Эрик Хелм - Уцелевший

• Название: Уцелевший
• Автор: Эрик Хелм
• Издательство: Акация
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 1994
• ISBN: 5-900116-07-7

Мистико-приключенческая книга современного английского романиста повествует о переселении душ, о борьбе добра и зла, о магических ритуалах. Насыщена действием, изобилует фактическими сведениями, снабжена подробными примечаниями переводчика. Предназначается взрослому читателю.

Книга основана на романе Денниса Уитли «Против тьмы», в который Хелм внес некоторые изменения и добавил еще одну сюжетную линию.

---

— Уверена: или как, — невозмутимо ответствовала бывшая княжна, бывшая лишенка, бывшая ссыльная, а ныне госпожа Итон. — Вне всяческого сомнения, дорогой, — или как!

— А может, перебрал с утра пораньше, и позабыл поплотнее закусить, — не унимался ошарашенный Ричард.

— Милый мой, — хладнокровно парировала Мари-Лу (в девичестве Мария Лукинична Челышева), — даже если Сероглазый встанет на голову посреди Пикадилли и запоет «Интернационал»...

— О Боже! — сказал Ричард, любивший большевиков столь же нежной и проникновенной любовью, как и остальные четверо.

— ...Я все равно буду утверждать: он в здравом рассудке, совершенно трезв и затеял нечто важное, только не вполне понятное окружающим.

— Но лишать неповинных людей завтрака! — возопил Ричард. — Да еще в день, когда из Морэкамба доставили креветок и устриц!

— Радость моя, — промолвила Мари-Лу и со смехом обняла супруга, — ты невыносимо прожорлив! Живешь почти исключительно желудочными наслаждениями.

— Не совсем, — возразил Ричард. — Но желудок приходится ублажать, дабы достойно предаваться наслаждениям иного свойства...

— Ну и лгун!.. Послушай, теперь я говорю серьезно. Телеграмма и впрямь довольно странная. Саймон болен. Завтракать воспрещается. Едут все втроем — случай доселе небывалый. Ты усматриваешь хоть малейшую логическую связь между этими пунктами?

— И в микроскоп не усмотрел бы. Но давай-ка распределим обязанности. Строгая и добродетельная жена займется подготовкой комнат, а жалкий никчемный муж отправится в темный, пыльный погреб и поищет чего-нибудь мало-мальски способного прояснять помраченные мозги.

Ричард задержался на мгновение, глядя, как Мари-Лу приступает к домашним обязанностям, уютно сворачиваясь калачиком на диване и кокетливо стреляя глазами снизу вверх.

— Пожалуй, нынче можно откупорить полдюжины шато-лафита, разлив девяносто девятого года... Случай, как ни кинь, особый!

— Предатель! — взвилась на ноги Мари-Лу. — Крамола во дворце! Ты же отлично знаешь, это единственная марка, которую я люблю по-настоящему!

— Вот и выпьешь от души. Кстати, насчет прожорливости: запойное пьянство, сопровождаемое патологически прогрессирующей жадностью, тоже наводит на мысль о полной деградации пациента.

— Мерзость, вот ты кто! — выпалила Мари-Лу и с разбегу повисла на шее мужа. Ричард завертелся, кружа маленькую женщину по комнате, словно шаловливого ребенка.

— А теперь извольте поставить меня на пол, сударь, — велела Мари-Лу притворно строгим голосом.

— Сначала выкуп. Один поцелуй, но девяносто шестой пробы. Подделки не принимаются.

— Грабитель!

Мари-Лу была столь крошечной, что даже отнюдь не крупного Ричарда ей пришлось целовать, поднимаясь на цыпочки...

— Разбойники довольны? — спросила она три минуты спустя, задыхаясь и блистая расширившимися зрачками.

— Вполне, — ласково улыбнулся Ричард.

— Значит, иди устраивай бутылкам децимацию[35]. Но, пожалуйста, — сказала Мари-Лу неподдельно жалобным голосом, — не трогай лафита! Я так его люблю!

— А если больному Саймону потребуется именно лафит?

— Ну, тогда и спору не будет, выставишь весь!

— Все же хотел бы я знать, — сказал Ричард, — куда гнет Сероглазый, и во что ввязался? Впрочем, не позавтракав и основательно приложившись, мы сами начнем слать знакомым телеграммы схожего свойства... Удумать же надо: жизненно важно! Может, у нас объявился лакей-отравитель?

— Как ни поверни, а ослушаться неразумно. Сероглазый ничего не делает просто так. Он старый, умный, многоопытный лис.

— Да, уж тут не возразишь... Но есть-то все равно хочется!

— Дик! — Мари-Лу вновь успела угнездиться на тахте. — Мы поступим в точном согласии с приказом герцога. Хотя... — Она вздохнула: — вчера я обследовала оранжерею...

— Хорошая была клубника! — в свой черед вздохнул Итон.

— Только три штучки, три несчастных крошечных ягодки! У кого прогрессирует патологическая жадность, а?

— У обоих, — признал Ричард. — На все той же старой доброй почве безудержного пьянства.

— Ну, коль скоро обе личности клинически распадаются, давай уступим расторможенным инстинктам, вооружимся большой чашкой сливок, сахарницей, парой ложек и навестим теплицу. Просто проверим градусники, а? Это же не считается завтраком...

— С удовольствием, — ответил Итон. — Однако в Англии с глубокого средневековья существует нерушимый обычай: коль скоро девица, — или женщина, роли не играет, — зовет любезного дружка (или мужа, все едино) полакомиться первой клубничкой, то потом надлежит... мм-мм-мм...

— Милый, в Англии столько средневековых обычаев, и добрая половина предполагает неизбежное «мм-мм-мм» или вначале, или под занавес!

— Тебе не по нраву традиции средневековья?

— Напротив, очень рада, что стала британской подданной!

— Тогда идем!

Рука об руку они покинули уютную гостиную, задержались, покуда Ричард, к величайшей растерянности мажордома, отдавал распоряжения отменить завтрак, и проследовали в сад, минуя большую восьмиугольную библиотеку.

Дом Итонов был просторным старинным имением, некоторые постройки относились еще к тринадцатому веку, а книгохранилище — одна из самых первых, — так утонуло в почве, что пришлось подняться по доброму десятку ступеней прежде нежели попасть на длинную террасу, тянувшуюся вдоль всей южной стены.

Серая каменная балюстрада, густо покрытая мхом, отделяла террасу от прилегавших садовых угодий, откуда, в свою очередь, спускались на бархатный луг истертые несчетными шагами древние ступеньки.

Весенний сад пышно цвел белой и розовой пеной свежих лепестков, изумительно выделявшихся на ярко-зеленом травяном фоне. Пройти среди этого великолепия разделявшие поместье и теплицу двести ярдов, прижимаясь к руке Ричарда! Мари-Лу подумала, что именно так, наверное, должны чувствовать себя очутившиеся в раю...

Но три фигуры, возникшие на боковой тропинке, имели отменно малое сходство с ангелами. В особенности самая маленькая и щуплая.

— Вот они! — вскричала Мари-Лу. — Господи помилуй! Ричард Итон, ты был совершенно прав: они спятили... Посмотри на Саймона!

Ричард ошалело смерил приятеля взглядом и безудержно расхохотался.

Наспех обменявшись приветствиями, все пятеро заторопились обратно в гостиную.

— Сероглазка, объясни, что стряслось? — проворковала Мари-Лу, становясь на цыпочки и целуя герцога в худую щеку. — Получили твою телеграмму, ни аза не поняли, сгораем от любопытства... Слуги намерены травить хозяев дома синильной кислотой? Или мышьяком? Или как?

— Или как, — улыбнулся де Ришло. — Именно, duchesse[36], — или как. Вам предстоит выслушать весьма необычную повесть, ma chere[37]. Надеюсь, вы вняли моему посланию? Особенно важно не прикасаться к мясу!

Ричард глубоко вздохнул:

— Не постигаю. Ладно, выпьемте по стаканчику вашего любимого шерри.

— Вынужден углубить ваше огорчение, Дик. Ибо алкоголь безусловно исключается наравне со скоромным.

— Господи помилуй! — взревел Итон. — Да что же это за палаческое нашествие? Решили поголовно уморить нашу семью голодом, как епископ Руджиери несчастное семейство Уголино?[38]

— Ну что вы, — огорченно вздохнул герцог, — у меня и подземелья-то подходящего не сыщется...

— Мы попали в переплет, — вмешался Аарон, — в ужасный переплет!

Все улыбнулись, услыхав излюбленное словцо Саймона.

— Уж в этом никто не сомневается, — сказал Ричард. — И всем славным трио спятили, не вынеся душераздирающих передряг.

— Тепло, — сказал герцог.

— Что?

— Говорю, ты недалек от истины. Передряг было предостаточно, и спятить рисковали по-настоящему.

Итон понял, что дело нешуточное. Обычно веселый, жизнерадостный Рекс еще ни разу не улыбнулся. Безукоризненно одевавшийся биржевой маклер Саймон, человек, для которого строгость костюма и безупречность манер составляли профессиональную необходимость, явился в гости одетым на манер циркового паяца. Де Ришло выглядел безмерно усталым и состарившимся лет на десять.

— Ну-ка, рассказывайте цо порядку.

— Вполне понимаю, как изумились вы, получив столь непроницаемую для повседневного разумения телеграмму, — промолвил де Ришло, — но дело в том, что на Саймона пытались напустить серьезнейшую порчу.

— Заразить опасной болезнью? — не понял Ричард.

— Нет. Околдовать и лишить вечного спасения.

— Понимаю... Саймону, по виду судя, и впрямь досталось... Но, может быть, довольно валять дурака и разыгрывать неповинных людей?

— Тебя никто не разыгрывает, — вмешался Рекс.

— Видишь ли, — продолжил герцог, — у этого будущего чемпиона по велогонкам и гольфу... ах, виноват, еще и по лаун-теннису, — достало глупости заняться черной магией.

Карие глаза Ричарда сузились.

— Послушайте, я слишком хорошо к вам отношусь, чтобы намеренно дерзить или грубить. Но поверьте, шутка зашла чересчур далеко.