Татьяна Тарасова - Красавица и чудовище

• Название: Красавица и чудовище
• Автор: Татьяна Тарасова
• Издательство: АСТ, Астрель, Харвест
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-17-049283-1

Когда человек ощущает себя нужным и знает, что это произошло во многом благодаря точному выбору своей профессии, своего места на земле — он бывает по-настоящему счастлив.

Мою профессию так безукоризненно определили мои родители, и я всегда так старалась быть достойной их выбора, тех уникальных достижений, которых добился мой отец в педагогике и в большом спорте, что сейчас, в своем возрасте, хотя я и знаю, что нет предела совершенству, я хорошо понимаю, что такое счастье!

---

Пришли ко мне в театр Катя Гордеева и Сережа Гриньков. Первые великие чемпионы. И тут же неудачные гастроли в Испании, нас там обманули, мы потеряли деньги. Но невзирая ни на что я продолжала придумывать спектакли. Сделала «Ночь на Лысой горе», провела премьеру. Я вновь рассчитывала спектакль так, чтобы каждому дать свою партию. Я сделала спектакль «Воспоминание о Нью-Йорке» — он шел час — целое отделение. «Вестсайдская история», «Кошки», «Фантом», «Кабаре», «Кордебалет», «Скрипач на крыше» — интерпретация фрагментов из самых знаменитых бродвейских мюзиклов. «Вестсайдскую историю» я поставила на Гордееву — Гринькова, но в Москве они ее так ни разу и не танцевали, Сережа заболел. Они выступали с этим номером, когда мы поехали на гастроли в Южную Африку. Номер «Кабаре» — на Иру Жук и Олега Петрова, они фантастически в нем катались. Сложилась новая сильная программа, премьера прошла в Москве весной 1991 года. Дворец спорта был забит до отказа.

В первом отделении — «Болеро», «Кармен», «Половецкие пляски». Ничего себе отделение! И еще «Ночь на Лысой горе», вот так! а во втором — «Воспоминание о Нью-Йорке». Сумасшедший спектакль, люди выходили после него, «обожравшись» фигурным катанием. Конечно, невозможно так работать каждый день, на износ. Но мы все-таки продержались в Москве да еще поехали в Ленинград. Потом — Таллин, Рига. Везде отметились. Невероятный спектакль, мы были счастливы. Но гастрольная деятельность в стране начала затихать, деньги проели, прогуляли за перестройку, заработки оставались только за границей. Но обычное, нет, выдающееся советское достижение — две-три поездки в год за рубеж нас уже не устраивали: коллектив избалованный, привыкли за последние годы по шесть-семь-восемь месяцев на Западе работать. Начало расти недовольство. А в это время Могилевский с нашей переводчицей Ольгой Чопоровой работал в Англии над новыми планами. Первый грандиозный проект у нас уже провалился. А второй начинался с того, что мне прислали приглашение приехать в Англию и посмотреть театры в небольших городах. Мы, как и все ледовые ревю, работали на больших площадках, то, что у нас называется Дворцами спорта, а их в мире не так уж и много. А что если попробовать работать в театрах? Теперь уже не помню, какие последние гастроли проходили у нас на большой площадке. Наверное, в Южной Африке, в 1991 году.

Вернусь к этой поездке — там есть что вспомнить. Тогда ЮАР из-за апартеида была еще закрытая страна. Каждый, кто нарушал запрет, подвергался санкциям. «Всем звездам» после гастроли в ЮАР могли запретить выступать в Европе и Америке. Но уже выпустили Нельсона Манделу, президента Леклерка называли африканским Горбачевым, и со дня на день ООН собиралась снять свое табу, что и случилось чуть ли не на второй день после нашего приезда. В ЮАР тут же устремились многие коллективы — страна богатая, интересная. Сразу после нас туда приехал «Холидей он айс», даже какое-то время мы работали параллельно. Не знаю, как у американцев, а у «Всех звезд» шли сплошные аншлаги, потрясающие гастроли, ни одного свободного места в зале. Нас попросили продлить поездку еще на четырнадцать спектаклей. Катя с Сережей катались прекрасно, хотя он восстанавливался после операции. В первом отделении они катали лирический номер, а во втором участвовали со своей «Марией» из «Вестсайдской истории», настоящим мини-спектаклем в общей программе «Воспоминания о Нью-Йорке».

Я пошла на представление «Холидей он айс», они меня принимали, как живого классика, многие подходили и откровенно говорили, что у нас спектакль интереснее и лучше. Не скрою, от этих слов я получала удовольствие. В конце мне вручили цветы, и я ушла приободренная.

Приехав в Йоханнесбург, мы оказались на четыре дня без дела, так как лед не успели подготовить, и тогда мы отправились всем составом в театр, на балет. Давали «Дон Кихота». После спектакля пошли знакомиться с труппой, нас принимали художественный руководитель театра, балетмейстер и директор. Я им сказала: «Перед вами мой балетмейстер-репетитор Надежда Ильинична Крылова — ученица великой балерины Марины Семеновой, если вы хотите, она вам даст класс завтра и послезавтра, потом у нас начинаются свои гастроли». Поднялся такой шум, что с утра вся местная пресса оказалась в курсе событий и многие отправились смотреть, как Крылова, русская балерина, дает в Йоханнесбурге класс. Надюха всю ночь, конечно, не спала: «Куда ты меня тыркаешь? Зачем ты мне делаешь такую рекламу? Я не справлюсь, я не могу, у меня английского языка нет». Я в ответ: «Ты же профессиональный человек, ты запросто проведешь этот класс. А почему бы нет? К тому же это дополнительная реклама не для тебя, для нашего коллектива. Тебя вызывают то Григорович, то Володя Васильев вспоминать спектакли. Ты Марину Тимофеевну Семенову обожаешь, ты с ней дружишь. Значит, справишься». Короче говоря, утром я ее выпроводила и без нее провела репетицию. Надя, правда, вся измочаленная, прибежала мне на помощь. Потому что она «сидела на музыке», то есть включала и выключала магнитофон. Лишние люди у нас не водились, и вся вспомогательная работа делалась с полной отдачей мастерами нескольких отнюдь не смежных профессий.

Летели мы в ЮАР довольно забавно, потому что Могилевскому пришлось изобретать маршрут, как добраться туда, чтобы нас не поймали. В Южную Африку из Москвы дорожка была заказана. Он купил каким-то образом билеты через Лондон. В паспортах у нас стояла английская виза, и вроде бы мы улетали только в Лондон. Мне звонили несколько раз разные люди из Министерства культуры, потом из МИДа, и все спрашивали одно и то же: «Куда направляется коллектив?» Международные санкции — это международные санкции, а мы еще жили в СССР, который десятки лет клеймил позором ЮАР, и хотя Союзу оставалось всего полгода жизни, но кто тогда об этом знал? На бесконечные вопросы: «Куда вы все же едете?» — я, не моргнув глазом, говорила: «На гастроли в Англию». Не знаю, как это получилось, но нас ждали на одном рейсе, а мы за день поменяли билеты на другой и вылетел и из страны на «Бритиш айр лайн». Мы улетели в Африку без обязательной в то время выездной визы, дающей право на посещение той или иной страны. Самое интересное, что еще до начала гастролей у нас появились два человека — представители Советского Союза в Йоханнесбурге. Они уже там устроились, организовали какой-то корпункт, еще до открытия советского посольства. Я — этаким широким жестом: «Приглашаю вас на премьеру». — «К сожалению, Татьяна Анатольевна, вы сюда приехали без разрешения, прийти к вам мы не сможем». Я говорю: «Ну не сможете, не приходите». — «У вас будут неприятности». Я говорю: «У меня неприятности были, есть и будут, я привыкла, но отменять гастроли не собираюсь. Хотите — приходите, хотите — не приходите, представление у нас во Дворце, мы начинаем здесь работать, и разговаривать нам больше не о чем». Пугали они меня, пугали, но мы свою работу сделали и благополучно вернулись домой. А Надюху Крылову пригласили вести класс в Национальном балете ЮАР После такого тяжелого сезона я дала всем большой отпуск, дней сорок, не меньше.

Надя не стала собираться в обратную дорогу. Пришли ко мне руководители балетной труппы с просьбой, чтобы Надя месяц с ними поработала. Я говорю, необходимо официальное приглашение. Назавтра они его приносят. Она к ним отправилась на месяц, так с тех пор в ЮАР и живет. Надя прилетела в Москву прощаться, я помогала ей собрать вещи, и она мне сказала: «Ты знаешь, мне там хорошо, — а она в Москве жила в полном одиночестве, — мне там очень хорошо». У нас в это время образовалось затишье перед новыми спектаклями, и предстоящий год получался не сильно загруженным. А мне хотелось, чтобы она была вовлечена в какое-то дело, чтобы не грустила одна, а работала. И отпускала я ее с легким сердцем. Так Надя туда и уехала, я ее проводила. Следом за ней и мы сдвинулись и понеслись дальше.

Я уже говорила, что получила предложение от англичан приехать и присмотреть для ледовых площадок сцены небольших муниципальных театров. Я своей труппе ничего не говорила, тем более они бы решили, что я сошла с ума, так как условия нам выставили такие: сцена 12 на 12 метров, на ней мне предстояло поставить полнометражный спектакль «Спящая красавица». Я никогда не делала полных трехактных балетов, тем более никому в голову не приходило их воплощать на льду, да еще на театральной сцене! Полная авантюра, но желание в ней поучаствовать у меня возникло большое. Я стала изучать материал, слушать музыку, читать сказки. Мы поехали на север Англии, в город Сандерленд для встречи с руководителями проекта — его возглавляла дама, опытный британский менеджер. Я поняла, во что ввязалась, когда вышла на сцену.

Театр, где я оказалась, прошлого или позапрошлого века, балконы, колонны, занавес. Я задохнулась и поняла, что с этой сцены никогда не уйду. Что бы ни случилось, как бы я себя ни чувствовала, но я что-нибудь должна придумать. О том, чтобы кататься на таком пятачке, не могло быть и речи. Я с трудом понимала, как можно сохранить главное, что есть у фигуристов в отличие от танцоров на полу, — полетность и скорость. Мы должны использовать в буквальном смысле слова свой конек. Нельзя сказать, что я была до конца уверена, что мои артисты со мною могут все перевернуть, абсолютно все, включая смысл фигурного катания. Я вернулась в Москву, собрала труппу и объяснила им задачу. Они оказались в шоке, или, на их языке, «в отпаде». Сидели, все как один открыв рты и долго их не закрывали, наверное, думали, что я потихоньку начала сходить с ума. Двенадцать метров! Не тридцать на шестьдесят, а двенадцать на двенадцать!!!