Антоний Голынский-Михайловский - О молитве Иисусовой и Божественной Благодати

• Название: О молитве Иисусовой и Божественной Благодати
• Автор: Антоний Голынский-Михайловский
• Издательство: Издание Красногорского Успенского храма
• Жанр: Религия
• Год: 2000
• ISBN: 5-901452-01-1

Дорогие читатели!

Перед вами келейные записи архиепископа Антония (Голынского-Михайловского) — подвижника XX века, опытно прошедшего путь молитвенного подвига. Работа писалась в конце 50-х годов для узкого круга единомышленников. То было время, когда в нашей стране царил абсолютный дефицит духовной литературы и подобные тексты были редкостью даже в «самиздате». Но думается, что и сегодня, при всей доступности аскетических писаний, этот труд может быть интересен для тех, кто движим стремлением приобщиться к молитвенной традиции отцов Православной Церкви. В книге, на основе личного опыта, представлено святоотеческое предание об умном делании, обобщенно изложено учение отцов-аскетов об Иисусовой молитве, о действии благодати Божией.

---

В «Соловецком патерике» помещены записки подвижника XIX века — схимника Иеронима[27]. Рассуждая о молитве, старец, в частности, касается темы обучения словесному навыку: «Я неоднократно беседовал с искусными отцами и слышал от них следующее: монахи, оставшиеся в безмолвии и уединении, получали утешение душам своим от молитвы Иисусовой, совершаемой умом в сердце, и то при искусных и не пре́лестных наставниках; потому что некоторые, упражняясь в этой молитве, по неискусству и самочинию подпали прелести диавола и болели иногда неисцельно… Святые отцы оставили нам в „Добротолюбии“ наставления, как соединиться с Богом умом в сердце… До издания „Добротолюбия“ желавшие учиться Иисусовой молитве ходили в Молдавию и Нямецкий монастырь к истинному учителю Иисусовой молитвы, старцу Паисию Величковскому, и там получали наставления и согласно с ними жили в России. Таковых людей я видал. Ныне же, по издании „Добротолюбия“, для желающих заниматься умною молитвою открылся удобный случай, потому что все козни диавола в этой книге объяснены.

Сердечная молитва есть дар Божий, а не человеческая хитрость. Обращаясь с искусными молитвенниками, я насмотрелся, как они занимаются этим деланием; совершенно верую и чистосердечно возвещаю, что

{113}

это делание душеполезно, но только требует совершенного безмолвия. И те люди лишаются этого делания, которые вдаются в какое-либо хлопотливое занятие. Во-первых, как мне говорили искусные старцы, надобно устами творить молитву по четкам, например, хоть сотню раз наедине в келье, так чтобы и мысль наша внимательно прислушивалась к словам молитвы, через это будет впечатлеваться молитва в памяти. Надобно тогда беречься от всякого помысла и мечтания; если же без помысла не возможешь исполнить сотни, то опять начни и постарайся исполнить ее без помыслов. Это наша азбука; с нее мы начинаем все, говорили старцы. И если кто навыкнет, может и более ста раз творить молитву, не внимая помыслам. Я послушал этих старцев и уже с лишком сорок лет учусь умной молитве, и благодарю Господа моего Иисуса Христа за навык. Упражняющийся в Иисусовой молитве не пренебрежет церковною службою. Он прежде всех спешит в церковь и последний исходит. Одни самочинники пренебрегают церковной службой. Я лучше хочу сказать в церкви одно „Господи, помилуй“, нежели прочитать в келье на воздух всю Псалтирь»{34}.

Ту же тему развивает в своих наставлениях современный подвижник — ныне здравствующий греческий старец Ефрем[28]: «Молитва на устах? Там и благодать. Кроме уст, она должна проходить и в ум, спускаться в сердце. А для этого нужно много времени и труда. Трудность молитвы состоит в начале, как и во всяком добром деле. Язык должен потрудиться, расплачиваясь за все свое пустословие и падение. Должна выработаться привычка. Ибо без труда и подвига привычка не вырабатывается. Нужно также смирение, чтобы пришла благодать. После этого открывается путь. Молитва соединяется с дыханием. Ум просыпается и следует за нею. И с течением времени приходит облегчение от страстей. Стихают помыслы. Успокаивается сердце. Неутомимо возвращай свой ум назад, сколько бы он ни отвлекался. Бог увидит твое старание и твой труд и пошлет Свою благодать, чтобы собрать его. С благодатью все делается с радостью и без труда… Придерживайся, насколько можешь, меры во сне и желудке, чтобы быть способным удерживать свой язык и глаза. Когда случится поесть или поспать больше, то и в деле Божием потрудись больше. И демонам станет горько, когда увидят, как в одном уязвили тебя, зато во втором были побеждены.

{114}

Смотри и поступай осмотрительно. Может быть сильное желание, но болезненное тело. Будь внимательным в том, как себя вести. Если будешь повиноваться своему желанию, то разрушишь орган души — тело. Занимайся духовным трудом. Сюда направляй излишек желания, дополняя таким образом немощь тела. Нужен не только труд, но и рассуждение, и последнее больше — согласно отцам… Внимательно следи за воображением. Не принимай никакого образа. Он станет для тебя идолом, чтобы ему поклоняться. Бесстыдный неуч, блуждающий ум, рисует все более и более чудные картины, входя в запрещенное… С молитвой образ, который едва лишь начинает возникать, разрушается. Насколько промедлишь, настолько больше поработаешь и пострадаешь»{35}.

В аскетическом труде епископа Петра (Екатериновского) касательно словесной молитвы читаем: «Молитва может совершаться одним умом с участием сердца, без выражения словами и внешними знаками, в которых Бог, как сердцеведец, не нуждается. Однако же и устная молитва не только не излишня, но и полезна, даже нужна, сообразна с устройством нашей природы… Потребность устной молитвы подтверждается и примером Спасителя, Который даже преподал Своим ученикам образец молитвы „Отче наш“. Апостолы и все великие подвижники благочестия вместе с умственной молитвой соединяли и устную… Особенно нужны образцы устной молитвы для новичков, неопытных в духовной жизни, не привыкших к сосредоточению мыслей». Но и устная молитва как «выражение благочестивых мыслей и чувствований» с необходимостью «должна происходить из сердца, а иначе она и не будет молитвой». Не может считаться «молитвой одно произношение благочестивых слов, которым ум не внимает и сердце не сочувствует. Хотя известные образцы молитв, каноны много способствуют к возбуждению и питанию благочестивых мыслей и чувств, но этим формулам нельзя присвоять особенной силы, как будто одно механическое произношение молитвенных слов может произвести желаемое действие. Ошибаются те, которые всю важность приписывают прочитыванию многих молитв, канонов, акафистов, которым ни ум не внимает, ни сердце не сочувствует; одно механическое лепетание уст — напрасный труд»{36}.

Размышления на обсуждаемую тему встречаются и в записках выдающегося подвижника XIX века Георгия Затворника[29] под заглавием «Предпутие хотящим чести книгу иже во святых отца нашего Григория

{115}

Синаита и не погрешати разума в ней лежащаго». Обращаем внимание на самое начало сего труда: «Мнози убо чтуще сию святую книжицу св. Григория Синаита, и не ведуще искуса умному деланию, погрешают праваго разума, мняще, яко единых безстрастных и святых мужей сие бе дело; и отсюду держащеся, по нынешнему обычаю, единаго псалмопения, тропарей же и канонов, препочивают на едином внешнем своем молении, и не разумеют сего, яко таковое песненное моление за немощь и младенчество ума нашего предаша нам отцы на время, яко да помалу обучающеся восходим на степень умнаго делания, а не до кончины на том пребудем. Что бо есть младенчественнейшее паче сего, егда внешнее наше моление устнами прочетши, радостным мнением повлачаемся, мняще; яко, велико нечто творим, единым количеством утешаяся и сим питающе внутренняго фарисея… Аще ли не могут внешния чувства ума от помысл уставити, прочее настоит нужда уму бежати от чувств в час молитвы внутрь до сердца, и стояти тамо глуху и нему от всех помысл. Аще же кто внешно точию удалится зрения, слышания и глаголания, получает некую тишину от страстей и помысл злых; много паче множае, егда удалит ум свой от пути чувств внешних, затворяя той во внутренней и естественной клети, или пустыни, насладится покоя от злых помысл, и вкусит радости духовныя, прибывающия умною молитвою и вниманием сердечным»{37}.

5. Наставник (К стр. 51)

«Молитвами и слезами умоли Бога показать тебе человека, который мог бы хорошо упасти тебя. Лучше называться учеником ученика, а не жить самочинно и обирать бесполезные плоды своей воли», — говорит Симеон Новый Богослов, преподобный отец X века.

Проблема старческого руководства одна из самых тяжелых. Понятно, что наставником в умном делании может быть только тот, кто сам уже прошел деятельный (покаянный) период подвижничества, то есть обрел благодатную молитву и начальное бесстрастие, или, иными словами, достиг периода созерцания. Подвижник, не прошедший до конца деятельный период, как подчеркивает владыка Антоний, «руководить другими не может. Это было бы крайне опасно, ибо таковой еще только шествует в покаянии. А тот, кто на пути покаяния, тот еще не достиг спасения. Кто сам в пути, тот еще ошибается и нередко истину обращает в ложь… Он сам находится под влиянием страстей, полностью им владеющих, как же может он кого-либо избавить от страстей? Не разумеющий истины вместо пользы творит ученику великое препятствие».

{116}

Понятно и то, что наставником умного делания может быть далеко не всякий созерцатель, не всякий опытный старец, хотя бы и прошедший весь путь молитвенного подвига. Таковой может знать особенности лишь своего конкретного пути, ибо личный опыт всегда субъективен. Между тем каждому ученику, в силу его индивидуальных особенностей, предназначена своя, особая стезя, и потому истинный наставник должен обладать благодатным даром — способностью вести каждого пасомого в соответствии с его предназначением и возможностями. Надо думать, таким даром обладал прп. Григорий Синаит, почему и был способен быстро и эффективно обучать огромное количество людей. Понятно, что обладатели столь уникальных даров в истории старчества встречаются нечасто.