Михаил Ильяшук - Сталинским курсом

• Название: Сталинским курсом
• Автор: Михаил Ильяшук
• Издательство: Українська видавнича спілка
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2005
• ISBN: 966-7060-83-7

В книге описаны события, происходившие в 40-ые — 50-ые годы прошлого века в СССР, масштабное проявление которых имело место в 30-ые годы. На примере одной семьи показано, как ни в чем не виновные перед государством люди были приговорены к лишению свободы и в качестве политзаключенных отправлены «отбывать наказание» в один из лагерей системы Сиблага. Описаны судьбы, характеры интереснейших ярких личностей, с которыми автор познакомился в лагере. Приведены воспоминания одного из заключенных о зверствах в лагерях на Колыме. Описан быт отбывавших заключение в Баимском лагере для инвалидов, их стремление скрасить жизнь в тех нечеловеческих условиях участием в художественной самодеятельности. Автор также знакомит с условиями жизни в сибирской ссылке.

Книга рекомендована среднему и, в основном, молодому поколению для ознакомления с черной полосой в истории нашего народа в годы сталинской диктатуры. Миллионы же людей старшего возраста познакомились с системой ГУЛАГа в качестве политзаключенных на собственном опыте.

Издается благодаря финансовой поддержке Киевской городской организации общества «Мемориал» им. В. Стуса, а также Петра Белея, Богдана Малярчука, Романа Шемка.

---

— Успокойтесь, Михаил Игнатьевич, — уже испугавшись, заговорила Лютикова, — давайте поговорим спокойно. Может быть, что-нибудь придумаем, чтобы облегчить вашу работу. Конечно, я часто ругала вас за редкие постановки концертов, за слабые поступления сборов в кассу. Но войдите в мое положение, с меня тоже спрашивают. Не подумайте, что я низко вас расцениваю как работника, наоборот, вижу, как вы работаете, не покладая рук, и для меня ваш уход был бы большой потерей. Скажите, что вам нужно, чтобы облегчить ваш труд, — уже иным тоном заговорила Лютикова.

— Я повторю то, о чем не раз говорил вам. Прежде всего я хочу, чтобы вы лично принимали участие в привлечении новых членов в кружки художественной самодеятельности. Я не могу одновременно заниматься поиском свежих сил и талантов, и обучать, и готовить их к концертным выступлениям. Затем нужно поднять дисциплину среди тех членов самодеятельности, кто халатно относится к добровольно взятым обязанностям, пропускает занятия, срывает репетиции. Вот эту большую воспитательную работу вы как завклубом с помощью партийной и профсоюзной организации должны возглавить, а мне предоставить возможность делать то, ради чего я поступил к вам, а именно — готовить концерты. И еще. Прошу вас, снимите с меня руководство хором. У меня и без хора хлопот хватает, а хор — это настолько большое и серьезное дело, что требует специального руководителя. Вы знаете, что есть прекрасная кандидатура — это Тухматулин, опытный, энергичный, напористый человек, муж нашей пианистки Галины Викторовны. Если он будет заниматься только хором, то сможет организовать второй хор — детский. Подумайте, как обогатятся наши концертные программы. За мной останется тоже большое поле деятельности — руководство оркестром народных инструментов. Кроме самостоятельных выступлений, этот оркестр будет сопровождать еще и пение солистов-вокалистов. Это будет хорошая новинка. За мной останется также подготовка всей программы концертов. Так вот, если хотите, чтобы я продолжал у вас работать, внесите предлагаемые мною изменения.

О своих требованиях я говорил настолько жестко, что Аделаида Алексеевна даже немного растерялась. Я же решил ни на шаг не отступать от своих условий. Терять мне было нечего. В конце концов Лютикова пошла мне навстречу, поняв, что от предложенной реорганизации дело только выиграет.

Не буду подробно описывать, как в дальнейшем пошли наши дела. Скажу только, что художественная самодеятельность действительно заметно оживилась. Облегчилась и моя работа.

Но вернемся к Оксане. Как говорилось выше, в Предивной она занялась домашним хозяйством. Спустя два месяца по рекомендации коменданта ей предложили временное место санитарки в больнице. Прежняя санитарка уехала на сенокос с бригадой косарей. Оксана согласилась. Сам по себе уход за больными не представлял трудностей. Но, кроме этой работы, нужно было выполнять еще и обязанности уборщицы, то есть ежедневно скоблить-вымывать огромную площадь пола, что Оксана и делала с присущей ей добросовестностью. Администрация больницы была в высшей степени довольна такой санитаркой. Однако, когда вернулась с сенокоса прежняя работница, Оксану сразу уволили. Впрочем, недолго проработала эта санитарка — вскоре ушла совсем. Главврач больницы немедленно прислала нарочного за Оксаной, но Оксана отказалась от такой чести: ей было не по силам и не по возрасту впрягаться в эту каторгу.

Глава LXXXVIII Крепкий мужик

Пора теперь поближе познакомиться с очень интересной фигурой, с нашим хозяином Иваном Васильевичем Тевелевым. Ему было лет 65–67. Это был еще крепкий старик. Выходец из Вологодской губернии, внешне он был типичным русским человеком: светло-русые бородка и усы, еще хорошо сохранившаяся грива седоватых волос, продолговатое лицо, серые проницательные глаза, в которых светился незаурядный ум. Именно такими лицами наделяли художники людей русской старины.

Родился Иван Васильевич в бедной крестьянской семье. Никакого образования не получил, но грамоту все же освоил. Когда вспыхнула русско-японская война, его мобилизовали в армию. По счастливой случайности всю кампанию он прошел целым и невредимым, без единого ранения. Его удивительная память сохранила во всей живости много ярких эпизодов той войны. Почти сорок лет спустя он помнил имена, отчества, фамилии однополчан-солдат и начальников, от взводных, ротных, батальонных командиров до командира полка, дивизии, вплоть до командира корпуса.

После японской войны он не вернулся в село, а поехал в Питер, где поступил рабочим на Путиловский завод. Как человек смышленый, он быстро выдвинулся и стал неплохо зарабатывать. В память о том времени, когда он работал на Путиловском, он демонстрировал перед нами добротные диагоналевые брюки, которые он носил на протяжении почти сорока лет, несколько раз их перелицовывая. И они все еще ему служили. «Вот какой тогда вырабатывали товар, не то что нынешнее дерьмо», — говаривал он. Еще сохранились у него с тех дореволюционных времен часы-ходики. Они висели на стене и исправно тикали, только вместо гирь к ним был подвешен какой-то груз.

Скопив небольшой капиталец на Путиловском заводе, Иван Васильевич подался на село, но не в родные места на Вологодщину, а на богатые сибирские просторы — в Алтайский край. Поселился в Каменке. Алтайский край манил к себе своими богатствами и, главным образом, прекрасными почвами всех, кто страдал от малоземелья в перенаселенных районах России и в юго-западных губерниях Украины. Это был период массового освоения привольных дешевых земель.

Иван Васильевич купил участок земли и со свойственной ему энергией начал на нем хозяйничать. Обзавелся семьей. Из его рассказов о том времени видно, что был он очень трудолюбивым, напористым, смекалистым земледельцем. И хозяйство Ивана Васильевича быстро пошло в гору. Он выстроил добротный дом, сарай, завел лошадей, приобрел сельскохозяйственный инвентарь, в том числе такие машины, как сенокосилка, сноповязалка, молотилка. Словом, это был хороший сельский хозяин. На Алтае подобных середняков появилось тогда много.

Пришла Октябрьская революция, а с ней и коллективизация. Была она Ивану Васильевичу не по душе. Он понимал, что добро, нажитое его мозолями, тяжким многолетним трудом, уйдет из его рук. Началась широкая кампания по «раскулачиванию». Были составлены черные проскрипционные списки, в которые попали не только хозяева, действительно эксплуатировавшие труд бедноты, но и середняки, а то и вовсе не зажиточные крестьяне. Просочились сведения, что в определенный день местные власти должны всех их арестовать и выслать в места «не столь отдаленные». Друзья сообщили Ивану Васильевичу, что и он значится в этих списках. Бросив на произвол судьбы хозяйство, дом, семью, накануне массовых арестов он исчезает в неизвестном направлении и… оседает в Предивной.

В то время (в начале тридцатых годов) на месте, где находится теперь верфь, была еще дремучая тайга. Она покрывала берега до самой воды. Вот на одном из берегов и началось строительство верфи. Вдоль будущего поселка пробили главную просеку, построили административно-хозяйственные и коммунально-бытовые здания, общежития и дома для семейных рабочих типа общежитий. Сюда на строительство верфи и прибыл Тевелев, до поры до времени скрывая от семьи место своего пребывания. Потеряв в Каменке все, он должен был создавать собственное хозяйство заново, с нуля, на совершенно иной материально-производственной основе. Здесь в тайге не было простора, условий для занятия сельским хозяйством. Сама природа и индустриализация, которая началась в стране, диктовали совершенно иной род занятий — лесоповал, лесозаготовки, строительство барж, прежде всего для сплава леса.

Чтобы прочно обосноваться на новом месте и иметь возможность забрать к себе из Каменки семью, Тевелев строит полуземлянку, обзаводится приусадебным участком, занимается выращиванием овощей.

Здесь были рады каждой паре рабочих рук, поэтому не очень интересовались прошлым новых поселенцев. И страх быть арестованным постепенно оставил Ивана Васильевича.

Нелегко приходилось Тевелеву в первые годы жизни в Предивной. Один, без семьи, без помощников, он вынужден был и работать на верфи, и строить себе хату. Но, наделенный огромной энергией и упорством, не щадивший ни сил, ни здоровья, он все преодолел и, наконец, вызвал к себе семью — жену с дочерью Ульяной и сыном Сашкой. Кроме Ульяны и Сашки, были у Ивана Васильевича еще два старших сына, но один из них до переселения в Предивную покинул свою жену с двухлетней девочкой, а сам уехал куда-то и оборвал связи с семьей; второй сын переехал в Красноярск, где устроился на предприятии кладовщиком и окончательно спился. Сашка закончил семилетку, начал работать на верфи и получил какое-то жилье. Ульяна после окончания медтехникума работала медсестрой. Жена Ивана Васильевича рано умерла, и он остался один с дочерью и внучкой Манечкой в своей хате.