Аполлон Григорьев - Одиссея последнего романтика

• Название: Одиссея последнего романтика
• Автор: Аполлон Григорьев
• Издательство: Московский рабочий
• Жанр: Русская классическая проза
• Год: 1988
• ISBN: 5-239-00517-6

В истории русской литературы заметное место принадлежит Аполлону Александровичу Григорьеву (1822–1864) — самобытному поэту, автору повестей и очерков, развивших лермонтовскую традицию, литературному и театральному критику. С именем Григорьева тесно связана деятельность журнала «Москвитянин» и газеты «Московский городской листок», где печатались его программные сочинения. В настоящем издании впервые сделана попытка собрать поэтические, прозаические и мемуарные произведения Григорьева, объединенные московской темой, а также письма и воспоминания о нем.

Некоторые произведения никогда не перепечатывались.

---

Донская

(с улыбкою)

Эме, сегодня вас, наверно, ждут победы?

Эме

(скромно потупляя глаза)

Меня?

Донская

Я думаю…

Мертвилов входит фатом.

Мертвилов

Bonsoir, mesdames[66] я к вам
Сегодня рано — с званого обеда.

Донская

Садитесь.

Мертвилов

(разваливаясь подле нее на козетке)

Что ваш муж?

(доставая porte de cigares[67])

Vous permettez, madame?[68]

Донская

Уехал.

Мертвилов

В клуб?

Донская

О нет, напротив, по делам.

Мертвилов

Сегодня много вам готовлю я смешного.

Донская

Чего ж? — Баскакова!

Мертвилов

Кого ж иного?
Во-первых, явится он к вам
В костюме истинно славянском.

Донская

Вы злы…

Мертвилов

Мы с ним друзья. В театре итальянском
Его вчера уже я многим показал.
Он будет в охабне: за вход сюда свободный
Уже за вас я слово дал.
Он чудно сановит в одежде благородной,
Приедет вместе с ним заезжий фурьерист…

Донская

Вы их поссорите?

Мертвилов

Я умываю руки
И, как Пилат, хочу быть в этом чист.{248}
Еще кто будет к вам? Наверно, Кобылович?
Li est habitue chez vous…[69]

Эме

(облокачиваясь на спинку козетки)

Кто это? Николай Петрович?

Мертвилов

Я злым у вас давно слыву,
А всё не в силах удержаться,
Чтоб русской правды не сказать…
В Москве я не встречал, признаться,
Подобной глупости; за деньги я казать
Его готов, как редкость, — любоваться
Им надобно — он просто клад,
Его всегда я видеть рад,
Чтоб Петербургу удивляться,
Как дураками он богат,

Эме

Он что-то медлит здесь… По важным приказаньям…

Мертвилов

По государственным… Так говорит он сам
За тайну всем, а чудесам
Здесь верят свято, по преданьям…

Донская

Смотрите! — Он известный дуэлист.

Мертвилов

Уж он вам сказывал?.. Слыхал я, перед боем
Он удивительно речист…
Глядит решительно героем
И не один последний лист
С рапортом или отношеньем
В последний раз успел уж подписать
С трагическим телодвиженьем.
Дивлюсь я, как он уцелел
В несостоявшихся дуэлях…

Донская

Но он не очень глуп.

Мертвилов

Да! — всё о высших целях
Толкует он. И даже он умел
Под ум подделаться; о нем слыхал он много,

Донская

Скажите мне, вы ум встречали ли когда?

Мертвилов

Да, редко, но встречал…

Донская

А чувство?

Мертвилов

Никогда.

Эме

Ах, перестаньте ради бога:
Вы в чувстве не судья.

Мертвилов

Сужу я слишком строго…
Что делать… Но умы — их всех наперечет
Я знаю, — два иль три, не больше: остальное
С чужого голосу поет.

Донская

Знавали вы Ставунина?

Мертвилов

Его я
Имел сейчас в виду… Знаком он вам?

Донская

Знаком.

Мертвилов

Он дьявольски умен, но дело только в том,
Что, к сожалению, картежным игроком
Он сделался…

Донская

(равнодушно)

Давно?

Мертвилов

Лет пять иль шесть. Именье
Он проиграл давно; общественное мненье…
С тех пор…

Донская

С тех пор, когда именье проиграл?
Не правда ли? — добавьте прямо.

Мертвилов

Почти что так; но нет, он мнением играл
Непозволительно упрямо…
Наперекор идя всему,
Рассудку, чести и преданьям,
И веря одному уму…
За то общественным наказан он изгнаньем…

Те же, Вязмин (одет довольно изысканно).

Вязмин

Простите — без докладу к вам
Вошел я нынче…

Мертвилов

(протягиваясь на козетке)

Стыд и срам!
Что говорите вы, мой милый?..

(Пожимает ему руку.)

Донская

Я очень рада вам… Садитесь! Вы давно
Мне ничего не говорили
О ваших.

Вязмин

(садясь против нее на кресло)

От сестры — я с сентября одно
Всего лишь получил письмо.

Донская

И отвечали?..
Молчите… Верно, нет, — ну, как не стыдно вам?

Мертвилов

Вас en flagrant delit, mon cher ami[70], поймали.
Вперед остерегайтесь дам…
Вы курите — хотите ли сигару?
Берите же смелей…

Донская

Курите.

Вязмин

Mais, madame…[71]

Донская

К сигарам я привыкла.

Мертвилов

И угару
Вы не боитесь уж давно,
Не правда ли?

Те же, Кобылович, разодетый в пух, входит с уверенностью.

Кобылович

(кланяясь)

Mesdames, messieurs, сейчас лишь дело
Окончил, — тотчас к вам… Мне редко суждено
Свободно подышать… У вас, скажу я смело,
Совсем забудешься.

Донская

(грациозно улыбается)

Тем лучше.

Кобылович

(садясь)

Да — оно,
Когда хотите, так; в Москву для излеченья
Приехал я, — рассеянье, забвенье
Мне нужно было бы зимой,
Пророчил мне чахотку доктор мой…
Да что прикажете?.. Когда же мне лечиться?
Андрей Михайлыч навязал
Мне поручений тьму; работой, наповал
Я завален и здесь. Решительно кружится
От дел различных голова…
У вас в Москве совсем не знают, как трудиться.
Чужим трудом живет Москва…
Ей до практических вопросов
И дела нет — она абстрактами живет,
И каждый здесь сидит и ждет
Доходов с пашни, с сенокосов
И прочего… Прощался со мной,
Мне говорил Андрей Михайлыч мой,
Что он и воздуха московского боится…
Но, видно, мне не заразиться
Московской праздностью… Я страшною хандрой
Томлюсь в бездействии, — мне дела вечно мало…
Андрей Михайлыч говорит,
Что он, хоть так же мало спит,
Но больше моего… Me croirez-vous?[72] Бывало,
Двенадцать сряду я часов
Был просидеть всегда готов,
Потом куда-нибудь на вечер отправляться.
И там всё та ж потребность заниматься…
Не сладить с глупою хандрой…
Что ж делал я?.. Чтоб силам дать движенье,
Я занимал себя азартною игрой…
Всё это что-нибудь, всё это раздраженье,
А не восточный ваш покой…
И раз Андрей Михайлыч мой…

Донская