Дмитрий Петров-Бирюк - История моей юности

• Название: История моей юности
• Автор: Дмитрий Петров-Бирюк
• Издательство: Ростовское книжное издательство
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1962

---

— А чего с ружьями?

— Да просто так.

— Ребята, вы не хитрите, — сказал Зотьев. — Вы не так просто едете… Что-нибудь случилось?

— Ничего не случилось, — грубо оборвал его Марушкин-старший. — Чего пристал?

— Я почему спрашиваю, — проговорил Зотьев. — Я ведь все-таки работаю на советской работе… Ну, и ежели чего, так меня тут на первом суку повесят… Может, мне тоже с вами поехать?.

Нам это объяснение показалось вполне правдоподобным. Действительно, может быть, человек боится оставаться на хуторе. Ведь, как ни говори, а все-таки Зотьев работал на советском заводе. Если кулаки поймают, они не посчитаются с тем, что Зотьев занимал скромную должность конторщика. Могут и расстрелять.

Подумав об этом, Алексей Марушкин-старший великодушно сказал:

— Ты не бойся. Пока страшного ничего нет… А ежели чуть чего серьезное, так мы тебе тогда скажем… Ей-богу, дадим знать.

— Вот спасибо, — обрадованно воскликнул Зотьев. — Так я, ребята, буду ждать… Значит, договорились?

— Определенно.

— Ладно. Пока.

Ну, кто же из нас тогда мог подумать, что, говоря все это, Алексей Зотьев просто дурачил нас.

После нашего отъезда, в тот же день, он был инициатором таких событий, которые надолго запомнились нам всем.

Переправившись через брод, мы въехали в станицу. Улицы ее были заполнены вооруженными всадниками.

Это съезжались с хуторов коммунисты, комсомольцы, бывшие красногвардейцы и сочувствующие Советской власти казаки.

— Эге, братцы! — воскликнул Марушкин-старший. — Дело-то оно оборачивается не на шутку… Что, Сашка, прав я был ай нет? — взглянул он на меня.

— Да, пожалуй, прав, — вздохнул я. — Начинаются опять веселые денечки.

Марушкин пошел разыскивать председателя ревкома Земцова, чтобы передать ему найденную листовку, а мы остались на улице ждать его.

Скоро Алексей вернулся и рассказал, что собрали нас совсем по другому поводу — из окружной станицы срочно потребовали прислать кавалерийский отряд, собранный из коммунистов, комсомольцев и беспартийных казаков, преданных Советской власти.

Конников собралось человек двести. Командиром отряда был назначен Безбородов Степан, казак с хутора Мохового, из бывших гвардейцев, человек, славившийся своей неустрашимостью.

Разбив отряд на взводы, Безбородов повел нас в окружную станицу.

Когда мы прибыли туда, то узнали, для чего нас вызвали. Оказывается, Алексей Зотьев не наврал мне о восстании вешенских казаков. Действительно, в тылу Красной Армии, наступавшей на Новочеркасск, логово белогвардейцев, вспыхнуло восстание казаков Верхне-Донского округа. К восставшим примкнули станицы Казанская, Мигулинская, Вешенская, Еланская, Слашевская, Буканская, Усть-Хоперская, Боковская, Каргинская и слобода Березняки. Восставших насчитывалось около двадцати пяти тысяч.

Я был поражен: откуда об этом восстании мог знать. Алексей Зотьев? Впервые у меня тогда возникло такое подозрение. Но я ничего своим товарищам не сказал.

Нас, конников, собрали в окружной станице для того, чтобы, сформировав крупный отряд, бросить на подавление вешенского восстания.

Началась разбивка на эскадроны, полки. И вдруг в самый разгар формирования Безбородов получил приказ председателя окружного ревкома Ларина немедленно вернуться с отрядом в свою станицу. Никто, даже сам наш командир Безбородов, не знал, зачем.

Все объяснилось лишь потом, когда мы приближались к станице. Подъехав к ней, мы услышали стрельбу.

Выслали разведку. Разведчики вскоре вернулись и сообщили, что в станице находятся наши станичные коммунисты и комсомольцы. Они-то и отстреливаются от восставших казаков, засевших на горе, за рекой.

Воспользовавшись нашим отъездом в окружную станицу, казаки окрестных хуторов подняли восстание. Вдохновителем и идейным руководителем восстания был Алексей Зотьев.

— Вот гадина так гадина! — возмущался Марушкин-старший. — Вот он нас как провел. Что же, выходит, что наши хуторяне восстали против нас?

Потом мы узнали, что кулацкий заговор созревал уже давно. Душой заговора был Зотьев. Для этой цели он и приехал домой. Он же распространял антисоветские листовки среди казаков нашей станицы.

— Ах, какая дрянь! — лютовал Марушкин. — А прикинулся тогда таким несчастным. Просил: «Возьмите меня с собой…» А я, грешным делом, пожалел его еще… Говорю: ежели чего, то сообщим… Вот гад!.. Ну, попадется он мне под веселую руку… Собственноручно пристрелю.

И вот снова началась война, война между своими, близкими, часто между родными братьями, отцами и сыновьями…

Станица наша превратилась в вооруженный лагерь. Все хутора правобережья оказались во власти повстанцев. Левобережные же хутора хотя и были еще нейтральными, но брожение среди казаков шло и там. Каждую минуту можно было ждать, что все они примкнут к мятежникам.

* * *

Мы ждали нападения. По ночам выходили на окраины станицы и заставы, напряженно всматривались в темень, прислушивались, не шелестит ли трава. Но все было пока спокойно. Днем повстанцы поливали станицу с горы свинцовым дождем, ночью открыто напасть на нас, видимо, опасались.

Мост через реку нами усиленно охранялся, и тут как будто никаких неожиданностей не могло быть. То же самое и у брода в станицу. Но вот другое дело у хутора Красноярского, расположенного в двух километрах от станицы. Там тоже был брод. У нашего командования возникло опасение, что повстанцы могут переправиться у этого хутора, а потом напасть на нас с тыла.

Человек пятнадцать конников, молодых парней с нашего хутора, направили на Красноярский охранять брод.

Это распоряжение начальства мы приняли с удовольствием. Пребывание на Красноярском сулило нам много приятного: на хуторе у нас были знакомые девушки.

…Жили мы на Красноярском вольготно. Днями дулись в подкидного, купались. Вечерами к нам приходили девушки, парни. Мы пели, танцевали… Ночами же посты зорко наблюдали за бродом…

Иногда, правда, с противоположного берега, заросшего густым леском, с злобным жужжанием, как разгневанные шмели, неслись пули. Мы отвечали залпами. А потом снова наступала тишина.

Мы понимали, что это обстреливали нас из озорства хуторские ребята, находящиеся теперь в повстанческом отряде.

Такая «забава» нас некоторое время развлекала, но хуторян она приводила в смятение. Старухи и детишки, как только начиналась стрельба, стремглав мчались прятаться в погреба…

Каким-то образом наши родственники узнали, что мы находимся в хуторе Красноярском, и иногда кто-нибудь из них, рискуя быть пойманным повстанцами, пробирался к берегу. Чаще всех приходила комсомолка Лиза, сестра Петра Дементьева, который и на этот раз был у нас начальником.

Каждый раз, как только она появлялась на противоположном берегу, Петр плыл к ней. Девушка передавала ему важные сведения. Дементьев сообщал о них в станицу.

Однажды Лиза показалась на берегу, давая знать брату, чтобы он подплыл к ней. Петр поплыл.

Девушка сказала ему что-то такое, что заставило Дементьева тотчас же, с таинственным видом ускакать в станицу.

Вернулся Петр с еще более таинственным видом, чем уехал. От важности на его лице даже конопушки отсвечивали каким-то самодовольством. Он загнал нос, а мы на него посматривали с завистью: вот, дескать, человек так человек, все знает, а мы ничего…

Только на закате дня наконец выяснилась тайна Дементьева. Сестра сообщила ему сведения о численности повстанцев на нашем хуторе. Петр доложил об этом в станице. А там решили, воспользовавшись малочисленностью сил противника на хуторе, произвести налет на него. Для этой цели к нам, на Красноярский, из станицы прибыл небольшой кавалерийский отряд, человек в пятьдесят, под командованием все того же Безбородова. Мы присоединились к нему и тотчас же, перебравшись через брод, ворвались в свой хутор.

Нас никто даже и не обстрелял. Повстанцы выскочили из хутора и скрылись неведомо где.

Безбородов послал Андрея Земцова и меня за хутор, посмотреть, не видно ли там где повстанцев.

Мы с Андреем отправились в путь. Проехали Щепетнов ветряк.

— Ни черта тут никого нет, — сказал Андрей. — Они так, должно, с испугу драпанули, что пятками сверкают уже под Долгим. Поедем назад.

— Давай еще немного проедем, — предложил я.

— Ты езжай к тому вон оврагу, а я к этому. А потом вернемся.

Через некоторое время мы съехались у ветряка и направились в хутор докладывать Безбородову о результатах своей поездки.

Но Безбородов вел конников уже из хутора. Мы подождали их и доложили о том, что никого здесь из повстанцев не видели.

— Ну и ладно, — сказал Безбородов. — Поехали с нами.

Мы присоединились к отряду.

Подъехав к ветряку, Безбородов оглянулся.