Виктор Васильев - Загадка Таля. Второе «я» Петросяна

• Название: Загадка Таля. Второе «я» Петросяна
• Автор: Виктор Васильев
• Издательство: Физкультура и спорт
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1973

Два экс-чемпиона мира, два выдающихся шахматиста — Михаил Таль и Тигран Петросян стоят на двух полюсах современной шахматной жизни. Виртуоз атаки, сторонник рискованных, бескомпромиссных решений и виртуоз защиты, верящий в чудодейственную силу профилактики. Документальные повести об этих почти во всем несхожих и. во многом противоречивых человеческих и шахматных натурах, соединенные вместе, показывают, как необозримо широка амплитуда шахматного творчества.

Продолжая линию, начатую в книгах «Шахматные силуэты» и «Седьмая вуаль», Виктор Васильев исследует психологию шахматной борьбы, прослеживая в стиле игры, в творческой манере обоих гроссмейстеров скрытую связь с их чисто человеческими чертами и, в конечном итоге, с их жизненной судьбой.

---

— Идем скорее, мы еще успеем на футбол!

После четырнадцатой партии Петросян с женой выехали в подмосковный дом отдыха в Суханово. Тигран много гулял по лесу, с удовольствием играл на бильярде, в настольный теннис — два эти развлечения всегда помогали ему, когда он хотел отдохнуть от шахмат. Если не считать, конечно, футбола. Это увлечение значило для Петросяна так много, что он, этот неисправимый рационалист, позволял себе роскошь размышлять о шансах московского «Спартака» в начавшемся сезоне даже находясь на сцене Театра эстрады, в минуты, когда Ботвинник обдумывал ход…

Футбол да еще музыка — вот что было отрадой Петросяна. Он не только любит слушать хороших певцов, не только наведывается в консерваторию, но и сам довольно недурно поет. Иногда такое желание охватывает его на улице, обычно когда они с женой возвращаются пешком со стадиона. Характер песенок, то грустных, то веселых, зависит, в основном, от того, как сыграл «Спартак»…

Итак, чемпиону понадобилось семь партий, чтобы восстановить статус-кво. Нетрудно было догадаться, что он уже устал; во всяком случае, устал куда больше, чем претендент. Да, стрела, выпущенная еще в восьмой партии, поразила цель, но — Петросян безошибочно чуял это — уже на излете…

И все-таки он не мог не отдать себе отчета в серьезности того, что произошло. Он не просто проиграл, но проиграл в окончании, то есть именно в той стадии борьбы, где чувствовал себя особенно уверенно. Он допустил ошибки, которые свидетельствовали о нервозности.

Все это заставляло предположить, что прежняя тактика, вполне себя оправдавшая в первой половине матча, исчерпала свои достоинства и нуждается в реконструкции. Сбывались предсказания тех, кто утверждал, что рано или поздно Петросян убедится в том, что его негативная тактика, рассчитанная только на отражение угроз и выгодные упрощения, недостаточна для завоевания первенства мира.

Правда, Петросян никогда так не считал! Он только верил — и никогда потом в этом не раскаивался, — что такая изматывающая тактика в первой половине матча очень выгодна. А теперь что ж, мавр сделал свое дело…

Пятнадцатой партии была отведена, быть может, важнейшая роль в матче. Кто обвинит чемпиона в том, что он допустил психологический просчет, придя в этот день в Театр эстрады с намерением закрепить свой триумф? С любым другим противником такое желание в той ситуации было бы, наверное, совершенно логичным и объективно правильным. С любым, но не с Петросяном, хладнокровным, адски терпеливым, как никто умеющим подчинять рассудку свои страсти.

Итак, оба сели за столик с одним стремлением — не избегая риска, добиваться победы. Но если Ботвинник не догадывался о намерениях противника, то Петросян понял все, едва были сделаны первые ходы: Ботвинник избрал сложную защиту Грюнфельда. Петросян обрадовался: в этом дебюте не надо было искусственно вызывать обострения — они заложены в его природе.

И действительно, уже в дебюте завязалась очень сложная битва, насыщенная взаимными стратегическими и тактическими угрозами. Никогда еще, наверное, в этом матче Петросян не действовал в такой решительной манере, и уже одно это могло если не обескуражить, то озадачить чемпиона. Петросян «пригласил» Ботвинника на очень острый вариант, но тот, опасаясь припасенной ловушки, перевел игру в иное, малоисследованное, русло.

Петросян рокировал в длинную сторону и бросил в атаку пешки королевского фланга. Черный король почувствовал себя неуютно, и Ботвинник пошел на размен ферзей, невзирая на то, что в эндшпиле белые имели ясное и длительное преимущество. До победы было еще весьма далеко, но Петросян вел игру не только предприимчиво, а и очень искусно, нанося удары то на одном, то на другом фланге. Его конь, совершив диверсию на одном краю доски, неожиданно перекочевал затем на другой.

Ботвинник не смог отразить угрозы, возникавшие то тут, то там, и при доигрывании вынужден был капитулировать. Равенство в счете, которого Ботвинник так долго добивался, оказалось шатким и рухнуло при первом же толчке…

Партия эта заслужила лестные отзывы. Особенно понравилась Тиграну оценка Бронштейна: «Вся партия проведена Петросяном с большой энергией». С большой энергией, вот как!

Любопытно, как резко повлияли на общественное мнение четырнадцатая и пятнадцатая партии. После четырнадцатой многим казалось, что претендент смят, раздавлен, что вот сейчас Ботвинник начнет пожинать плоды своего длительного натиска. Вот почему так удивила многих сила духа Петросяна, проявленная им в дальнейшем ходе матча, особенно в пятнадцатой партии. Может быть, именно после этой партии, в которой чемпион мира был разбит по классическим образцам, определились контуры результата матча.

Но Петросян имел дело с человеком несгибаемой воли. Ботвинник вовсе не считал положение катастрофическим и жаждал отыграться.

В шестнадцатой встрече чемпиону мира удалось создать весьма перспективную позицию. Почти все его легкие фигуры нацелились на королевский фланг. Король черных, правда, был укрыт вполне надежно, но достаточно было Петросяну сделать один-два неосторожных хода, как белые перешли в наступление, которое выглядело необычайно опасным.

Но если стал допускать ошибки претендент, то теперь, во второй половине матча, не мог не ошибаться и уставший чемпион. В решающий момент Ботвинник вдруг отказался от острого продолжения и допустил размены. Хотя и после этого белые сохраняли некоторое давление, но главная опасность была уже позади.

Затем, однако, Петросян допустил еще одну неточность, и ему вновь пришлось бороться с трудностями. Но в этой партии его уже никто не обвинил бы в пассивности. Тридцать третьим ходом Петросян уклонился от размена, оставив свою ладью на второй горизонтали. Панов дал к этому маневру такое примечание: «Рискованный ход! Черные, надеясь начисто тактические шансы… по существу, выключают ладью из игры».

Петросян в матче с Ботвинником делал мало рискованных ходов, а ходов, рассчитанных только на тактические шансы, не делал до сих пор вовсе. Может быть, как отдельный маневр этот ход и был плох, но как часть «плана № 2» он себя оправдал. Ботвинник вновь допустил просчет, уже две ладьи оказались на второй горизонтали, и при доигрывании защищаться пришлось чемпиону мира…

После шестнадцатой встречи счет был 81/2:71/2 в пользу претендента, до конца матча было еще далеко, но ожесточенный характер борьбы в последних партиях позволял думать, что именно сейчас происходит генеральное сражение, которое может практически решить исход единоборства.

Семнадцатая партия целиком проходила под знаком инициативы Петросяна. В предыдущей встрече он ясно почувствовал, что напряжение поединка становится для чемпиона мира непосильным. Да к тому же (шахматисты — народ суеверный!) семнадцатая партия была для Ботвинника роковой: в шести матчах на первенство мира он две семнадцатые партии закончил вничью, а четыре проиграл. Казалось, что и на этот раз семнадцатая подтвердит свою дурную репутацию. Петросяну удалось завладеть инициативой, его фигуры пользовались большей свободой, а центральные пешки получили возможность в нужный момент двинуться вперед. Положение черных выглядело угрожающим, но Петросян не заметил сильнейшего продолжения и одним ходом упустил свои шансы.

И все же было ясно, что стратегическая инициатива в матче перешла к претенденту. Какие бы ошибки ни допускал он из-за усталости, было очевидно, что чемпион в этом смысле не останется в долгу.

В восемнадцатой партии Ботвинник получил в дебюте большой позиционный перевес, но промедлил с атакой, — ему опять хотелось начать решительные действия без риска, со всеми удобствами. Однако длительное маневрирование пошло черным на пользу, и когда Ботвинник наконец двинул вперед центральную пешку, выяснилось, что Петросян успел заблаговременно построить укрепления. Партия была отложена. Положение было сложное, но примерно равное. Петросян хотел было предложить ничью, но Болеславский настоял на продолжении игры: ведь Ботвинник устал…

Кто знает, не пожалел ли тут Ботвинник, что в этом матче (как и в матч-реванше с Талем) он отказался от помощи секунданта… Во всяком случае, как показало доигрывание, анализ Петросяна и Болеславского оказался точнее, чем анализ Ботвинника. А ведь именно в анализе Ботвинник был всегда особенно силен… Так или иначе, но Ботвинник крайне неудачно маневрировал фигурами и совершил несколько непоправимых промахов.

О, как жестоки бывают иногда шахматы! По иронии судьбы Ботвинник проиграл восемнадцатую партию девятого мая — в тот самый день, когда он отмечал пятнадцатилетнюю годовщину завоевания чемпионского титула.

После того как Ботвинник сдался, Петросян зашел в пресс-бюро. Здесь озадаченные коллеги спросили его, что он думает о доигрывании Ботвинником партии. Петросян только пожал плечами.