Наталья Калинина - Семь сокрытых душ

• Название: Семь сокрытых душ
• Автор: Наталья Калинина
• Жанр: Остросюжетные любовные романы
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-699-67544-9

Семь детей, воспитанников интерната, отправляются в закрытое крыло старинной усадьбы, чтобы выручить попавшую в беду собаку. Но благое дело оборачивается трагедией: одну из девочек находят мертвой.

Прошло пятнадцать лет, и жизнь Ады, одной из семи воспитанниц, превращается в кошмар. Один за другим погибают ее бывшие товарищи. Опасность грозит и самой девушке. Чтобы спастись, ей предстоит разобраться в прошлом и понять, что же происходит в настоящем…

---

Лиса получила свою кличку из-за острой мордочки и рыжеватого окраса шерсти. Во всем остальном на свою лесную красавицу собака походила мало: вместо шикарного пушистого хвоста – почти безволосый «прутик», ушки-конвертики не стоят настороженно торчком, а болтаются треугольными «тряпочками», вместо хитрости – простодушие и полная доверчивость. Любопытство и неосторожность не раз играли с Лисой злую шутку: сколько раз приходилось вызволять дуреху то из выгребной ямы, то из погреба, то из колючих густых кустов, в которых она умудрялась запутаться, как в силках. Совала свой любопытный острый нос в любую щель и платилась за это. И никакие «приключения» не учили ее жизни: то ли память у Лисы была короче зимнего дня, то ли, наоборот, святая вера в то, что ничего плохого с ней случиться не может, превышала все разумные лимиты, но собака, едва отойдя от пережитого, вновь попадала в ловушку.

Появилась Лиса в Боярышниках весной. Как она проникла на закрытую территорию – оставалось загадкой, видимо, для собаки, управляемой не разумом, а любопытством, не существовало ни закрытых ворот, ни высокого глухого забора. А может, кто-то и пронес ее тайно. В интернате животных не было, если не считать залетающих на хозяйственный двор в поисках корма голубей и воробьев, да еще аквариума с золотой рыбкой в кабинете директрисы. Ни бродячих кошек, ни живого уголка с черепахами и хомяками – изолированная территория не только от людей, но и от животных.

Лису выгоняли, один раз сторож даже отнес ее в мешке в поселок за железнодорожным полотном, но собака каждый раз мистическим образом возвращалась. И в конце концов оставили ее «официально». Даже строгая директриса, страшившаяся различных проверок от санэпидемстанции и потому наложившая табу на появление животных на территории Боярышников (как носителей паразитов), закрыла глаза на такое, как она называла, «безобразие» и разрешила Лисе жить при интернате. Правда, с тем условием, чтобы собаку периодически купали (поручено это было делать сторожу, в чьем домике поселилась Лиса, и ради этого завхозом со склада даже были выписаны таз, кусок хозяйственного мыла и махровое полотенце) и не разрешали ей заходить в здание.

Днем Лиса носилась свободно по территории, играла с воспитанниками, крутилась на хозяйственном дворе, с заливистым лаем распугивая голубей, периодически то куда-либо сваливалась, то где-нибудь оказывалась запертой. Это было еще одним из талантов Лисы – незаметно и в считаные секунды проникать куда угодно и, замешкавшись, оказываться в ловушке. Заглянет завхоз на склад совсем ненадолго, оставив дверь за собой просто прикрытой, выйдет, навесив замок, а через пару минут из-за запертой двери уже доносится жалобный скулеж оставшейся в темноте Лисы. Или спустится в погреб за квашеной капустой повариха Марья Ивановна, выйдет наружу с банкой, захлопнет крышку, уйдет, а спустя мгновение из-под земли раздается вой Лисы.

А главным талантом собаки было влюблять в себя всех вокруг. И не красавица вовсе: тело длинное, как у таксы, лапки короткие и кривые, хвост крысиный, а на мордочке застывшее глуповато-добродушное выражение. Но обаяния – бездна. Как у шаловливого ребенка. Впрочем, Лиса и была никогда не взрослевшим ребенком и в это мрачное царство привносила немало света.

…В ту ночь Оксана ворвалась в спальню уже после отбоя. Но не прошла к кровати, а, остановившись в дверях, закричала:

– Ой, девочки, наша Лиса-то опять в ловушку попала! Визжит, бедненькая! Надо ее вытащить!

– А до утра подождать не может? – раздраженно отозвалась со своей кровати Раиса. Была в тот день девушка сильно не в духе.

– Как это – до утра?! – изумилась Оксана, к животным относящаяся с куда большей сердобольностью, чем к людям, – жалела даже тараканов, которых метко лупила тапкой Зина. А уж в Лисе она и вовсе души не чаяла.

– Вот так – до утра, – буркнула Рая. – Сама дура, раз куда-то опять свалилась. Пусть посидит повоет, может, поумнеет, хотя мозгов у этой собачонки меньше, чем у курицы.

– Это ты о Лисе?! – угрожающе повысила голос Оксана и зажгла свет.

– Выруби, а не то…

– Где воет Лиса? – перебила Раису Ада, которая терпеть не могла разборок. Оксана с Райкой как пить дать сейчас сцепятся – в темпераментной ругани совершенно забудут о собаке. В их спор активно вклинится Зинаида, которая свои выкрики обязательно подкрепит тумаками тем, кто окажется поблизости. И закончится все массовым скандалом, а то и дракой. На шум примчатся воспитатели и без разбирательств: кто виноват, а кто нет – накажут всех. Ночь проведут без сна, а собака так и останется забытой в ловушке.

– В старом крыле, – ответила, поворачиваясь к Аде, Оксана. – Даже не представляю, как она туда попала!

После ответа в комнате повисла тишина, даже Ада, уже севшая на кровати, с тем чтобы пойти на помощь несчастной животине, в нерешительности замешкалась.

Спальни воспитанников и воспитателей, а также учебные классы располагались в главном усадебном доме. Мастерские и спортзал находились уже в других, небольших зданиях: западном и восточном флигелях и павильоне. Этот бывший господский дом не видел капитального ремонта с конца восьмидесятых годов, да и при последней реставрации недобросовестно халтурили, где-то замазывая торопливо, где-то латая на скорую руку – сделали не на совесть, и в итоге в стенах одного крыла образовались трещины. Состояние этой части здания признали аварийным и закрыли, а в другом крыле и центральной части продолжали как ни в чем не бывало обитать. А куда деваться? Переезжать некуда, вот и оставалось надеяться на чудо, что найдутся в дальнейшем деньги на реставрацию, а если нет, то, может, протянут Боярышники на авось еще сколько-то лет. Воспитатели строго следили за тем, чтобы любопытные дети и подростки не забирались на запрещенную территорию, и усердно множили слухи о том, что в закрытом крыле не только трещины на стенах, но и потолок угрожающе осыпается, и пол местами провалился. Перегородки, отрезающие три этажа левого крыла, были установлены так, что за ними оставались и лестницы. И попасть в закрытую часть можно было лишь через дверь на первом этаже, на которой висел огромный замок. Всех любопытных, кто в обход запретов пытался сунуть нос куда не следует, строго наказывали.

И вот любимица всего интерната Лиса каким-то образом проникла в аварийную часть здания и оказалась в ловушке.

– Надо ждать утра. И сказать воспитателям, – произнесла Марина, для которой нарушение правил и запретов было сродни свершению тяжкого греха.

– Но как же она там, маленькая? – возразила жалостливая Светлана и поежилась, видимо, живо представила себе бедную собаку, полумертвую от страха.

– А нечего было лезть куда не следует! Райка права, сама виновата, – поддержала соседку по комнате Зинаида.

– Так, понятно, – сказала Ада, вставая с кровати. – Разговоры и споры будем вести долго, но так ни к чему и не придем. Оксана, пошли, покажешь, откуда доносится вой Лисы.

– Куда это вы собрались? – встрепенулась Зина.

– Куда-куда, за Лисой!

– Погодите, я с вами! – спустила с кровати босые ноги Зинаида, торопливо пригладила руками кудлатые, как у нечесаного пуделя, волосы и подтянула сползающие пижамные штаны.

– Вас поймают и накажут! – злорадно провозгласила Марина, но ее реплику проигнорировали.

– А как же мы туда попадем? – засомневалась Светлана.

– Ты тоже, что ли, с нами, неженка? – недоверчиво прищурилась Зинаида. Между девочками всегда была неприязнь. Зинаида не отличалась привлекательной внешностью: одежда на ее худой, мальчикового сложения фигурке висела как на вешалке, а смуглая кожа и кудрявые черные волосы делали девочку похожей на цыганенка. И, видимо, из зависти к кукольной внешности Светланы Зина всячески пыталась уязвить соседку: насмехалась, толкала, портила вещи. Света по возможности старалась терпеливо сносить обиды. Но если Зинаида хватала ее за длинную толстую косу – главный предмет своей зависти, – не оставалась в долгу и ответно вцеплялась Зинаиде, любительнице подраться, в кудри. Свои волосы Светлана холила и лелеяла и не прощала тех, кто дергал ее за косу.

Света не удостоила задиру Зину ответом – встала с кровати, накинула на застиранную ночнушку халатик и сунула босые ноги в тапочки.

– Молодец! – похвалила девочку Ада.

– Не слишком ли вас много на одну шавку? – съязвила Рая и тоже села на кровати. Ее раззадорило то, что почти вся группа собралась в ночной поход в запрещенное крыло здания, в которое она сама уже дважды пыталась проникнуть, но ее ловили и наказывали. И ведь обидно, что засекали на месте «преступления» как раз в тот момент, когда уже удавалось открыть дверь! Для Райки не существовало ни одного замка, с которым бы она не могла справиться. И брала она чужие вещи без спросу не столько потому, что нуждалась в них, а из спортивного интереса, как говорила сама. Да еще, возможно, желая подражать отцу: родитель Раи был домушником, жизнь его состояла из чередования долгих периодов отсидки с короткими промежутками свободы, в которые он успевал обчистить не одну квартиру. У девочки, растущей в атмосфере рассказов отца и его друзей о ходках, шальных деньгах, удачно провернутых «делах», складывалось ложное понятие тюремной романтики: жизнь, лишенная духа авантюрных приключений, головокружительного риска и протестов обществу, казалась ей неправильной, скучной, серой. С горящими глазами рассказывала она об отце, который опять мотал срок за квартирную кражу, и о том, как обучал он ее некоторым премудростям своего «ремесла». И частенько Рая эти навыки и демонстрировала, то вскрывая замки ящиков письменного стола директрисы, то – шкафчиков с личными вещами воспитанников и воспитателей. «Тюрьма по тебе плачет!» – гневно ругала девчонку старшая воспитательница Мымра Гусаровна, получившая прозвище за длинные, свисающие, как у гусара, по бокам рта усы, – Рая лишь гордо вскидывала голову и криво усмехалась.