Аза Тахо-Годи - Жизнь и судьба: Воспоминания

• Название: Жизнь и судьба: Воспоминания
• Автор: Аза Тахо-Годи
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-235-03192-0

Вниманию читателей предлагаются воспоминания Азы Алибековны Тахо-Годи, человека необычной судьбы, известного ученого и педагога, филолога-классика, ученицы, спутницы жизни и хранительницы наследия выдающегося русского философа Алексея Федоровича Лосева. На страницах книги автор вспоминает о трагических поворотах своей жизни, о причудливых изгибах судьбы, приведших ее в дом к Алексею Федоровичу и Валентине Михайловне Лосевым, о встречах со многими замечательными людьми — собеседниками и единомышленниками Алексея Федоровича, видными учеными и мыслителями, в разное время прошедшими «Арбатскую академию» Лосева.

Автор искренне благодарит за неоценимую помощь при пересъемке редких документов и фотографий из старинных альбомов В. Л. ТРОИЦКОГО и Е. Б. ВИНОГРАДОВУ (Библиотека «Дом А. Ф. Лосева»)

---

Это был стойкий православный защитник веры, борец с живоцерковниками, оказавший влияние на патриарха Тихона (Белавина), чтобы тот прервал с ними переговоры. Очень скромный о. Григорий отказался от епископского сана. На себе испытал чудо Божественного попечения. При подходе советских войск к Полтаве, он, зная, что и его, и епископа Вениамина ждут сталинские лагеря, вместе с тремя духовными дочерьми (вот уж истинные жены-мироносицы) на открытой платформе немецкого эшелона двинулся на запад. Ни епископ, ни игумен не мыслили жизни вне родины и, приближаясь, к местам вблизи Почаевской Лавры, став на колени, они взмолились к Господу — остаться им в Лавре. И Бог услышал их мольбы — поезд неожиданно замедлил ход, женщины быстро сбросили вещи на насыпь, все успели спрыгнуть с платформы, а поезд, набирая скорость, двинулся дальше. Вот как игумен Иоанн очутился сначала в Лавре, а затем и на окраине города Кременца, неподалеку от Почаевской святыни.

И вот мы стали через Татьяну Павловну получать то письма большие, то записочки, то обращения и увещания к пастве, а то и поздравления с праздниками (письма — собственной рукой писанные, а остальное — келейницами), и сами опять через Татьяну Павловну отправляли письма, которые я писала под диктовку Алексея Федоровича. Кроме того, Алексей Федорович каждый раз посылал и деньги — старцу и его близким они были крайне необходимы. Из осторожности Татьяна Павловна каждый раз просила письма сжигать. Но я, грешница, приученная Валентиной Михайловной хранить и беречь все малейшие бумажки Алексея Федоровича, ослушалась наставлений Татьяны Павловны и складывала письма и записочки в особый мешочек и запрятывала подальше. Как рада теперь, что сохранились эти бесценные свидетельства общения двух полных единомыслия, близких духовно и душевно людей. Обсуждалось в этих письмах с полной откровенностью прошлое, общее для обоих, раскол церковный, нынешнее к нему отношение. Алексей Федорович смотрел на дела церковные пессимистически, не верил в возрождение самого дорогого, а о. Иоанн его утешал, даже иной раз спорил и укорял. Алексей Федорович хоть и терпел, но страдал от бессонницы, от враждебности в издательствах, в кругах научных. (Ведь все помнили проклятую речь Лазаря Кагановича, и доверия к старому профессору не было. Пришлось завоевывать место под солнцем, сохраняя достоинство и честность мысли, — не каждому это по плечу.) Со своей стороны о. Иоанн укреплял свое духовное чадо молитвами, освященными просвирками (литургию правил тайно) и просто дружеским ласковым словом. Для него Алексей Федорович всегда оставался не столько «глубокоуважаемым», сколько «дорогим» и «бесценным» человеком. Прислал крупными печатными буквами написанную замечательную «Молитву святых седми отроков на немощного и неспящего» (такую я нигде потом не встречала). Почерк у о. Иоанна четкий, изящный, орфография неустойчивая, то совсем старая, то несколько упрощенная (время берет свое). Заканчивает всегда одинаково — «с неизменной любовью, недостойный игумен». Самое главное, просит Алексея Федоровича исповедоваться письменно (ничего не поделаешь, ближе нет никого, кроме этого старца) и так же письменно «властию, данной от Бога», отпускает грехи. Да как выслушивает внимательно, хотя Алексей Федорович у него не один, духовные чада в нем нуждаются, и надо обо всех помнить, а болезни одолевают о. Иоанна.

Человек высокого интеллекта (недаром учился в университетах Москвы и Геттингена), философ, духовный учитель, он и рад пообщаться на темы научные (с таким, как Лосев, — большая редкость), и вопросы задает глубокие, и мнения спрашивает о книгах, им недавно прочитанных, хотя бы об известном сочинении Льва Шестова «Афины и Иерусалим», — без книг не может, и еще удивительно, что они к нему путями сложными приходят. Значит, кто-то заботится, помогает, и не только преданные, охраняющие его покой женщины (а с ними тоже непросто, каждая достойна особого внимания, и трудновато бывает, по его словам, с ними, но любовь все покрывает).

Чаще всего о. Иоанн размышляет, укрепляя Алексея Федоровича, о славном прошлом гонимой церкви. «Не бессмысленна наша жизнь», итоги будут подведены, «и будет день, когда падем мы пред Господом на лица свои»… «Хочется мне, — пишет о. Иоанн, — послушать Вас, узнать Ваши мысли обо всем, что творится в мире, мысли стоящего на страже зоркого духом наблюдателя видимых и не видимых, и не теряю надежды, что Господь устроит все и не лишит меня этой радости». И еще: «Так хотелось бы вступить хоть разок в общение с Вами, и в области не только сакраментальной — узнать Ваши мысли о многом». Мечтает о. Иоанн общаться с достойным собеседником, да пойди, попробуй встретиться — пути тысячеверстные разделяют. Убежденный антисергианец, он уверен в правоте их с Алексеем Федоровичем общего дела. Я читаю Алексею Федоровичу вслух и громко, но, кажется, что звучит не мой голос, а тот, далекий, но родной и понятный Алексею Федоровичу, переживающему трагедию церкви: «Я глубочайшим образом уверен, что в будущем все то, что начато м. Сергием и с таким усердием развивается и прогрессирует при его преемнике, будет сурово осуждено вселенским церковным сознанием и судом (подчеркнуто о. Иоанном. — А. Т.-Г.). Это будет нашим оправданием, нашим успехом, нашей победой» (хотя письма не датированы, но по некоторым приметам это 1967 год). Собеседник Алексея Федоровича понимает, что Алексей Федорович «изнемогает», но уверен, что ему «готовится праведное воздаяние». «Пока я жив, буду с любовью молиться за Вас, а когда умру, то верю, что о нас обоих не устанет молиться св. Церковь, не забывающая никого из Своих чад, даже самых незаметных, немощных или одиноких».

Раздумывая об Алексее Федоровиче, потерявшем глаза, но тем не менее работающем, о. Иоанн пишет замечательные строки: «Иногда думаю, как знаменательно то, что Вам, почти незрячему, но зоркому духом, удается выращивать живые, зеленые всходы на ниве, которую со тщанием вытаптывают зрячие, но парализованные несостоятельной идеологией „мыслители“. Таким образом Ваш недуг — это символ и знамение „да явятся дела Божии“. Господь да благословит Вас и да избавит Вас от искушений и напастей».

Почти в каждом письме — мечта о личной, лицом к лицу, встрече. Намечается приезд старца в Москву, но и здесь трудности: даже близкие ему люди не готовы принять у себя А. Ф. Лосева, встреча срывается не раз, а болезнь одолевает старца. Но вот наконец 1970 год. В далекой от центра квартире молодого ученого Владимира Воробьева (напомню — племянника Т. П. Салтыковой) мы встретились с о. Иоанном.

Оба, о. Иоанн и Алексей Федорович, удалились в другую комнату и долго-долго пребывали в благостном, так долго чаянном общении. Старец, который молился всегда о моем здравии, ласково смотрел на меня, маленького человечка, самого незаметного среди им поминаемых, но его ласки и его молитвы хватило мне на всю жизнь. В 1971 году о. Иоанна не стало.

К Алексею Федоровичу тянулись и люди молодые, «племя молодое, незнакомое»… То это был Слава Шестаков, то Юра Кашкаров, то Петя Палиевский, то Павлик Флоренский. А тут появился даже некий летописец (это выяснилось гораздо позже) — Владимир Бибихин. В отличие от древних летописцев, часто пристрастный, под влиянием настроения и момента. Но у тех, давних, был «труд, завещанный от Бога». А здесь — мятущаяся душа.

Я знала Володю Бибихина много лет. С тех пор, как он был студентом третьего курса. Дело в том, что Юдифь Матвеевна Каган, дочь известного неокантианца Матвея Исаевича Кагана, близкого к Лосеву в 1920-е годы, ученица Алексея Федоровича и моя подруга, прислала нам этого студента, потому что, к всеобщему удивлению, он читал платоновского «Федра» самостоятельно, в то время как его соученики занимались элементарной грамматикой. Она была настолько поражена, что решила прислать его к Лосеву, чтобы он поучился систематически и упорядоченно работать, а не интуитивно схватывать текст. Вот так Володя появился в нашем доме. Это был как будто 1964 год. Алексей Федорович вел занятия с аспирантами-лингвистами с кафедры общего языкознания. Занятия по сравнительному индоевропейскому языкознанию были достаточно сложными.

Володя включился в занятия: приходил, сидел, старательно записывал. Между прочим, у меня есть списки всех, кто за все годы присутствовал на этих занятиях. Их у меня более шестисот душ. Встречались интересные люди, и судьба их тоже небезынтересна.

Володя вынужден был войти в эту систему. А человек-то он был очень широкий, всем интересовался, и философией, и Лосевым. А надо много зубрить, лингвистические таблицы чертить. Тут санскрит, церковнославянский, древнегреческий, латинский. Во всяком случае, Володя прижился. И потом, в дальнейшем, оказалось, что необходим Алексею Федоровичу помощник, так называемый секретарь, который бы приносил книги, читал вслух, вел запись под диктовку Алексея Федоровича, лез в словари и т. д. И Володя с радостью схватился за такую работу и начал выполнять свои обязанности. Причем, надо отметить, что он вначале ничего о себе не рассказывал. Поэтому совершенно было неведомо, как он живет, что с ним происходит, есть ли у него кто-нибудь, есть ли у него семья. Вообще ничего не было известно. Но потом постепенно стала вырисовываться картина. Приходит Володя и приносит какое-то растение. И говорит: