Татьяна Тарасова - Красавица и чудовище

• Название: Красавица и чудовище
• Автор: Татьяна Тарасова
• Издательство: АСТ, Астрель, Харвест
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-17-049283-1

Когда человек ощущает себя нужным и знает, что это произошло во многом благодаря точному выбору своей профессии, своего места на земле — он бывает по-настоящему счастлив.

Мою профессию так безукоризненно определили мои родители, и я всегда так старалась быть достойной их выбора, тех уникальных достижений, которых добился мой отец в педагогике и в большом спорте, что сейчас, в своем возрасте, хотя я и знаю, что нет предела совершенству, я хорошо понимаю, что такое счастье!

---

Я уже говорила, что получила предложение от англичан приехать и присмотреть для ледовых площадок сцены небольших муниципальных театров. Я своей труппе ничего не говорила, тем более они бы решили, что я сошла с ума, так как условия нам выставили такие: сцена 12 на 12 метров, на ней мне предстояло поставить полнометражный спектакль «Спящая красавица». Я никогда не делала полных трехактных балетов, тем более никому в голову не приходило их воплощать на льду, да еще на театральной сцене! Полная авантюра, но желание в ней поучаствовать у меня возникло большое. Я стала изучать материал, слушать музыку, читать сказки. Мы поехали на север Англии, в город Сандерленд для встречи с руководителями проекта — его возглавляла дама, опытный британский менеджер. Я поняла, во что ввязалась, когда вышла на сцену.

Театр, где я оказалась, прошлого или позапрошлого века, балконы, колонны, занавес. Я задохнулась и поняла, что с этой сцены никогда не уйду. Что бы ни случилось, как бы я себя ни чувствовала, но я что-нибудь должна придумать. О том, чтобы кататься на таком пятачке, не могло быть и речи. Я с трудом понимала, как можно сохранить главное, что есть у фигуристов в отличие от танцоров на полу, — полетность и скорость. Мы должны использовать в буквальном смысле слова свой конек. Нельзя сказать, что я была до конца уверена, что мои артисты со мною могут все перевернуть, абсолютно все, включая смысл фигурного катания. Я вернулась в Москву, собрала труппу и объяснила им задачу. Они оказались в шоке, или, на их языке, «в отпаде». Сидели, все как один открыв рты и долго их не закрывали, наверное, думали, что я потихоньку начала сходить с ума. Двенадцать метров! Не тридцать на шестьдесят, а двенадцать на двенадцать!!!

На своем катке я «вырезала» несколько площадок, для того чтобы работать одновременно со всеми. Я позвала к себе Володю Ульянова, своего давнего друга. В ансамбле Моисеева он был солистом, а потом работал у Игоря Александровича ведущим педагогом-репетитором. Мы дружили с детства, Володя женат на моей подруге Наташе. Не расстаемся с семнадцати лет. Володя — замечательный человек и настоящий профессионал, умеющий работать по 24 часа в сутки, а это моя группа крови. Мы с ним поделили площадки. На своей «половине» я пробовала что-то ставить, но сначала дала ребятам несколько дней, чтобы они попытались исполнить привычные в фигурном катании элементы на двенадцати метрах. Они обреченно разбрелись по отчерченным площадкам, их в общем получилось шесть. Но как свести в одном квадратике двадцать четыре человека? Их даже в длину на этих двенадцати метрах вместе не поставить, а люди к тому же еще должны кататься, причем на приличной скорости.

Но я придумала, как сохранить скорость. Скорость перелилась во вращение. Мы пробовали, искали новые возможности. Я сделала музыкальные купюры — «Спящая красавица» Чайковского — самый длинный балетный спектакль, а мне полагалось уложиться в два часа. Таковы еще одни условия, которые поставили передо мной. Я дала себе слово, что буду в день ставить по пять минут, точно по плану. По западным стандартам, на спектакль уходит четыре недели. Я взяла себе для первого раза шесть недель на постановку, но спектакль был готов через три с половиной. Такой нечеловеческий азарт привел к тому, что и у меня, и у труппы началась совершенно иная, новая жизнь.

Наташа и Володя Ульяновы

Пятнадцать лет назад в своей первой книге я ни разу не упомянула ни Наташу, ни Володю Ульяновых. И это при том, что мы почти с детства дружили, а потом десять лет вместе работали. Но сама жизнь помогла мне исправить эту ошибку, и с огромным удовольствием расскажу о дорогих для меня людях.

С Наташей мы познакомились в вечерней школе рабочей молодежи № 18. Находилась школа в центре Москвы, в здании художественного училища, и, повторюсь, заполняли ее большей частью будущие актеры ансамбля Игоря Моисеева. Потянулись туда же и фигуристы: мы хотели тренироваться два раза в день, что, учась в обычной средней школе, было невозможно. Первая, кто из нас стала ученицей вечерней школы, — Ира Люлюкова, потом туда записался Саша Веденин, за ним потянулся Сережа Четверухин. Люлюкова туда переманила и меня. Учился там со мной не только Никита Михалков, о котором я уже вспоминала, но и Коля Бурляев, и невозможно было представить, во что выльется его чудесный характер. Много известного и хорошего народа вышло в свет из дверей школы № 18.

Вот как произошла наша первая встреча с Наташей. Я подошла к школе, еще к ее старому зданию на улице Чехова, а по дороге, в переулке, стоит девчонка и спрашивает меня: «Ты в какой класс?» Я сказала, что в седьмой, она мне: «Ну тогда пойдем покурим. Курить умеешь?» Я говорю: «Нет». А Наташа уже имела за плечами балетное училище, танцевала, как и ее родители, на эстраде и даже участвовала в настоящих концертах, ездила с гастрольными коллективами по стране. Несколько классов она проучилась в училище Большого театра, потом перешла в подготовительную группу к Моисееву, но там общеобразовательные предметы не преподавали, и ей пришлось записаться в эту школу.

Так мы с ней рука об руку и пошли в школу, и я даже не хочу подсчитывать, сколько лет мы неразлучны. Потом Наташа поступила в ансамбль Моисеева, я тоже танцевала и стремилась к Игорю Александровичу. Я знала наизусть весь их репертуар, «прошла» его собственными ногами, все мои подруги оказались оттуда, они мне и показывали, как надо плясать. Наташа вышла замуж за Володю Ульянова, а я была у них свидетелем на свадьбе. Володя в ансамбле Моисеева считался ведущим артистом, он очень способный человек и танцевал сольные партии. У Ульяновых хорошая дружная семья, они любят друг друга, да что скрывать, вот уже тридцать лет они любят друг друга как сумасшедшие. И тридцать лет я с этой семьей не расстаюсь.

Как только Наташа закончила танцевать, я ее пригласила репетитором для молодых Бестемьяновой и Букина. Сразу же, уйдя на пенсию, она начала работать педагогом в школе у Игоря Александровича. Володя еще танцевал, он на пару лет моложе. Потом Наташа с Володей вместе закончили ГИТИС.

Наташа много работала в нашем ансамбле, вела хореографию и аэробику. А когда только образовался театр, Юра еще был его директором, она с нами немножко ездила, пока Володя еще танцевал. Наташа работала не только в спорте, трудилась она и в цирковом училище. Потом и Володя следом за женой преподавал и в цирковом училище, и в ансамбле Моисеева. Они все всегда делали вместе. На пару ставили и танцевальные номера в спектаклях Галины Борисовны Волчек в «Современнике», в этом театре они свои люди.

Так сложилось, что мне позвонила тетя Клава, мама Наташи, с которой они вместе живут, и сказала: «Таня, Наташка сейчас занята, ты бы с Вовой попробовала работать, он тебя никогда не подведет». Для меня этот совет оказался спасительным, только-только Надя уехала в ЮАР, и я тут же пригласила Володю в театр репетитором, и уже все спектакли для Англии мы делали вместе.

Надю Крылову мы провожали с Володей и с Наташей, мы же все одна компания. На следующий день после ее отъезда на работу вышел Володя. Человек удивительно добрый, преданный, высочайший профессионал, таких педагогов, как он, на свете мало. Именно педагогов-репетиторов. Их не осталось не только у нас в стране — во всем мире. Я могу Володе доверить любой отрезок будущей постановки. Он — правильно работающий педагог, причем работающий, как зверь. Я доверяла ему любую правку, любую купюру в спектаклях. У Ульянова сложились свои откровенные отношения с артистами, он с ними много и честно работал, а такое людьми всегда чувствуется. На Володю можно было совершенно спокойно оставить коллектив, а это качество дорогого стоит, ведь театральный коллектив — живой организм, который способен сотворить все что угодно — в любой момент он может собраться, но точно так же в любой момент может и разбежаться. От этого никуда не деться: театр есть театр. В нем как нигде сконцентрированы интриги, собираются группировки, развиваются заговоры. Большей частью именно такие отношения сопровождают театральную жизнь. Все перечисленное присутствовало и в нашем театре, но Вова всегда очень умело мог сладить с подобными проблемами. У артистов он пользовался авторитетом, они не могли не отдавать должное его профессиональному мастерству.

В начале дня Володя проводил класс, который разогревает артистов, но при умелом педагоге и развивает. Его изобретение — ввести в обычный балетный класс прыжковые упражнения для мальчишек и класс поддержки. Когда я начинала ставить, он тут же принимался репетировать подготовленные куски.

Что такое педагог-репетитор? Он доводит все, что поставлено балетмейстером, до полного совершенства.

Ульянов хорошо понимал меня, интуитивно ощущая, чего я хочу добиться. Он легко разводил сложнейшие мизансцены, а ведь работал не на привычной для себя сцене, не с обычными танцорами, а на ледовом пятачке, к тому же с фигуристами. В тот период, когда мы доводили наши спектакли до выпуска, Володя занимался всеми смежными сценическими профессиями — от постановки света до звукооператорского микшера. Я сказала про специфику льда и подумала, для профессионала не имеет никакого значения, что у людей на ногах надето: балетные туфли, пуанты, сапожки или коньки. Танец — вот что главное! Не имеет значения, в чем и как, если это профессиональная работа, если это сделано мастерски. Что, кстати, всегда видно.