Михаил Ильяшук - Сталинским курсом

• Название: Сталинским курсом
• Автор: Михаил Ильяшук
• Издательство: Українська видавнича спілка
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2005
• ISBN: 966-7060-83-7

В книге описаны события, происходившие в 40-ые — 50-ые годы прошлого века в СССР, масштабное проявление которых имело место в 30-ые годы. На примере одной семьи показано, как ни в чем не виновные перед государством люди были приговорены к лишению свободы и в качестве политзаключенных отправлены «отбывать наказание» в один из лагерей системы Сиблага. Описаны судьбы, характеры интереснейших ярких личностей, с которыми автор познакомился в лагере. Приведены воспоминания одного из заключенных о зверствах в лагерях на Колыме. Описан быт отбывавших заключение в Баимском лагере для инвалидов, их стремление скрасить жизнь в тех нечеловеческих условиях участием в художественной самодеятельности. Автор также знакомит с условиями жизни в сибирской ссылке.

Книга рекомендована среднему и, в основном, молодому поколению для ознакомления с черной полосой в истории нашего народа в годы сталинской диктатуры. Миллионы же людей старшего возраста познакомились с системой ГУЛАГа в качестве политзаключенных на собственном опыте.

Издается благодаря финансовой поддержке Киевской городской организации общества «Мемориал» им. В. Стуса, а также Петра Белея, Богдана Малярчука, Романа Шемка.

---

При трехкратном питании ста-ста двадцати больных ежедневно надо было повернуть черпаком в бачке не менее пятисот раз, кроме того, раздать хлеб каждому больному, лично вручить причитающуюся ему порцию сахара (15−20 грамм), разлить по кружкам молоко и при этом бесконечное число раз бегать по этажам вверх-вниз, вверх-вниз. Вся эта огромная работа была возложена на плечи Оксаны. Но это еще не все. После завтрака, обеда и ужина предстояло тщательно помыть сотни глиняных мисок, предварительно нагрев воду, высушить их и разложить по полкам. Однако самым мучительным для Оксаны делом было мытье пола в раздаточной. В отношении «сверхчистоты» начальник лагеря был неумолим. Его совсем не интересовало, какими адскими трудами поддерживается сверкающая белизна пола. Ему нужно было, чтобы он блестел, как паркет. Начальник часто наведывался в больницу и за недостаточное с его точки зрения наведение лоска или обнаруженную пылинку распекал виновниц, угрожая строгим наказанием.

Но не так-то легко было следить за чистотой пола в раздаточной, который, как коростой, покрывался ледяными наростами. Став на корточки или низко нагнувшись, Оксана поливала горячей водой крошечный участок пола, сбивала грубым ножом подтаявший лед, убирала его, скоблила добела пол и вытирала его затем насухо. Так последовательно, шаг за шагом, она приводила в порядок весь пол, затрачивая на эту пытку по несколько часов в день.

Словом, начиная с шести утра до девяти вечера, Оксана крутилась, как белка в колесе. К концу дня натруженные руки и ноги страшно гудели от боли и переутомления, и, как только наступало время сна, она, как сноп валилась в постель.

Очевидной для всех была необходимость утепления больницы. Сделать это можно было только летом. Приняли решение заделать щели в стенах и оштукатурить их с внутренней и наружной стороны. Для ремонта нужно было разгрузить больницу. С наступлением лета более легких больных разместили по баракам, а для тяжелых соорудили большую палатку, использовав на нее несколько десятков ватных матрасов.

В самом начале ремонта оказалось, что оштукатурить стены будет не просто. Чтобы штукатурка держалась, на стену обычно сначала набивают дранку. Но деревянные балки были тверды, как железо, и тонкие гвоздики гнулись, не входя в дерево. Поэтому набить дранку не было никакой возможности. Пришлось от нее отказаться. Кто-то предложил высверливать в балках отверстия, плотно забивать в них колышки длиной десять-двенадцать сантиметров так, чтобы они наполовину выступали из стены, и на них уже наносить толстый слой штукатурки. Так и поступили. Работа шла конвейером. Одна группа высверливала дырки в стенах, другая стругала колышки, третья заколачивала их в балки, четвертая обмазывала их штукатуркой. Можно себе представить, сколько ручного труда было вложено в эту работу, продолжавшуюся все лето и осень, если учесть огромную площадь внутренней и внешней поверхности большого двухэтажного барака.

Пока продолжалась эта работа, больные пребывали «на даче» — в палатке. Но жить в ней было приятно только в теплую солнечную погоду. А в начале лета и осенью там было холодно и сыро. По ночам больные зябли от заморозков. Но и в разгар лета, когда ливни обрушивались на палатку, было не легче. Через намокавшую матерчатую крышу вода заливала больных, их постели, тумбочки. Если задували сильные ветры, что бывало часто, возникала угроза, что палатка обрушится вместе с поддерживающими ее опорами на головы больных. Словом, возникло много добавочных хлопот. Во время авралов сбегалась вся обслуга. Терра Измаиловна, как командир на поле боя, громко отдавала приказания. Но Оксана не ждала указаний свыше. Спокойно, деловито, без паники она спасала «от наводнения» прикованных к постели больных, мобилизуя все, что могло защитить их от дождей, и вместе с санитарками и рабочими эвакуировала их в другие бараки.

Терра Измаиловна давно приглядывалась к Оксане и очень скоро оценила ее трудолюбие, организаторские и хозяйственные способности. Будучи скромной по натуре, Оксана ранее и не подозревала в себе этих качеств, которые как-то сами собой обнаружились, когда этого потребовали обстоятельства.

«Вот это была бы прекрасная сестра-хозяйка, — решила Терра Измаиловна, — толковая, энергичная, инициативная, честная. Я бы могла целиком на нее положиться. Эта наведет образцовый порядок и дисциплину — не то, что растяпа Наталия Ивановна. Нужно поставить на ее место Оксану».

И вот как-то она вызвала к себе Оксану и сказала:

— Послушай, Оксана! Берись за хозяйство! Сделаю тебя сестрой-хозяйкой. Кормить буду до отвала, жить будешь в отдельной кабинке в больнице. Я создам тебе все условия, только соглашайся.

Все это было так неожиданно, что Оксана сначала растерялась и не нашлась, что сказать. Она поблагодарила за оказанную ей честь и попросила дать ей время на размышление. Ее страшила ответственность, которую она взвалила бы на свои плечи, согласись стать сестрой-хозяйкой. Больничное имущество — постельные принадлежности, белье, халаты и прочее оценивалось в сумме около ста тысяч (по старому курсу). Уберечь его от расхищения, когда лагерь кишел ворами, было очень трудно. За каждую тряпку отвечай и доказывай, что ты принимала все меры предосторожности — все равно не поверят. Нет, риск большой. А кроме того, Терра Измаиловна, несмотря на ее прекрасное отношение к Оксане, нисколько не постесняется взять бесконтрольно из больничного имущества все, что ей вздумается. Бывало, нужны пеленки для родившегося у вольнонаемной малыша, Терра Измаиловна, не задумываясь, брала простыню, резала ее на куски, а сестре-хозяйке просто заявляла: «Хедиров восполнит тебе недостачу из склада». А кто такой Хедиров? Бакинский «корешок» Терры Измаиловны, заведующий складом белья медсанчасти, личность довольно темная, не заслуживающая никакого доверия, делец и махинатор.

Все это было известно Оксане, и, посоветовавшись со мной, она решила отказаться от места сестры-хозяйки.

На следующий день она зашла к завбольницей и сказала:

— Я тщательно обдумала ваше предложение. К сожалению, не могу его принять. С работой я бы справилась, она мне не страшна. Я хорошо себе представляю круг обязанностей сестры-хозяйки. Однако боюсь огромной ответственности, которая на меня будет возложена. Если что-либо пропадет, мне пришьют халатность, в худшем случае — расхищение имущества, а я еще хочу увидеть моих детей.

Решительный отказ Оксаны привел в негодование Терру Измаиловну. Она густо покраснела, губы ее плотно сжались. На лице появилось гневное выражение хозяйки, оскорбленной в своих лучших чувствах неблагодарной прислугой. Она выпрямилась во весь свой рост и, задыхаясь от возмущения, грозно отчеканила:

— Ах, так! Вы отказываетесь? (Тут впервые она перешла на «вы»). Я знаю, почему вы не хотите быть сестрой-хозяйкой. Вам больше нравится работать раздатчицей, потому что там много жратвы. Вы заелись, голубушка! Так знайте! Я положу этому конец. С завтрашнего дня поставлю на ваше место Дину, а вам придется поработать санитаркой в палате поносников. Там будете подтирать больных, подмывать их и кормить, — закончила Терра Измаиловна.

Она не терпела возражений. Ее властная натура требовала от подчиненных полного и безоговорочного повиновения. Она и мысли не допускала, что Оксана осмелится отвергнуть ее милостивое предложение. Оксана же спокойно отнеслась к понижению служебного положения и приступила к своим новым обязанностям.

В палате было шестнадцать больных. Сюда поступали самые безнадежные поносники. Почти каждую ночь кто-нибудь из них умирал, а на его место клали другого. Больных обслуживали две санитарки: сутки Оксана, сутки Марина.

Новая работа даже понравилась Оксане. Прежде всего потому, что объект был небольшой. Она знала только одну палату. Но особенно ценно было для Оксаны то, что, отработав сутки, следующие сутки она была свободна. Работа санитарки ее нисколько не тяготила. Наоборот, она всей душой отдавалась уходу за больными. Ей было бесконечно жаль обреченных на смерть людей, она нежно ухаживала за ними, стремясь облегчить их страдания. Всю ночь напролет она следила, чтобы больной, делавший под себя, не лежал на испачканной простыне, и немедленно его подмывала, подкладывая под него чистую, сухую пеленку. Она даже не испытывала при этом брезгливости, столь естественной для всякого, кто не привык к подобной работе. Переменив постель, Оксана сейчас же отправлялась с грязной пеленкой в комнату с титаном, быстро ее отстирывала. Она всегда старалась стирать в ночное время, когда комната с котлом была свободна. Титанщик постоянно ставил Оксану в пример другим санитаркам, которые весь день вертелись там и мешали ему работать.

За всю ночь Оксана почти не приседала. Особенно трудно было зимой. Казалось, конца нет длинной ночи. Но вот к пяти часам утра всюду наведен порядок, больные лежат чистые, ухоженные, в палате тихо. Тут-то и одолевает сон. Тяжелые веки нависают на глаза. Нестерпимо хочется спать. Голова клонится на грудь.