Надя Яр - Вальхалла. Повесть о бессмертных

• Название: Вальхалла. Повесть о бессмертных
• Автор: Надя Яр
• Жанр: Научная Фантастика

Нижеследующий текст — это рассказ молодой женщины, Джейн Делавэр, повествующий о ряде эпизодов из её жизни. Джейн — человек довольно далёкого будущего, в котором существуют свои культурные, религиозные и политические реалии. Рассказчик не объясняет эти реалии читателю, так как для неё они сами собой разумеются. Перед нами — срез чужого мира глазами одного из его обитателей.

---

4. Всё идёт по плану

Однажды — мне тогда было лет десять — я проснулась глубокой ночью. Этого со мной до тех пор почти не случалось. Я приоткрыла глаза и некоторое время присматривалась к полосе света, которая падала в комнату через окно и медленно ползла по потолку. Всплывая из пучины сна, я всё более отчётливо слышала песню, которую пели во дворе задорные голоса. Хотя эта песня меня поразила, я совершенно не помню её содержания; запомнился только припев:

— Всё идёт по плану!.. Всё идёт по плану!..

Я лежала в постели и всё явственней понимала, что это правда. И меня охватило неповторимое чувство посвящённости в суть вещей. Ни следа беспокойства во мне не осталось. Раз всё идёт по плану, то и беспокоиться не о чем. Прошли годы, прежде чем до меня дошло, что этот план был не наш. И что весёлые люди, с песней шлявшиеся по улицам ночью, возможно, и были чудовищами, удушившими кота, которого мы с Андреем нашли одним майским утром в траве, с верёвкой на его мёртвой шее.

5. Ich bin ewig

В школе Андрей был тихим оппортунистом. Как-то раз, когда нам было лет по тринадцать-четырнадцать, он поделился со мной мужским опытом: «С ней один раз переспишь, и никаких проблем у тебя больше не будет». Девочка, о которой шла речь, была юной шлюшкой, популярной среди неблагополучных подростков. Неблагополучные были в основном не государственные, а из обычных семей, как Андрей, который жил с отцом-алкоголиком, незлым и неопасным человеком, и с мачехой, очень неплохой женщиной.

Семейные несчастья Андрея обеспечили ему всеобщее сочувствие, а его тихий оппортунизм и видимое уважение к учителям заработали ему хорошую оценку по поведению, и он получил школьную путёвку в Нойберлин — на другую планету, не меньше. Это было незадолго до начала военных действий, и правительство в Нойберлине ещё не успело присоединиться к гитам. За свою историю немцы потоптались на куче грабель, но союз с гитами был их последней, наихудшей ошибкой, совершённой, как все их злые ошибки, в припадке иррациональной романтики.

В Нойберлине Андрей провёл лето и неплохо выучил немецкий. Вернувшись, он написал на краю тетради строку Ich bin ewig. «Я вечен» — перевела я с помощью словаря.

В восьмом классе Андрей начал бросать мне странные взгляды. Мы сидели за одной партой, и я часто ловила его на том, что он украдкой рассматривал меня в профиль. Я знала, что я на кого-то похожа, как и все клоны, но не догадывалась, на кого, пока Андрей не показал мне фотографию Джастина Йенси. Человеческий глаз должен выучиться находить семейное сходство. Подростки этого часто ещё не умеют, и я оценила снимок далеко не сразу.

— Если во мне его гены, то я, наверное, оптимен, — сказала я. — Как Гектор Грэй. Это было бы круто.

Андрею эта мысль не понравилась.

— Женщин-оптимен не бывает, — сказал он. — В тебе просто намешано его генов.

— Однако я хороший боец, — возразила я. — Среди лучших в школе. Я могу стать солдатом.

— Это правда, — признал Андрей. — Тебе повезло. Из большинства девчонок никакие бойцы.

Он был прав, с телом мне повезло. Большинство женских тел не приспособлены для боя. Если поставить рядом пять случайных женщин и пять мужчин, то по крайней мере четверо мужчин будут обладать боеспособными телами — и хорошо если одна женщина. У женщин не тела воинов. Они слишком тонки или слишком мягки для солдат, слишком уступают мужчинам по росту и весу, и часто даже тренировки не могут это изменить. Или остаётся лишний вес, или чего-то недостаёт. Во мне, однако, хватает и роста, и силы, и гармонии всех частей. Даже шифу моей школы не мог бы похвастаться лучшими природными данными — ничего лишнего и никакой недостачи.

Я так и не выяснила, кто мой генетический отец. В школе я ещё не знала, где это выясняют, а позже помешала моя антипатия к бюрократическим учреждениям. Признаться, к точному знанию я не стремилась. Воображать себя носительницей оптимен-генов и строить планы на этой основе я могла и без того. Если бы я спросила государство, отец ли мне Йенси, и получила отрицательный ответ, моей концепции себя настал бы конец. Этого я не хотела.

И была одна встреча. Я шла домой после особенно напряжённой тренировки. В парке что-то шелохнулось в кустах, вышло на тропинку и село прямо перед моей левой ногой, маленькое и пушистое. Я нагнулась, подумав: голодная кошка. Но это был ручной шушик.

— Что, кушать хочешь, малыш? — спросила я. — А у меня сейчас ничего нет.

И я дала ему понюхать ладонь. Шушик осторожно взял мой палец чёрной лемурьей лапкой, держал и не пускал. Какие у него были глаза! Большие, печальные, глубоко разумные, они смотрели прямо в мою душу. Я села на землю.

Из кустов вышла крыса. Потом вторая, потом ещё и ещё. Они скользнули в свет фонаря — десяток небольших серых крыс — и начали танцевать. Они слагали буквы своими телами, одну за другой. Буквы складывались в слова.

HELLO JANE, — явил узор крысиных тел. Я кивнула.

I AM THE RAT, — продолжали они. — THAT IS I AM WHAT HUMANS CALL THE RAT

Здравствуй, Крыса, — подумала я — я тогда уже знала, кто он. — привет, звёздный гигант.

YOU ARE NOT AFRAID GOOD, — сказал он.

Чего бояться, подумала я. Крыса не агрессивен, пока на него не напали. Не страшен, если только ты не гит.

ARE YOU ALONE JANE I SEE YOU ARE ALONE

Да, я одна, — и я вдруг поняла, насколько я одна. Одна и одинока. Насколько я всегда буду одна.

YOU DO NOT HAVE TO, — сказал гость. — YOU CAN NOT EVER BE ALONE BE ALONE NEVER NEVER

Вот это да. Крыса пришёл за мной. Крыса зовёт меня к себе.

YES, — сказал он. — JOIN ME JANE JOIN US

Я точно оптимен, решила я. Крыса приемлет всех и вся; он глотает целые виды, цивилизации, миры, но он обычно не выдаёт особых приглашений отдельным человеческим детям на отдельных планетах. Мне — выдал.

Круто…

Здорово…

Но…

…не пойду.

Не пойду в Крысу. Не хочу быть пчелой вселенского улья, клеткой нематериального тела. Не хочу быть проглоченной, вот.

А жаль. Это было бы интересно.

I SHALL NOT SWALLOW YOU JANE, — возразил Крыса.

ONLY GITS SAY THAT AND GITS LIE

I EAT NO ONE

I TAKE NOT

ONLY GIVE

I GIVE YOU LIFE

JANE

LIFE

ETERNAL LIFE

Бессмертие у нас есть. Или ты ещё не слыхал? Генный анализ — синтез — пакет наномашин в золотистом флаконе, пить его лучше на ночь, и вот с утра у тебя уже вечная жизнь — на твой шестнадцатый день рождения, или позже, или даже раньше, как хочешь. Мы взяли себе свою вечность сами. Мы — люди. За нас, бывает, умирают боги. Мы хозяева мира и собственных судеб. Наша наука взошла на немыслимую высоту.

YOU STILL CAN DIE

DESTRUCTION OF THE BODY TOGETHER WITH ITS NANOPACKAGE MEANS DEATH

IRREVERSIBLE

PITILESS

TOTAL

DEATH

Ну и ладно тогда. Смерть так смерть. Так и будет. Если будет. (Но жаль…)

THERE WILL BE A WAR

A GREAT WAR

LONG WAR

AND MANY

MANY

WILL DIE

Ну тогда я тем более не могу. Я должна остаться среди людей и сражаться за жизнь против смерти. (А всё-таки жаль…)

YES

YES FIGHT

BUT FIGHT WITH MY HELP

ON MY SIDE

I AM LIFE

FIGHT FOR LIFE

FOR ALL LIFE

Я буду сражаться за Буковину. За Хорив.

FIGHT ON MY SIDE

AND YOU WILL FIGHT FOR HORIV

FOR BUKOVINA

FOR LIFE

FOR I AM LIFE

THE ONE

THAT SUBSUMES ALL

IN PLURIBUS UNUM

GHOST IN THE MATTER SHELL

CONSIDER

Я поднялась. Шушик печально разжал ладошку и отпустил мой палец.

YOU ARE SO LONELY — сказали крысиные тела.

Спасибо, Крыса. Благодарю тебя, великий дух.

Я пошла дальше, но ещё успела прочесть:

JANE

WE WOULD LOVE YOU

Я чуть не остановилась.

6. Para bellum

Она ходила по школе, втянув голову в плечи. Всегда. Длинное платье, острый бледненький нос… Беженку звали Изабелла. Сначала мне было жаль её. Однажды она что-то писала, прикрывая ладонью лист. Я попыталась завязать разговор.

— Письмо пишешь?

— Да… — очень тихо сказала она и отложила ручку.

— А кому?

— Маме…

— А. А у меня никогда не было матери.

Она вопросительно моргнула.

— Я государственная, — сказала я. — Клон.

Ужас и отвращение на её лице невозможно было описать.

С тех пор я её невзлюбила.

— Джейн, тебе, видно, не нравится Изабелла, — сказала мне однажды завуч.

— А с чего мне её любить? Что она здесь вообще делает? Она гит.

— Она здесь спасается от гитов, — сказала завуч. — Она не виновата в своих предрассудках. Её так воспитали.

— Я тоже не виновата, что я клон, — ответила я.

Изабелла была бастард. Гиты так называют людей, родители которых не были женаты друг на друге или же принадлежали к разным сословиям в момент зачатия ими ребёнка. До двенадцати лет она росла на какой-то гитовской планете, а потом обнаружилось, что муж её матери ей не отец. Гиты с ней что-то сделали, я точно не знаю, что. Потом Изабелла убедила какого-то вавилонянина взять её на корабль. В порту Хорива она вышла и стала просить убежища. Её вавилонянин бросил её и сбежал. Изабеллу оставили здесь и определили в нашу школу. Я была, конечно, права, она действительно была гитом, но она была также жестоко раненым и несчастным существом.