Энрико Франческини - Любовница президента, или Дама с Красной площади

• Название: Любовница президента, или Дама с Красной площади
• Автор: Энрико Франческини
• Издательство: Букмэн
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1995
• ISBN: 5-85029-080-Х

Итальянский журналист, московский корреспондент газеты «Република», оказывается вовлечен в водоворот политической борьбы, сопровождающей распад советской империи. В его распоряжении оказываются документальные материалы о мрачных тайнах кремлевской политики, об интригах КГБ и западных спецслужб, ему удается проникнуть в подземные лабиринты Кремля. Однако главным его открытием становится очаровательная русская женщина аристократического происхождения по имени Наташа — тайная любовь Президента великой державы.

---

— Но почему ты это делаешь? Почему хочешь мне помочь?

— Потому что ты мой друг, хотя это и не приходит в твою пустую башку, мой старый Сиско, — говорит он, называя меня прозвищем, которое мне дали, когда я был мальчишкой и мы увлекались футболом.

У меня рождается подозрение: может, Нано не в первый раз вывозит людей из Советского Союза?

— Ты дашь вперед сто очков всякому секретному агенту, — пытаюсь вызвать его на откровенность.

— Секретные агенты, мой дорогой, геройствуют в фильмах. А компании международных перевозок приходится действовать в реальной жизни. Уверяю тебя, что нам выпадают приключения почище, чем Джеймсу Бонду. И куда чаще. Ты позаботься о том, как доставить Наташу до моего фургона. Все остальное беру на себя я.

Сознание того, что мне помогает друг — сильный, практичный, решительный, меня ободряет. Я никогда не был человеком действия, хотя из-за своей работы и оказывался в отчаянных ситуациях и до сих пор выходил из них без ущерба для себя. Однажды, в Центральной Америке, во время боя между армией и повстанцами за какую-то деревню из нескольких хижин на вершине холма рядом со мной свистели пули, но я был совершенно уверен, что они меня не заденут. Вокруг стоял оглушительный грохот, непривычному человеку могло показаться, что палят не из ружей, а из пушек: и все же мне казалось, что я наблюдаю за происходящим откуда-то издалека. Я всегда считал, что решающую роль сыграло мое «боевое крещение» в студенческие времена, когда я удирал от полицейских, бросавших шашки со слезоточивым газом: с тех пор перед лицом насилия я больше не испытываю страха. Но тогда я был зрителем, а не участником спектакля, я шел скорее в рядах демонстрантов, а не нашего полувоенного формирования. Мое участие в насилии ограничивается тем, что я с любопытством его наблюдаю. Я смотрю на происходящее глазами журналиста, который рискует пару часов собственной шкурой, присутствуя, но не участвуя, потом пишет корреспонденцию и отправляется ужинать в «Гранд-Отель». Теперь же главным действующим лицом являюсь я сам. Но со мной Нано.

Впервые за последние месяцы пишу статью легко, без усилий: «зачин» выходит из-под клавиш компьютера чистенький, без исправлений, словно сам собой. Мне некогда подробно анализировать свое состояние, но я чувствую себя помолодевшим, мне кажется, что вновь испытываю чувство, которое ощущал до того, как мне стукнуло тридцать, и которое, я думал, меня покинуло — ощущение того, что жизнь идет не всегда только по заранее написанному сценарию. Женщина обратилась ко мне с просьбой о помощи, отвлекла меня от моих измышлений о Москве, от моих расчетов в отношении карьеры, благодаря ей я словно заново родился, начал новую жизнь. Я влюблен в Наташу. Я люблю ее, когда нахожу ее в постели ожидающей моего прихода, когда она сидит, закинув нога за ногу, и молча пристально смотрит на меня голубыми глазами, когда я вдыхаю ее дыхание, когда слушаю музыку ее голоса. Но не только это. Я благодарен ей за то, что она доказала мне, что жизнь — не только чередование более или менее заранее известных этапов, но также и нечто непредсказуемое.

Дежурный милиционер у моего «гетто» для иностранцев возвращает меня к действительности.

— Это ведь вы тот человек, за которым мы должны присматривать? — спрашивает он, пока я выхожу из машины.

— А что? — хочу понять, куда он клонит.

— Это вы получили анонимное письмо с угрозами? Не очень-то приятные угрозы… Не правда ли?

Он подходит ближе. От него несет алкоголем. Я чувствую себя не столько охраняемым милицией у дома, сколько находящимся под ее неусыпным наблюдением. И даже еще хуже: мне кажется, что она-то и есть нависшая надо мной угроза, она-то и есть готовый ударить меня враг. Но этот милиционер хочет лишь наколоть меня на сигарету.

— Не найдется закурить, шеф? — спрашивает он вдруг без всякой логической связи между намеками на анонимку и моей пачкой «Мальборо».

Отдаю ему всю пачку и поднимаюсь домой. Сам не знаю почему, но из-за этого милиционера я начинаю нервничать. На площадке восьмого этажа озираюсь, чтобы удостовериться, что никого нет. Лампочка у лифта, как всегда, перегорела. Запираю дверь на три поворота ключа.

Смотрю из окна вниз. Милиционер прогуливается взад-вперед, виден только светящийся кончик его сигареты. Это он-то должен защищать меня от угроз? Мне кажется, что он смеялся надо мной. Словно знал, что меня ожидают новые неприятности.

7. Апрель

Когда нервничаешь, то в несколько секунд переходишь от отчаяния к надежде и от надежды к отчаянию. В редакции звонит телефон, трубку снимает Ориетта: слышу, что она говорит по-русски, различаю только два слова — «милиция» и «КГБ». Ну вот, спекся, сейчас за мной придут, меня выдворят из Советского Союза, меня…

Однако совсем напротив, милиция желает меня видеть в связи с расследованием по делу об анонимке.

Что, они что-то раскрыли? Может быть, письмо не имеет ничего общего с нашими предположениями о существующем заговоре против нас. Может, никто за нами не охотится, угрозы исходят от какого-нибудь рехнувшегося, мало их приходит сюда в редакцию, пишут мне в надежде получить работу, деньги, помощь, а я чем дальше, тем все более невоспитанно им отказываю. Может, автора анонимки уже арестовали.

Спрашиваю у Ориетты, когда мне надо явиться в милицию. «Да хоть сейчас», — отвечает она. Мне хотелось бы взять с собой свидетеля, но Николая нет на месте, он отправился на поиски газет и чего-нибудь перекусить на обед. Ну все равно, пойду один.

Секретарша застывает неподвижно перед моим письменным столом. Она говорит, что обязательно пойдет вместе со мной. Я немножко стыжусь, я буду выглядеть, как мальчик, которого сопровождает мамаша. Тем более что Ориетта и не думает скрывать свои материнские чувства. Она всегда говорит: «Ты молодец, умный мальчик». «Не беспокойся, обо всем позабочусь я, я защищу тебя от милиции, — говорит она сейчас, — это опасный народ». Я с трудом сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться, но моя старушка-секретарша в прошлом военная парашютистка. Не следует недооценивать ее опыт и знания. Мы садимся в машину и едем.

154-е отделение милиции — мой районный участок — находится в переулке возле Арбата: это пятиэтажное здание, зажатое между детским садом и большим жилым домом. Ставлю машину между двух «жигулей» с сиреной на крыше.

— Мы к капитану Павлу Лысенко, — говорит Ориетта дежурному за барьером.

Тот даже не поднимает головы от своих бумаг. Напротив него сидят две девчонки-проститутки и жуют жвачку, их миниюбки с трудом прикрывают трусики, взгляд выражает полное безразличие ко всему на свете. В углу на скамейке валяется мужчина в одежде, перепачканной уличной грязью. Он громко храпит. Мимо нас взад и вперед бегают милиционеры. На нас никто не обращает ни малейшего внимания.

— Товарищи! Здесь иностранный журналист! У него свидание с капитаном Лысенко!

Голос Ориетты звучит резко, как удар хлыста. Но результата почти никакого. Дежурный поднимает глаза и делает неопределенное движение шариковой ручкой, которое может означать: поднимитесь на второй этаж или же — идите ко всем чертям. Мы поднимаемся на второй этаж. Обшарпанная лестница. На стенах плакаты брежневской поры, которые никто не позаботился содрать и выкинуть. Темный коридор, в который выходят четыре двери. Находим секретаршу, на лице у нее застыло выражение скуки. «Лысенко, — сообщает она нам, — на минутку вышел».

Капитан возвращается через полчаса. В руках у него пакетик. Он его показывает и, обращаясь, по-видимому, к нам, говорит:

— Глядите, какая колбаска… Мне ее устроил приятель из 15-го «Гастронома». Роскошная колбаса. Я уже много месяцев не видел такой…

Колбаса, видимо, привела его в хорошее настроение. Насвистывая, он начинает возиться с замком двери своего кабинета. Проходит добрых полминуты, прежде чем дверь поддается его усилиям.

— Почему это в Советском Союзе всегда все наполовину сломано? — спрашиваю его.

— Или наполовину работает, — отвечает капитан, — зависит от точки зрения. — И смеется, довольный своей остротой.

Лысенко лет сорок, телосложение плотное, со склонностью к полноте, волосы гладкие, напомаженные, зачесанные назад. Он в штатском, без галстука. Кабинетик у него такой, как в полицейских участках всего мира. Пачки бумаг и документов на покрытом пылью стеллаже, два маленьких письменных столика, на одном из них — пишущая машинка, металлический шкаф для бумаг, четыре деревянных стула, голые стены, кроме правой, на которой висит прошлогодний календарь с фотографией русской рок-певицы в сексуальной позе.

— Итак, господин капитан, — начинает Ориетта, — глава нашего корреспондентского бюро хотел бы узнать…

Но Лысенко останавливает ее жестом руки.

— Догадываюсь, о чем он хочет узнать. Для этого я его и вызвал. Так вот… Мне особенно нечего сказать… Да… К сожалению.