Наталья Калинина - Семь сокрытых душ

• Название: Семь сокрытых душ
• Автор: Наталья Калинина
• Жанр: Остросюжетные любовные романы
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-699-67544-9

Семь детей, воспитанников интерната, отправляются в закрытое крыло старинной усадьбы, чтобы выручить попавшую в беду собаку. Но благое дело оборачивается трагедией: одну из девочек находят мертвой.

Прошло пятнадцать лет, и жизнь Ады, одной из семи воспитанниц, превращается в кошмар. Один за другим погибают ее бывшие товарищи. Опасность грозит и самой девушке. Чтобы спастись, ей предстоит разобраться в прошлом и понять, что же происходит в настоящем…

---

– Умерла на днях, а точнее – позавчера. При довольно странных обстоятельствах. Отравилась. Хотя на первый взгляд мотивов для самоубийства у нее не было: Светлана была счастлива, собиралась замуж.

– Мне очень жаль… ее, – выдавила Ада, которая не знала, что еще сказать. А Владимир продолжал официальным тоном:

– Зинаида Рогозина. Ее ты помнишь?

– И даже видела не так давно, – хрипло произнесла Ада.

– Умерла несколько ранее Светланы, в начале этого года, – бросилась в метро под поезд.

– Ее разве не зарезали в драке? Я слышала, что она закончила вот так плачевно.

– Нет. Несчастный случай в метро. Вот в этой папке есть заметка, – постучал пальцем по картонной корке Вовчик. Ада перевела взгляд на папку и подумала, что ей не хочется в нее заглядывать. Да что там «не хочется» – страшно! А Владимир тем временем продолжал:

– Или самоубийство? Сложно сказать. Темная история. У Зинаиды не было своего дома, а комнату, которую ей выделили после выпуска из интерната, она давно профукала: ввязалась в какую-то сомнительную сделку, доверилась аферистам и оказалась на улице. Неблагополучная судьба – у нее могли быть мотивы для самоубийства.

– Но случай мог быть и несчастным, – заметила Ада. – Спустилась в метро погреться, была нетрезвой, покачнулась, упала под поезд…

– Может, все так и было, – не стал спорить Вовчик. – Но в свете других историй заставляет призадуматься… Марина Столбова, ее помнишь? Хорошая девушка… была. Скончалась месяцем раньше Зинаиды. Ее тело обнаружил муж, вернувшийся с работы. Марина нигде не работала, занималась домом и, надо сказать, была просто образцовой домохозяйкой: пирожки-супы, чистота на грани стерильности, в общем, она тоже нашла себя в этой, увы, ставшей для нее короткой жизни.

– Она всегда любила порядок, – с тоской произнесла Ада. Хотя она и не поддерживала отношений ни с кем из вышеперечисленных, кроме Светланы, каждую историю сейчас пропустила через себя: ей будто за шиворот щедро насыпали колотого льда – стало холодно и больно. Ада даже машинально повела плечами и поежилась, словно пыталась избавиться от ледяной крошки.

– Муж обнаружил ее повешенной. Мотивов для самоубийства на первый взгляд не было. Записки не оставила, как и Светлана. Три смерти. Не находишь это подозрительным? – официальным тоном, будто следователь, которому поручили расследование серии преступлений, спросил Владимир. – А самой первой жертвой в этом списке стала Оксана Новинская. Жизнь ее была не такой благополучной, как у Марины или Светланы, но Оксана ее выбрала и… что тут уж говорить. В общем, была она девочкой по вызову в одном из этих сервисов, предоставляющих услуги на дому. И считала, что сделала карьеру, уйдя с улицы.

– Бедная, – покачала головой Ада, вспоминая бывшую соседку по комнате. Оксана, физически развившись раньше своих сверстниц, в свои четырнадцать-пятнадцать выглядела уже как молодая женщина в соку – парни, переживающие период гормональных бурь и первых сексуальных фантазий, не давали ей прохода. Рано возникшие естественные желания, помноженные на изобилие мужского внимания, привели к тому, что Оксана рано начала активную половую жизнь.

– Нашли ее на съемной квартире, которую Оксана делила с одной из напарниц, – продолжал Владимир. – В ванной, с перерезанными венами. Соседка предположила, что Оксана решила себя убить из-за несчастной любви, вроде как в последнее время у нее появился постоянный мужчина. Но этого таинственного незнакомца не нашли, записки Оксана не оставила. Четыре девушки, которые разными способами покончили с собой. У двух из них жизнь была вполне себе благополучной, и видимых мотивов для суицида не было, обе другие вели беспорядочный образ жизни. И все же… Улавливаешь связь?

– Слишком уж подозрительно выглядят эти самоубийства, – хмуро промолвила Ада, которой не нравилось, что Владимир теперь не просто рассказывает, но всячески пытается включить в обсуждение и ее. Как бы эгоистично это ни звучало, но девушки уже погибли, и Ада бы предпочла не обсуждать подробности их гибели. Разве Вовчик вызвал ее за этим – посудачить о трагических судьбах ее бывших соседок по комнате?

– Подозрительно! – согласился он. – Я вообще не верю в их самоубийства: или их убили таким способом, или довели до этого шага.

– Почему ты так считаешь? – вскинула она взгляд на собеседника.

– А тебя связь между этими девушками не наводит на подобные мысли? Все они жили в одной комнате в интернате. Что это, такой вирус самоубийства, который поразил их, или простая случайность? В случайности я не верю, в «вирус» – тоже. Но я чувствую, что эти смерти связаны с тем, что случилось пятнадцать лет назад с нами.

Он выделил «с нами», и Ада невольно отшатнулась, словно желая выйти из этого круга, в который обобщающим местоимением ее включил Владимир.

– А что случилось с «нами»? – не без ехидства осведомилась она.

– Ну… Та странная история. Хорошо, не с нами, а с тобой. Ты-то знаешь, что произошло.

– Уверен? Я знаю о той трагедии не больше твоего!

– Хорошо, хорошо, – пошел на попятную Владимир. – Я прошу лишь вспомнить те события… Если хочешь жить.

– Жить я хочу, даже очень. Но не понимаю, с чего ты решил, что к смерти моих бывших соседок по комнате имеет отношение та история! – Ада незаметно для себя повысила голос так, что на нее оглянулась и официантка, принимающая заказ у нового клиента, и парочка у окна.

– Тише ты, тише…

– Я не понимаю твоей логики, – добавила она, понизив голос.

Вовчик ответил не сразу. Отвернувшись к окну, он посидел так какое-то время, молча рассматривая важно расхаживающего по асфальту голубя. Ада не торопила его, догадываясь, что он собирается с духом для того, чтобы поведать ей что-то еще.

– Не знаю, поверишь ли ты мне…

– Рассказывай уже!

Мужчина расслабил узел галстука, видимо, дышать ему в такой «удавке» было нелегко, расстегнул верхнюю пуговичку воротника и повертел шеей. Затем допил из чашки чай и после таких долгих приготовлений наконец-то начал:

– Вряд ли ты примешь мои слова всерьез. Но я расскажу. Вначале это был сон… Я очень редко вижу сны и не запоминаю их. А уж тем более не пытаюсь разгадать. Но этот сон был слишком навязчивым – я видел его ночь за ночью, и мне с каждым разом становилось все тревожнее. Причин для тревог и беспокойств у меня не было, в жизни все шло как обычно. Но тем не менее… Я думал об этих сновидениях постоянно, на работе был рассеянным, все валилось из рук. Начал совершать какие-то поступки, которые мне несвойственны, – так, по мелочам.

– Что за сон? – спросила Ада, припоминая свой кошмар.

– Я видел помещение, узкое, напоминающее каменный «мешок». Это было всегда одно и то же помещение, повторяющееся в разных снах. И сюжеты тоже были схожи. Отличие состояло лишь в том, что в каждом сне все происходило уже с другой девушкой.

Ада невольно стиснула в кулаке черенок вилки. И так же крепко, до боли, невольно сжала челюсти. А Вовчик, не замечая ее напряжения, продолжал:

– Как я уже сказал, сюжет всегда был один и тот же. Обнаженная девушка лежала на каменном полу. Вокруг нее кружили какие-то тени. Я не видел людей, лишь хоровод из отбрасываемых на пол темных контуров. А сам наблюдал все это будто со стороны. В какое-то мгновение тени сходились к центру, и фигура девушки «тонула» в их мраке. Когда тени опять расходились, я видел, что девушка умирает, бросался к ней на помощь, но… просыпался. Последнее, что успевал увидеть, так это разворачивающуюся ко мне страшную рожу.

– Маску? – машинально переспросила Ада.

– Что?

– Ты сказал «рожу». Может быть, маску?

– Не знаю. Может быть. Но… откуда ты… знаешь?

Ада, не ответив, пожала плечами и попросила продолжить.

– А недавно во сне я увидел уже себя. Этот сон отличался от других еще и тем, что вокруг меня не плясали тени. Я просто увидел себя лежащим на полу в неестественной позе, будто у меня были переломаны все кости. Но, проснувшись, понял, что это видение определенно связано с предыдущими. Скажешь, что сны – это ничего особенного, так, ерунда. Я бы тоже так думал, если бы потом со мной не произошло нечто странное. Я возвращался домой поздно вечером, уже подходил к подъезду – мне оставалось пересечь двор. И вдруг стало так тихо, словно я оглох: вот еще доносился шум машин с автострады, в чьей-то квартире лаяла собака, кто-то громко выяснял отношения. И внезапно все эти звуки и голоса исчезли – их поглотило абсолютное, непроницаемое безмолвие. Но не успел я удивиться, как ощутил сильный озноб. Ночь была морозной, не спорю, как и все зимние ночи. Но холод, который я ощутил, был другим: словно мне под одежду забрался ледяной ветер, выстудил до кишок. Понимаешь?

Ада в замешательстве кивнула. Где была правда, а где художественный вымысел Вовчика – разобраться сложно, да и не это было главным, а сон, о котором он ей рассказал! Он был так похож на ее собственный!.. Ада мало верила в мистику, но верила своей интуиции и своим ощущениям. А сейчас ей было нехорошо. Съеденный легкий, воздушный блинчик будто превратился в тяжелый огромный булыжник, который давил не только на желудок, но и стеснял диафрагму, затрудняя дыхание. Ада незаметно погладила ладошкой себя по животу и постаралась сделать глубокий вдох. Не помогло, наоборот, «булыжник» увеличился в размерах, и у него к тому же оказались острыми грани.