Феридун Тонкабони - Избранные рассказы

• Название: Избранные рассказы
• Автор: Феридун Тонкабони
• Издательство: Радуга
• Жанр: Классическая проза
• Год: 1985

Феридун Тонкабони (род. в 1937 г.) принадлежит к молодому поколению прогрессивных персидских писателей. Основная тема рассказов, включенных в сборник, — проблемы времен правления шаха Мохаммеда Реза Пехлеви: коррупция, инфляция моральных и нравственных ценностей в условиях ускоренной буржуазной модернизации общества, судьба «маленького человека», беспомощного в мире, где правит чистоган.

---

Кстати, только что вспомнил! Если бы человек не был ленивым, то зачем он изобрел бы снотворные таблетки? Но это существо настолько лениво, что не хочет лежать в постели и ворочаться с боку на бок, не засыпая.

Да, так речь шла о развлечениях, о том, каким способом человек может доставить себе удовольствие. Ни для кого не секрет, что огромное удовольствие приносят людям занятия спортом. Принято считать, что спортсмены — самые ловкие представители человечества. Казалось бы, спорт и лень несовместимы друг с другом. Но это вовсе не так. По моему мнению, спортсмены относятся к самым ленивым человеческим существам. Если бы было иначе и они, например, любили бы, как утверждают, горы, то зачем они установили там столько подъемников, канатных дорог, фуникулеров и других приспособлений, чтобы подниматься и опускаться на них?

Да, еще я хочу сказать, что человек настолько ленив, что, если он чего-нибудь не хочет делать, он этого не делает тут же, но если хочет что-то сделать, то придумывает для этого всякие условия и оговорки. Ну, поскольку у нас речь зашла о спорте, приведу пример. Вы каждое утро занимаетесь гимнастикой. В один прекрасный день вы встаете и говорите себе: «Сегодня уже поздно, некогда делать зарядку». На следующее утро никак не можете прозеваться и думаете: «Что-то сегодня мне не по себе, лучше зарядку не делать». На следующий день опять отговорка: «Вчера вечером я немного перебрал, и сегодня мне совсем не до зарядки». Таким образом вы отвыкаете от утренней гимнастики.

Но если вы не занимаетесь спортом и вдруг соберетесь заняться, то думаете: «Ладно, сегодня пятница, конец недели, начну с понедельника».

Если вы хотите научиться играть на сазе[89] или, например, изучить математику, то тоже устанавливаете себе какой-то срок: «Начну с начала месяца». Если в это время зима, то вы думаете: «Начну уж сразу с весны!»

Сделаем небольшое отступление в сторону философии и на этом закончим наши разглагольствования (мне лень продолжать!).

Обращали ли вы внимание на тот факт, что, когда человеку становится лень жить дальше, он кончает жизнь самоубийством?

Меня не волнует, что другие считают движущей силой прогресса. Я полагаю, что движущая сила прогресса — лень, только лень, и ничего, кроме лени.

Не знаю, где я читал или слышал: «Если бы не лентяи, мы до сих пор жили бы в пещерах».

Полушутливые-полусерьезные рассуждения о казни

Памяти Иран Шарифи, первой казненной в Иране женщины, доказавшей своей смертью равенство мужчин и женщин.

Казнь — это самая жуткая, самая необъяснимая до сих пор вещь, изобретенная человека. Звери просто убивают друг друга — погибает более слабый. Только человек казнит себе подобного.

Существует несколько определений понятия «человек». Например: «Человек — существо разумное», или «Человек — существо говорящее», или «Человек — существо, которое умеет смеяться», или…

Мы можем прибавить к этому еще одно определение: «Человек — существо, которое умеет казнить».

* * *

В природе убивать — естественно. В природе любое живое существо отнимает жизнь у другого, чтобы сохранить свою собственную — чтобы поесть или чтобы защитить себя.

Но мне никогда не приходилось слышать, чтобы какой-нибудь палач съел свою жертву — даже во времена нехватки или дороговизны мяса. Я также никогда не слышал, чтобы какой-нибудь приговоренный угрожал жизни своего палача. Наоборот, если бы не было приговоренных, на какие средства жили бы палачи?

Ярость, злоба, которые охватывают убийцу, будь он зверь или человек, вполне объяснимы самим этим действием — убийством. Но что во время казни является противоестественным и недостойным, что вызывает наибольшее недоумение — это несоответствие между смыслом самого действия и тем, как его обставляют.

Если уж кто-нибудь хочет кого-нибудь убить, это лучше сделать быстро и грубо. Но тогда это не будет называться казнью. Это будет самое обычное убийство. Так убивают преступники, а не мы. Мы — блюстители закона и правосудия. В нас нет враждебности по отношению к кому-либо. Мы убиваем исключительно ради охраны общества. Мы убиваем человека, которого лично не знаем и к которому не испытываем ненависти. Единственное, что нам надо, — чтобы он умер как можно комфортнее, спокойней и человечней.

Антигуманное действие мы совершаем вполне гуманным способом.

Не правда ли, забавно? Обычно один убивает другого, если знает его, если в самом существовании этого человека содержится угроза его жизни. А судья и палач убивают незнакомого человека, не испытывая к нему никакой враждебности, не подвергаясь с его стороны никакой угрозе. Как знать? А может быть, подвергаясь? Может быть, в человеческом обществе инстинкт играет такую же важную роль, как и в мире животных?

* * *

До сих пор я не понял, почему, когда собираются казнить приговоренного, его будят на заре, или, точнее сказать, еще ночью, и не дают по крайней мере выспаться всласть.

Раннее вставание — одно из самых трудновыполнимых действий — еще с древних времен активно пропагандировали и считали панацеей счастья и будущих успехов. Но у того, кого казнят, нет и не может быть ни счастья, ни успехов — ведь у него нет будущего. Так зачем же будить несчастного на заре, трясти его, тащить сонного на площадь, когда он все еще зевает, трет глаза и никак не придет в себя? Ведь этому человеку предстоит одно из важнейших дел в его жизни. Так не лучше ли дать ему возможность совершить его, когда он соберется с мыслями вполне?

Кроме всего прочего, таким образом опровергается знаменитое мудрое изречение: «Вставай рано — и будешь счастливым». Хотя будь мудрец Бозоргмехр жив, он достал бы из рукава одну из своих многочисленных банальных мудростей и изрек: «Палач встал раньше приговоренного, поэтому он оказался счастливее»[90]. Только что же это за счастье — накинуть веревку на шею какого-нибудь бедняги, вздернуть его и получить за это вознаграждение, потом ждать следующую жертву, чтобы получить очередной гонорар?! Это может понять только сам бог или мудрец Бозоргмехр.

Итак, не лучше ли было бы послать за приговоренным не в два-три часа утра, а эдак часиков в девять-десять? Пусть уж хоть раз в жизни он потешит себя мыслью, что может встать поздно, подобно бездумным богачам, и не волноваться, что опоздает на работу и его накажут.

* * *

Не понимаю также, почему так нежно обращаются с приговоренным и стараются сделать так, чтоб ему было «комфортно». Не лучше ли перед казнью, как в старые времена, избивать приговоренного плеткой, пытать его каленым железом и даже ломать ему кости? В таком случае приговоренный сам будет стремиться умереть как можно быстрей. Помимо этого, пытаемый так сосредоточен на своей боли, что не вспоминает о смерти, а когда придет в себя — веревку уже затянули, и его благополучно отправили на тот свет. Даже если он и успеет подумать о смерти, то только как о возможности скорейшего избавления от этой ужасной муки.

Мы говорим о жалости и сочувствии. Рассказывают, что один палач, усаживая приговоренного на электрический стул, ласково нашептывал ему: «Дорогой, если тебе неудобно, я положу тебе под голову подушечку или под спину матрасик».

* * *

Еще одно, что меня ставит в тупик, — это предложение осужденному поесть. У кого в этот ранний час появится аппетит? Особенно после того известия, которое он только что получил. Если бы это было в обеденное время или вечером, когда у человека тяжело на душе и он не прочь опрокинуть рюмку-другую. Но до сих пор еще не было случая, чтобы осужденному предложили выпить. Может быть, это непедагогично: фотографии напечатают в газетах, и там жертва будет фигурировать с поднятой во здравие кого-то рюмкой?

Да, потом осужденному дают возможность покурить. Обычно ограничиваются лишь одной сигаретой. Это смехотворно. Ведь, услышав даже о малейшей неприятности, человек тут же закуривает. У которых еще молоко на губах не обсохло выкуривают по пачке сигарет в день. А преступник, убивший, возможно, не одного человека, должен ограничиться одной сигаретой! Был бы еще терьяк, гашиш, героин — это еще куда ни шло. Но одну самую обыкновенную сигарету! Это просто смехотворно и оскорбительно!

* * *

Потом спрашивают осужденного, какова его последняя воля. И, прежде чем бедняга успеет открыть рот, заявляют: «Невыполнимо!» (Зачем тогда спрашивать?)

Бесспорно, любой здравомыслящий человек ответит: «Мое последнее желание — освободите меня». Но здесь возникает логическое противоречие. Если исполнить последнее желание приговоренного — и помиловать его, то это желание не будет последним, если же не обратить внимания на его последнее желание — и казнить осужденного, то последнее желание не будет выполнено.