Аполлон Григорьев - Одиссея последнего романтика

• Название: Одиссея последнего романтика
• Автор: Аполлон Григорьев
• Издательство: Московский рабочий
• Жанр: Русская классическая проза
• Год: 1988
• ISBN: 5-239-00517-6

В истории русской литературы заметное место принадлежит Аполлону Александровичу Григорьеву (1822–1864) — самобытному поэту, автору повестей и очерков, развивших лермонтовскую традицию, литературному и театральному критику. С именем Григорьева тесно связана деятельность журнала «Москвитянин» и газеты «Московский городской листок», где печатались его программные сочинения. В настоящем издании впервые сделана попытка собрать поэтические, прозаические и мемуарные произведения Григорьева, объединенные московской темой, а также письма и воспоминания о нем.

Некоторые произведения никогда не перепечатывались.

---

Розовое домино

(сквозь слезы)

О, знаю я, что вам ничто не свято,
Что надо всем вы шутите остро,
Но умоляю вас, как брата,
Как друга, выслушать…

Ставунин

Известно вам, что слез
Я не терплю, — воспоминаний тоже.

Розовое домино

Ставунин… я была тогда моложе
И ветреней…{243}

Ставунин

И, кроме детских грез,
Из жизни ничего не вынесли вы, боже!
О, мне вас жаль, глубоко жаль,

Розовое домино

И только?..

Ставунин

Что же вам угодно?

Розовое домино

(схватывая его за руку)

Любви…

Ставунин

Увы — любовь свободна.

Розовое домино

Ты любишь?

Ставунин

Может быть.

Розовое домино

Любил?

Ставунин

Едва ль.

Розовое домино

(грустно)

По крайней мере!

Ставунин

Рада ты?

Розовое домино

Чему же?
Мне разве лучше оттого,
Что для тебя на свете хуже?..
Ты женщин знаешь, может быть,
Но не совсем…

Ставунин

Любить и мстить —
Вот общий их девиз…

Розовое домино

О, нет… любить, любить,
И только… Ты бежишь…

Ставунин

(вставая)

Прощайте, маска…

Розовое домино

Минуту: обещал ты — что же сказка?

Ставунин

Конец я знаю наперед.

Розовое домино

А если нет?..

Ставунин

Так пусть нежданно он придет.

(Уходит.)

Розовое домино, потом Капуцин.

Розовое домино

Безумная!.. искать, что отвергала прежде,
И глупо верить так несбыточной надежде…
О боже, боже! пала я…
Но, что бы ни было, слезами и тоскою
Ужель хоть миг один забвения с тобою
Не заслужила я?..

Капуцин

Зачем ты здесь?

Розовое домино

Кто вы?..

Капуцин

Тебе скажу я,
Кто ты.

(Говорит ей на ухо.)

Розовое домино

(с смущением)

Что ж далее?

Капуцин

Ты хочешь?

Розовое домино

Да, хочу…

Капуцин

(тихо)

Оставь его!..

Розовое домино

Его?..

Капуцин

Твою мечту пустую. Тебя не любит он.

Розовое домино

Молчите.

Капуцин

Я молчу.

Розовое домино

Кого он любит?

Капуцин

Я молчу.

Розовое домино

Скажите,
Что нужно вам: молений, слез?.. Кого
Он любит?.. Говорите, говорите…

Капуцин

Узнаете… За мною!

Розовое домино

Для чего?

Капуцин

Узнаете…

Подает ей руку; они уходят.

Вязмин, Баскаков, рука об руку.

Баскаков

Семья — славянское начало,
Я в диссертации моей
Подробно изложу, как в ней преобладала
Без примеси других идей
Идея чистая, славянская идея…
Читая Гегеля с Мертвиловым вдвоем,
Мы согласились оба в том,
Что, чувство с разумом согласовать умея,
Различие полов — славяне лишь одни
Уразуметь могли так тонко и глубоко…
У них одних, от самой старины,
Поставлена разумно и высоко
Идея мужа и жены…
Жена не res[54] у них, не вещь, но нечто; воля
Не признается в ней, конечно, но она
Законами ограждена…
Муж может бить ее, но убивать не смеет:
Над ней духовное лишь право он имеет,
И только частию in corpore[55] притом,
Глубокий смысл в преданьи том,
Иль, лучше, в мысли той о власти над женою.
Пусть проявляется под жесткою корою,
Под формою побой; что форма? Признаюсь,
Семья меня всегда приводит в умиленье…
Власть мужа, и жены покорное смиренье…
Чета славянская — я ей не надивлюсь!{244}

Те же. Петушевский, Мертвилов.

Мертвилов

Баскаков, — вот рекомендую,
Мсье Петушевский…

Петушевский и Баскаков кланяются друг другу и проницают один другого взглядами.

Петушевский

Вас узнать
Давно хотелось мне… Я истины искать
Привык во всем, и мненья чту я.

Баскаков

Да… то есть, мненье…

Петушевский

Да, субъекты изучать,
Как анатомик, я в виду имею…
Семейства, слышал я, штудируя идею,
О нем хотите вы писать?
Вы «Новый мир» Фурье изволили читать?{245}

Баскаков

(вспыльчиво)

Фурье, сударь… ужель отсталое ученье?

Петушевский

(оскорбленный)

Отсталое? — Я фурьерист!

Баскаков

Тем хуже вам — вы в заблужденьи.

Петушевский

(насмешливо)

Не вы ль, скорей, московский гегелист?

Мертвилов

(становясь между ними)

Messieurs[56], помилуйте… За мненья!

Петушевский

Но мненье
И человек — одно и то ж…

Мертвилов

Э, полноте шутить — ну кто ж
Серьезно верит в убежденье?

Те же, Донской, Донская, за нею два поэта.

Донская

(обращаясь к ним)

Bonsoir, messieurs![57]

Мертвилов

(давая ей дорогу)

Madame[58].

Донская

(к Баскакову)

Вы спорили?

Петушевский

(красуясь)

Со мной.

Донская

(небрежно)

Танцуют там?

Вязмин

Давно.

Донская

(подавая ему руку)

Вы нынче мой.

Вязмин

(робко и почтительно)

Madame.

Донская

(к трем философам)

К себе вас завтра жду я…

Они безмолвно кланяются.

(Мужу.)

Etienne, поправьте мне боа…
Как душно, боже мой…

(Мужу и двум поэтам.)

Messieurs, suivez moi[59]

Баскаков, Мертвилов, Петушевский.

Мертвилов

(в середине)

Не вздорьте, господа…

Петушевский

Все мненья свято чту я…

Мертвилов