусть бы ты на меня злилась, потому что у меня и правда полно тараканов, и я не готов делиться ими с тобой. Я изо всех сил старался держаться от тебя подальше, но не смог. Я не настолько силён, чтобы отказаться от того, что могло бы быть между нами. И вчера я увидел, как ты обнимаешь Брекина и смеёшься. Это было так здóрово — увидеть тебя счастливой, Скай. Но ещё больше мне хотелось, чтобы ты смеялась потому, что тебя развеселил я. Ужасно хотелось. Ты решила, что мне наплевать на нас, что те выходные с тобой не были лучшими в моей жизни. Я весь извёлся, думая об этом. Потому что мне не наплевать. И эти долбаные выходные были лучшими за всю историю выходных.

Моё сердце бешено бьётся, почти с такой же скоростью, с какой из Холдера изливаются слова. Его рука ослабляет хватку и поглаживает мои волосы. Задержав ладонь на моей шее, он делает глубокий вздох, чтобы успокоиться.

— Это убивает меня, Скай, — продолжает он, и голос его звучит ровнее и тише. — Это убивает меня, потому что я не хочу, чтобы ты жила дальше, не зная о том, что я к тебе чувствую. Я ещё не готов сказать, что люблю тебя, потому что это не так. Пока не так. Но чем бы ни было это чувство — оно гораздо больше, чем просто желание. Намного больше. Я несколько недель пытался постичь его. Почему же нет слова, которое могло бы его описать? Мне так хочется точно сказать тебе, что я чувствую, но ни в одном чёртовом словаре нет слова, чтобы описать эту грань между «желаю» и «люблю». А мне необходимо это слово, мне необходимо, чтобы ты услышала его от меня.

Он приподнимает моё лицо и целует меня. Дальше — череда быстрых, лёгких поцелуев, и после каждого он отстраняется, чтобы услышать мой ответ.

— Скажи что-нибудь, — молит он.

Я смотрю в его глаза, в которых плещется страх, и впервые с момента нашего знакомства мне кажется, что я понимаю его. Всего, целиком. Он ведёт себя так не потому, что в нём живёт пять разных личностей. А потому, что Дин Холдер — одна цельная личность, с одной главной чертой.

Страстность.

Он страстен во всём: в жизни, в любви, в своих речах, в своём отношении к Лес. И будь я проклята, если меня только что не включили в этот список. Его пылкость заразительна и прекрасна. Я всю жизнь искала способы цепенеть при всякой возможности, но сейчас, глядя в эти вдохновенные глаза, вдруг понимаю, что хочу почувствовать всё, что называется жизнью. Хорошее и плохое, уродливое и прекрасное, наслаждение и боль. Мне это нужно. Я хочу чувствовать жизнь так, как чувствует он. И свой первый шаг на этом пути я делаю вместе с безнадёжным мальчишкой, который выворачивает наизнанку свою душу в поисках идеального слова, в отчаянном стремлении помочь мне вернуться обратно к жизни.

Вернуться обратно к жизни.

И слово приходит ко мне, словно всегда там и было, спрятанное в словаре где-то между «желать» и «любить», там, где ему самое место.

— Жить, — говорю я.

Отчаяние немного отпускает его, и он издаёт короткий смущённый смешок.

— Что? — вопрошает он, встряхивая головой и пытаясь понять мой ответ.

— Жить. Если взять буквы из «желать» и «любить», получится «жить». Ты можешь воспользоваться этим словом.

Он снова смеётся, и на сей раз в его смехе уже нет напряга. Укутывает меня в объятиях и целует с громадным облегчением.

— Я живу тебя, Скай, — произносит он у самых моих губ. — Я так тебя живу!

Суббота 29 сентября, 2012 9:20

Понятия не имею, как ему удалось наново вскружить мне голову, но я его окончательно простила и вот целуюсь с ним не переставая уже минут пятнадцать. Всё-таки он умеет подобрать правильные слова. Ладно, пусть думает над ними, сколько хочет, если таков результат. Он отрывается от моего рта, улыбается и обхватывает мою талию.

— Итак, чем ты хочешь заняться в день рождения? — спрашивает он, снимая меня с барной стойки. Чмокает в губы и удаляется в гостиную, где на столе лежат его бумажник и ключи.

— А мы и не обязаны ничем заниматься. Я вовсе не жду, что ты будешь меня развлекать только потому, что сегодня мой день рождения.

Он опускает ключи в карман брюк, поднимает на меня взгляд, и губы его искривляет хитрая улыбочка.

— А что это у тебя такой виноватый вид? — интересуюсь я.

Он хохочет и пожимает плечами.

— Просто мне в голову пришла куча разных способов тебя развлечь, если мы останемся дома. Именно поэтому нам нужно отсюда выбираться.

И именно поэтому мне бы хотелось остаться.

— Можем съездить к моей маме, — предлагаю я.

Он бросает на меня настороженный взгляд.

— К твоей маме?

— Ну да. У неё на блошином рынке палатка для торговли всякими травяными прибамбасами. Я с ней давно туда не ездила, потому что она там торчит по четырнадцать часов в день, а мне скучно. Но это один из самых больших блошиных рынков в мире, и мне хотелось бы по нему прогуляться. Туда ехать — всего-то полтора часа. И можно полакомиться тортом «воронка»[8], —  добавляю я для пущей заманчивости.

Холдер приближается и обхватывает меня руками.

— Ты хочешь на блошиный рынок — значит поедем на блошиный рынок. Сбегаю домой переодеться, и мне нужно сделать ещё кое-что. Подъеду через час, хорошо?

Я радостно киваю. Ну да, речь идёт всего лишь о блошином рынке, но я взволнована. Интересно, как отреагирует Карен, когда я заявлюсь без предупреждения, да ещё и с Холдером? Я ей ничего не рассказывала о наших отношениях, и, наверное, нехорошо внезапно обрушивать на неё новости. Впрочем, она сама виновата. Если бы она не презирала мобильники, я могла бы ей позвонить и предупредить.

Холдер снова быстро чмокает меня в губы и идёт к входной двери.

— Погоди-ка, — взываю я, в тот момент, когда он уже у порога. Он оборачивается и смотрит на меня. — Сегодня мой день рождения, а два последних поцелуя, которыми ты меня наградил — не поцелуи, а какое-то издевательство. Если мы собираемся провести вместе весь день, полагаю, ты должен целовать меня, как бойфренд…

Слово срывается с моих губ, и я немедленно затыкаюсь. Мы ещё не обсуждали название для наших отношений, но обжимаемся битый час, вот у меня и вылетело это жеманное словечко. И чем я лучше мальчика Мэтти?

— Ну, то есть… — бормочу я и зажимаю рот ладонью. Вот позорище, из такого мне не выкарабкаться.

Холдер поворачивается ко мне всем телом, всё ещё стоя у входной двери. Не улыбается, лишь смотрит с уже знакомым сосредоточенным выражением, удерживая меня взглядом. Потом наклоняет в мою сторону голову и с любопытством задирает брови.

— Ты только что назвала меня своим бойфрендом?

Он не смеётся над тем, что я назвала его бойфрендом — и при мысли об этом я вздрагиваю. Господи, детский сад какой-то!

— Нет, —  заявляю я упрямо и скрещиваю на груди руки. — Так говорят только слащавые четырнадцатилетние девчонки.

Он делает шаг в мою сторону, сохраняя на лице всё то же выражение. Останавливается в двух футах от меня и копирует мою позу.

— Жаль. Потому что когда я услышал, как ты называешь меня бойфрендом, мне немедленно захотелось зацеловать тебя до полусмерти. — Он сощуривается, и его игривый вид разом снимает моё напряжение. И что делает это чудовище дальше? Поворачивается и шагает к двери. — Увидимся через час. — Открывает дверь, медленно заносит ногу над порогом, поворачивает ко мне голову, дразнится лукавой ухмылкой и «облизательными» ямочками.