Лине Кобербёль - Дар змеи

• Название: Дар змеи
• Автор: Лине Кобербёль
• Издательство: Азбука-классика
• Жанр: Детская фантастика
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-352-02271-9

Книги Лине Кобербёль, известной датской писательницы, издаются в двенадцати странах. Киноконцерн «Уолт Дисней» недавно назвал Лине Кобербёль детским автором года.

Эта книга продолжает рассказ о приключениях Пробуждающей Совесть и ее детей в сказочной стране. Вы уже знакомы с ними по книге «Дина. Чудесный дар». И вот Мелуссине и ее семье снова грозит беда.

На страницах сказочной повести появляется новый герой — Сецуан. С удивлением и ужасом Дина узнает, что он ее отец и что он пришел за ней. Дело в том, что кроме материнского дара ясновидения у Дины может оказаться и жуткая отцовская способность овладевать душами людей, а ему того и надо. Мелуссина с детьми готова бежать от Сецуана на край света. Но от судьбы не уйдешь, и вся тяжесть новых испытаний ложится на плечи Дины.

А тут и новая беда — князь Дракан, давний враг Мелуссины, начинает войну. И снова дети Пробуждающей Совесть в центре событий.

---

— Хорошо! — только и вымолвил он.

Я протянула ему флейту.

— Я не могла придумать ничего другого. Надеюсь, она не разбилась.

Он слабо покачал головой.

— Сохрани ее, — сказал он. — Теперь она твоя!

— Моя?

— Если ты хочешь.

Он неуверенно поглядел на меня.

— Я не знаю.

Он закрыл глаза.

— Возьми ее или оставь, — устало произнес он. — Эта флейта замечательная! И не надо наигрывать на ней сны или мечты. Просто играй.

Вардо зашевелился. Неужто мне снова бить его по голове? Или связать его чем-нибудь? Быть может, чулком? Я скинула башмак и начала скатывать вниз чулок.

— Что ты делаешь? — спросил Сецуан.

— Я свяжу его.

— Нет! — Слово прозвучало резко. — Не трогай его!

— Почему?

Он не ответил. С большой предосторожностью схватил он руку Вардо с иглой и прижал ее верх к его шее под подбородком. Игла вонзилась, и судорога пробежала по телу наполовину впавшего в беспамятство Наставника. Но то была лишь маленькая круглая ранка, глубиной не более дюйма. Она слегка кровоточила, но куда слабее, чем ссадина на щеке Сецуана.

— Зачем ты это сделал? — спросила я.

— Чтоб он больше ничего не сделал тебе.

Я уставилась на него.

— О чем ты?

Поначалу он смолчал. Он еще задыхался, но понемногу приходил в себя.

— Дина! — сказал он. — Ты все-таки не хочешь флейту? Я ведь никогда раньше ничего не дарил тебе.

— Ну, если тебе кажется, что она должна быть моей… А с чем останешься ты?

Ведь флейта была частью его самого, как мне казалось, и я вообще не могла себе представить его без нее.

Он покачал головой.

— Она мне наверняка больше не понадобится, — ответил он. — Где Нико? Скоро ли придет кто-нибудь?

Почему он так задыхается? И что он имел в виду, говоря, что флейта ему больше не понадобится?

— Отец… что-то неладно?

Он кивнул.

— Не смей прикасаться к этой игле, ты слышишь меня, Дина? Ни в коем случае не прикасайся к ней и даже к Наставнику!.. Даже потом… Даже потом!..

Только теперь до меня дошло, что он имел в виду.

Яд!

На иголке был яд!

— Милая Дина… — пробормотал мой отец, — ты оплакивала Скюгге! Станешь ли ты оплакивать и меня?

Я уже плакала. Но, по-моему, он этого не видел.

— Не могу ли я… не могу ли я что-нибудь сделать?

— Оставайся со мной, — пробормотал он. — Еще немного. Но не касайся меня!

Некоторое время он молчал, все старался справиться с дыханием.

— Дина… если понадобится… вспомни: Морской Змей — всего лишь пресмыкающееся. А в моем роду… мы знаем толк в змеях.

Неужто он говорил в забытьи? Почему он говорит о змеях теперь?

— У меня он есть? — вдруг спросила я. — Есть у меня Дар Змеи?

Он с трудом открыл глаза и посмотрел на меня. Смотрел долго.

— Нет! — ответил он потом.

Больше он ничего не сказал. Никогда — ничего. Потому что немного погодя он умер.

Я сидела на холодном каменном полу неподалеку от Сецуана и Наставника Вардо. Солнечный луч прополз еще дальше по каменному полу и упал на одну из плоских могильных плит с надписью: «Эдвина Драконис». И еще: «Да будет святая Магда милостива к душе ее».

Я даже не знала, верила ли я в святую Магду. Когда маму спрашивали, верит ли она, она говорила, что это такой вопрос, который каждому приходится решать самому. Но если святая Магда существует, надеюсь, она будет милостива к душе Сецуана.

Я перестала плакать. Больше нельзя…

Но мне по-прежнему казалось, будто кто-то всадил мне в живот нож. Чудно, если нечто не существует и причиняет такую боль.

Когда по другую сторону запертой двери раздались шум и крики, я только закрыла глаза. А что я могла поделать?!

Треск расколотого топором дерева и звуки шагов за моей спиной. А я лишь сидела и ждала.

— Дина? Дина, с тобой беда?

То был Давин. Я обернулась. Давин, и Нико, и множество других, грязных, заросших бородами людей. Некоторые из них по-прежнему в кандалах, другие с обрывками цепей на лодыжках.

— Со мной все хорошо! — ответила я и встала. — Можно мне теперь домой? Я очень хочу!

Я слышала — и это чистая правда, — будто какой-то человек сочинил из всего этого сказку. Сказку о флейтисте, который играл так чудесно, что сердце Князя растаяло, все мечи были вложены в ножны, а ко всем детям вернулись радость и свобода. Красивая сказка! И я хотела бы, чтобы так все и кончилось.

Однако же не все мечи были вложены в ножны. И думается, не ко всем детям вернулись радость и свобода. Хотя кое-кто их получил.

Нико освободил всех узников, и некоторым из них больше хотелось отомстить, чем повернуться спиной к крепости и уйти. Когда мы вышли из часовни, везде шли схватки между узниками и стражами, и между стражами, которые решили уйти, и теми стражами, которые хотели остаться. Я видела даже узников, которые бились друг с другом. Дом Учения горел, а на пороге, прямо под вывеской «Обучение во всем!» лежал мертвый Наставник, и на княжеском дворе из окон вырывалось пламя, и позднее мы слышали, будто Князь Артос сгорел в своем собственном Рыцарском зале замка вместе с несколькими стражами и Наставниками, по-прежнему верными ему. О даме Лицеа мы ничего не слышали. Никто, похоже, не знал, сгорела она вместе с отцом или ей удалось спастись.

Даже не знаю, что было бы с нами, не будь узников, с которыми Нико и Давин делили острожную яму. У Маши голос был словно у ревущего быка, и это он, собрав нашу маленькую толпу, прокладывал путь сквозь страшную сутолоку двора, потому что желающих преградить ему путь было немного. Но добраться до подъемного моста мы так и не смогли.

— Лодка! — воскликнул Нико. — Посмотрим, не добудем ли мы лодку внизу!

На руках он держал девочку — маленькое светловолосое существо, что льнуло к нему, будто нежный вьюнок. Должно быть, то была Мира из дома на Серебряной улице.

Маша направился к лестнице, терявшейся внизу, в подвале. Оказалось, это лишь начало. Эта лестница вела все вниз и вниз, словно ей не было конца. Но все же мы спустились в пещеру, залитую водой. А на воде была лодка. Сецуан говорил, что здешний народ никогда не выходит в море.

— Получится что-нибудь? — спросила я Нико. — Я… о Морском Змее.

— Сейчас опаснее пробиваться через ворота, — ответил он. — Там, наверху, они обезумели и сами не ведают, кто друзья, а кто враги.

Маша и пятеро других мужчин сели на весла. И лодка скользнула по черной глади воды к проему пещеры. Я невольно присела, потому что острые верхушки скал летели нам навстречу, будто острые клыки, и казалось, нам не хватит места, чтобы там проплыть.

Но мы проплыли. И теперь мы были на воле, под высоким сводом голубого неба. Мы видели, как над нами, на вершине горы, полыхает пламя в Сагис-Крепости. Облака дыма из горящего замка были единственными тучами на небе.

— Что с ними случилось? — спросил Давин. — Как они погибли?

Понадобился какой-то миг, чтобы до меня дошло: он имел в виду Сецуана и Местера Вардо.

— Они… убили друг друга, — замешкавшись, ответила я, потому что хоть это и было правдой, все же и неправда в этом была. — Отравили друг друга ядом!

— Подходящая смерть! — пробормотал мой старший брат. — Подходящая смерть для ядовитого змея и Наставника!

Я покосилась на него и хотела тряхнуть его, прикрикнуть и рассказать, что это было ужасно. Но он был так бледен, изможден и избит, что я не стала ничего говорить. Он все-таки не хотел этого понять. Да и кто вообще захотел бы понять, что у меня в душе, там, где прежде был Сецуан? Осталась рана, мрачная тоска потери. Я тосковала оттого, что никогда больше не увижу Сецуана, никогда больше не услышу его голоса. Сколько всего Давин не знал! Сецуан не был ему отцом, но он был отцом мне! А однажды он пел мне и гладил мои волосы так, что кошмары исчезли… Что знал обо всем этом Давин?

Морская вода была такой же голубой, как небо над нами. Слабо веял ветерок. Если б не столб дыма за нами и не усилия гребцов, от которых, казалось, вот-вот лопнут мышцы, это походило бы на увеселительную прогулку. Но Маша, Герик и другие гребли до седьмого пота, а Мира спрятала личико на плече Нико и не хотела смотреть в воду.

— Сколько времени нам надо быть начеку? — спросила я, не желая упоминать имя Змея. Что если он услышит и явится поглядеть, кто о нем говорил?!

— Покуда не попадем в более мелкие воды, — ответил Маша. — Быть может, еще часок, если удастся удержать скорость.

Никто ничего не сказал. Я поймала себя на том, что, сидя в лодке, я то и дело смотрела в воду, но не видела больше ничего, кроме солнечных бликов и голубой глади. Серая цапля пролетела над нами на широких крыльях. Перед нами, там, где нос лодки еще не разрезал водную гладь, плясали над водным зеркалом комары и долгоножки.

Лодка поднялась…