Кир Булычев - Похищение чародея

• Название: Похищение чародея
• Автор: Кир Булычев
• Жанр: Юмористическая фантастика
• Год: 2006
• ISBN: 5-699-12597-3

В очередной том собрания сочинений Кира Булычева вошли произведения, действие которых происходит в созданной фантазией мастера стране — Лигоне. Здесь, в самом сердце Юго-Восточной Азии, происходят порой вполне реальные, а порой самые невероятные события, описанные в романах «На днях землетрясение в Лигоне» и «Голые люди». Том дополняют произведения, написанные в разные годы. Среди них хорошо известные читателю, проникнутые лиризмом и добротой фантастические повести, детектив времен заката Советской империи «Смерть этажом ниже», а также впервые представляемая широкому кругу читателей повесть «Мамонт».

---

Мне не спалось. Когда солдат зажег спичку, чтобы набрать воды из канистры, я увидел при этом неверном и слабом язычке пламени, что Володя Ли сладко спит и даже улыбается во сне. Я поразился счастью безмятежной молодости — умению забыться.

Я должен был поддерживать в моих спутниках оптимизм. Этим объясняется настойчивость, с которой я уверял их, что напавшие на нас люди — сепаратисты, заинтересованные в выкупе. Более того, я позволил себе небольшую ложь о двух канадских инженерах, будто бы похищенных и отпущенных инсургентами. Такой случай был, но в Бирме или Малайе. Не в Лигоне.

Я мог бы убедить и себя, если бы не смерть молодого офицера. Из слов, которыми обменивались инсургенты, я понял, что офицер в перестрелке ранил одного из преследователей и именно этот факт вывел их из себя. Я допускал, что инцидент с головой офицера был вызван желанием запугать нас. Но для чего? А убежденность Матура, что они нас убьют? Известно ли ему что-то, избегшее моего внимания?

Размышлять о нашей судьбе было бесперспективно. Но я не мог думать о чем-либо ином. Мне казалось, что я вижу все происходящее со стороны. Вот на склоне горы хижина. В ней в темноте и тесноте сидят и лежат разные люди, которые вчера и не подозревали о взаимном существовании. У них нет даже общего языка. И среди них человек по фамилии Вспольный, Юрий Сидорович, средних лет, рано располневший от сидячей жизни, не приспособленный ко всяким передрягам. Он чуть было не погиб, упав с неба на землю. И может погибнуть завтра. Если люди, которые мирно беседуют за стеной, решат, что ему не следует больше жить на свете как лишнему свидетелю, как обузе — мало ли почему они могут решить, что Юрию Сидоровичу Вспольному не следует жить… Чтобы не терять времени даром, я достал записную книжку и стал заносить в темноте события последних часов…

He знаю, сколько я спал. Наверно, недолго. Я проснулся от голосов снаружи. Туманный рассвет проникал сквозь щели хижины. Пока я не очнулся и не вспомнил, где нахожусь, прошло несколько секунд в сладком неведении. Чувства, память обманывали меня, милосердно убеждая, что я в туристском походе в Карпатах — в институте я побывал в таком походе, и он остался в памяти прохладными туманными рассветами и черникой на склонах холмов. Но голоса за стеной были чужими, деловитыми. Язык, на котором они разговаривали между собой, был схож с лигонским, но отличался большим числом гортанных звуков.

В хижине все спали. Привалившись друг к другу, спали солдаты, сидя, опустив голову на руки, спал Матур. Клубочком у ног майора спала девушка Лами. Не спал лишь сам майор. Он лежал с широко открытыми глазами, прислушиваясь к голосам за стеной. Он встретился со мной взглядом. Я предостерегающе поднял ладонь. Но и без того майор молчал. Наверно, он давно лежал так и слушал, что происходит снаружи. Одна рука майора лежала на груди, закованная в самодельные лубки, другой он поманил меня. Я приподнялся, но тут дверь скрипнула, и на фоне голубого прямоугольника появился силуэт человека с автоматом.

— Эй! — сказал он, и его голос показался мне настолько громким, что я чуть было не огрызнулся: «Вы с ума сошли, все спят». — Выходи!

Я выпрямился, подчиняясь его окрику, и решил, что если я сразу выйду, то не потревожу остальных. Но словно по уговору все начали шевелиться, поднимать головы, вытягивать затекшие ноги.

— Что там? — спросил профессор Котрикадзе.

— Меня просят выйти, — сказал я. — Хотят поговорить.

— Пошлите их подальше, — мрачно произнес Володя, как сонный ребенок, которому помешали спать.

Я понимал, что мы полностью во власти этих людей. Я положил записную книжку у стены и вышел.

Усатый начальник бандитов ждал меня у погасшего костра. Вокруг лежали какие-то тряпки, одежда, отобранная у нас вечером. В поле моего зрения попали ящики с грузом и тюки, которые мы с таким трудом оттащили от самолета. Ящики были взломаны, и приборы частично разбросаны по стерне. Я обратил внимание на длинный ящик с пулеметными лентами. Ленты вылезли из него, словно змеи, достававшие головами до мокрых от росы стеблей.

— Имя? — сказал по-английски человек в каске.

— Вспольный, — ответил я.

— Вы кто?

— Культурный советник посольства Советского Союза, — сказал я, несколько преувеличив свою должность. Он не все понял. «Советского Союза», — повторил он. Я перешел на лигонский: — Советник Советского Союза. России.

Человек в каске был удивлен. Он понял.

Я увидел, как один из автоматчиков подошел к ящику с пулеметными лентами и начал разбрасывать их по земле. Другой вспорол тюк с книгами и листовками и, вытаскивая их наружу, бросал в сторону, словно пахарь семена. Я вспомнил, как тщательно собирал их вчера несчастный молодой лейтенант. Зачем они это делают?

— Почему летели? — спросил человек в каске.

— По приглашению правительства, — ответил я по-английски. Я понимал, что люди в хижине слышат меня.

Спутники человека в каске продолжали заниматься странной работой, уничтожая содержимое ящиков. Один из них вытащил прибор, принадлежавший геологам, и размахнулся, чтобы бросить его о землю.

— Стой! — крикнул я. — Что ты делаешь!

— Что он делает? — услышал я из хижины голос Отара.

— Молчать! — прикрикнул на меня человек в каске.

Но он совершенно не знал моего характера. Я патологически ненавижу ссориться с людьми, вступать в ненужные конфликты. Я даже кажусь многим чересчур осторожным и склонным к компромиссам. Но меня, простите за банальное выражение, нельзя загонять в угол.

— И не подумаю, — ответил я. — Существуют элементарные нормы человеческого поведения!

— Молчать! — повторил человек в каске.

Его вислые длинные усы шевельнулись, как у сома. Он вскочил с намерением ударить меня. Я инстинктивно выставил вперед руку. И я был так занят конфликтом с этим инсургентом, что не видел происходившего за моей спиной. Но человек в каске видел. Он вдруг остановился и начал расстегивать кобуру. Он глядел мимо меня. Я обернулся.

Сорванная с петли дверь повисла под острым углом. Над ней возвышался, придерживая здоровой рукой сломанную, майор Тильви. Майор был без фуражки, в распоротом мундире, но, несмотря на это, было очевидно, что молодой офицер — человек, имеющий право, как судия, появиться в решающий момент драмы. Наверно, я был крайне возбужден, если вид бледного, шатающегося, оборванного майора показался мне столь внушительным. Но так показалось не только мне.

Я вновь бросил взгляд на главного бандита. Тот уже справился с кобурой, и в руке у него был пистолет.

И наступила какая-то длительная, почти бесконечная тишина, как будто вокруг разворачивался замедленный немой фильм. Я видел, как медленно-медленно поднимается рука человека в каске, и знал, что обязан что-то сделать, чтобы предотвратить убийство. Я должен был вмешаться, но мое тело протестовало против того, что ему предстояло сделать. По тому, как стали приближаться ко мне глаза бандита, я понял, что иду к нему, может, бегу, может, прыгаю, потому что я должен был остановить его, и в то же время я предпочел бы остаться на месте…

Я дотянулся до человека в каске в тот момент, когда он выстрелил. Нет, не в меня, в майора, но я потерял равновесие и упал, к счастью для меня, свалив и стрелка. Мы возились с ним на земле, как два хоккеиста, я понимал, что мне нельзя отпускать его, иначе он выстрелит еще раз и убьет не только майора, но и меня.

Владимир Кимович Ли

Я сел, протирая глаза, когда Вспольный вышел из хижины. Отар подошел к двери и слушал, о чем они говорят. Впрочем, в этом не было нужды — и так каждое слово проникало сквозь стену. Усатый в каске допрашивал Вспольного, иногда они говорили по-английски, иногда по-лигонски, и тогда я не понимал, но все равно догадывался. Говорили они мирно, и я даже ждал, когда поднимется разговор о выкупе. Почему-то мне хотелось, чтобы нас выкупили. Только поскорее, пока не началось землетрясение.

Майор вдруг поднялся. Поддерживаемый солдатом, он пошел к двери. Словно был намерен разобраться в происходящем безобразии. Ему было больно идти, даже пот выступил у него на лице, но он шел, опираясь здоровой рукой на плечо солдата, и пять шагов, отделявших его от двери, прошагал, как король по анфиладе к тронному залу. Молодец майор! Он что-то приказал солдату, и в тот момент я услышал, как за стеной голоса повысились. Вспольный был рассержен и отчитывал своего следователя.

— Что он делает! — сказал Отар в отчаянии.

— Молчать! — кричал тип в каске.

Солдат со всего размаха ударил плечом в дверь. И дверь (о условность тюрьмы!)… слетела с самодельной петли и повисла под углом. Майор во весь рост стоял в проеме.

Я не видел, что там происходило. Но Отар был за спиной майора и все видел. За стеной раздавались голоса, майор тоже что-то громко крикнул, а потом я увидел, как Отар дернул майора на себя и они свалились внутрь хижины. Я услышал выстрел, и с потолка хижины посыпалась труха.