Андре Агасси - ОТКРОВЕННО. Автобиография

• Название: ОТКРОВЕННО. Автобиография
• Автор: Андре Агасси
• Издательство: Юнайтед Пресс
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-904522-45-2

А. Агасси.

"ОТКРОВЕННО. Автобиография."

---

- Ты еще ребенок, который живет с родителями, - рассуждает он. - Но тебя знает вся планета. Конечно, это нелегко. Ты пытаешься выразить себя творчески, в соответствии со своим вкусом - и оступаешься на каждом повороте.

Рассказываю о нападках на меня, о разговорах про украденное мною место в рейтингах, про отсутствие побед над сколь-нибудь сильными соперниками, про то, что все мои успехи - лишь благодаря удаче. И это называется «родился в рубашке»? Джей Пи утешает: это обратная сторона успеха.

Я улыбаюсь.

- Наверное, это странно, когда одни незнакомые люди считают, что знают тебя и любят, другие - считают, что знают, и ненавидят - вне вся-кой логики, - задумчиво произносит он. - А между тем для себя самого ты - незнакомец.

- Полное безумие, что все это связано с теннисом , - признаюсь я, - а я, между прочим, теннис ненавижу.

- Правильно. Но на самом деле у тебя нет ненависти к теннису.

- Есть.

Я рассказываю Джей Пи об отце и его воплях, о постоянном давлении, гневе, о своей вечной заброшенности. Тот смотрит на меня с забавным выражением лица:

- Но ведь ты понимаешь, что Бог совсем не похож на твоего отца?

Я чуть было не наезжаю колесом на бордюр.

- Бог, - продолжает он, - полная противоположность твоего отца. Он не злится на тебя. Не орет тебе в ухо, не твердит навязчиво о том, что ты несовершенен. Тот голос, который постоянно звучит у тебя в ушах, - это не голос Бога. Это голос твоего отца.

Я поворачиваюсь к нему:

- Пожалуйста, повторите это еще раз.

Он повторяет слово в слово.

- И еще раз, пожалуйста.

Я снова слышу эту фразу.

Благодарю его и в свою очередь задаю вопросы о его жизни. Он рас-сказывает, что ненавидит свою работу. Он просто не в состоянии быть пастором. Он больше не способен нести груз ответственности за чужие души. Эта работа - круглосуточная, без выходных, с ней не остается времени даже на чтение и раздумья. (Гадаю, не в мой ли адрес этот скрытый упрек.) Кроме того, ему уже не раз угрожали смертью. В его церковь приходят проститутки и наркодилеры, они встают на путь исправления, а потом к нему являются сутенеры, клиенты и родственники, существовавшие только на их доходы, и обвиняют во всем.

- А чем бы вам хотелось заняться вместо этого?

- Я композитор - пишу песни и хочу зарабатывать на жизнь музыкой.

Джей Пи признается, что написал песню «When God Ran», которая стала настоящим хитом, в хит-парадах христианской поп-музыки она на первых позициях. Джей Пи напел несколько отрывков. Его голос оказался приятным, мелодия - бодрой.

Я заверил его, что, если действительно хотеть чего-то и много работать, непременно достигнешь задуманного.

Заметив, что говорю, как ведущий тренинга для желающих стать успешными, я понял, что устал. Смотрю на часы: три утра.

- Вот это да! - я широко зеваю. - Может быть, подвезете меня к дому родителей? Они живут прямо здесь, за углом, а я уже засыпаю на ходу и больше не могу везти. Возьмете мою машину, доедете до дома и вернете, когда сможете.

- Я не хочу брать эту машину.

- Почему? Классная тачка. Быстрая, как ветер.

- Да, я это заметил. А вдруг я ее разобью?

- Если вы разобьете ее, а сами останетесь целы, я только порадуюсь. На машину наплевать.

- И сколько я могу… в смысле, когда мне вернуть машину?

- Когда вам удобно.

Он вернул «корвет» на следующий день.

- Было очень неловко ехать на ней в церковь, - признался Джей Пи, отдавая мне ключи. - Ведь я веду заупокойные службы. Нельзя приез-жать на похороны на белом «корвете».

Я ПРИГЛАСИЛ ДЖЕЙ ПИ в Мюнхен на Кубок Дэвиса. Мне очень важно попасть туда, ведь эти соревнования не для меня лично, они - для страны. Кажется, я наконец-то близок к тому, чтобы играть в команде. Поэтому уверен, что поездка будет приятной, а матчи - легкими, и хочу поделиться этим новым опытом с моим новым другом.

В начале турнира мне приходится выйти на корт против Бориса Беккера, которого в Западной Германии считают чуть ли не божеством. Фанаты готовы разнести по кусочкам стадион, двенадцать тысяч немцев освистывают меня. Но я не боюсь - у меня есть собственная защита. Я просто не могу проиграть. Много месяцев назад пообещал себе, что больше никогда не проиграю Беккеру, и вот теперь изо всех сил постараюсь выполнить обещание. Я веду во втором сете подряд. На стадионе меня приветствуют лишь Джей Пи, Фили и Ник, я слышу их крики ободрения. Прекрасный день в Мюнхене.

Затем мое внимание рассеивается, а вслед за ним я теряю уверенность. Проигрываю гейм и, дождавшись смены сторон, иду на свое место расстроенный.

Вдруг слышу, как немецкие организаторы что-то кричат мне. Оказывается, меня зовут обратно на корт.

- Игра не закончена. Вернитесь, мистер Агасси, вернитесь!

Беккер ухмыляется. Весь стадион хохочет.

Я выхожу на корт, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы. Как будто вновь я в академии Боллетьери, униженный Ником на глазах у других ребят. Надо мной и так все время насмехаются в прессе, выносить насмешки в лицо я уже не в состоянии. Проигрываю гейм. Проигрываю матч.

Приняв душ, выхожу и забираюсь в машину, стоящую за стадионом. Делая вид, что не замечаю Джей Пи, поворачиваюсь к Нику и Фили и говорю:

- Первый, кто заговорит со мной о теннисе, будет уволен.

СИЖУ В ОДИНОЧЕСТВЕ на балконе своего номера в Мюнхене, глядя сверху на город. Не думая ни о чем, начинаю поджигать разнообразные предметы. Бумаги, одежду, обувь. Это мой секретный способ справляться с сильными стрессами. Я делаю это неосознанно - просто что-то изнутри вдруг толкает меня, и я тянусь за спичками.

Стоило мне развести небольшой костерок, как появляется Джей Пи. Он смотрит на меня, спокойно отправляет в костер лист гостиничной бумаги для писем, затем - салфетку. Я добавляю меню обслуживания в номерах. Мы поддерживаем костер пятнадцать минут, не говоря ни слова. В конце концов, когда огонь затухает, он спрашивает:

- Не хочешь пройтись?

Прогуливаемся через парк в центре Мюнхена. Повсюду шумит народ, вокруг царит праздничное настроение. Люди пьют пиво из литровых кружек, поют и хохочут. От их смеха меня начинает трясти.

Мы подходим к большому каменному мосту, выложенному булыжником, идем по нему. Далеко внизу бежит река. Останавливаемся на середине моста. Мы одни. Смех и песни смолкли в отдалении, слышен лишь шум бегущей воды. Глядя вниз, под мост, я обращаюсь к Джей Пи:

- А что если из меня никогда не выйдет толка? Что, если сегодня не худший, а, напротив, - мой лучший день? Я все время сочиняю себе оправдания, когда проигрываю: мол, я бы запросто победил, если бы не то-то и то-то. Если бы я этого, и правда, хотел. Если бы сегодня был в состоянии играть лучше. Если бы меня поддерживали. А что, если я делаю все, что могу, хочу выиграть, стараюсь изо всех сил и все равно не лучший в мире? Лучше уж умереть, чем так жить!

Я рыдаю, уткнувшись в перила. У Джей Пи хватает скромности и мудрости молчать и ждать. Он знает, что никакие слова и жесты не помогут, - нужно лишь подождать, пока все выгорит дотла.

НА СЛЕДУЮЩИЙ ДЕНЬ я встречаюсь с Карлом-Уве Штеебом, еще одним немецким игроком. Истощенный физически и эмоционально, выбираю категорически неверную тактику игры. Да, я заставляю его бить слева, в этом он совсем не силен, но сам ударяю по мячу слишком сильно. Если бы я бил слабее, ему пришлось бы вкладывать силу в удар и тогда он допускал бы больше ошибок, а я смог бы воспользоваться его главным недостатком. Теперь же, используя силу моих ударов, он может посылать низкие резаные мячи, неизменно летящие к цели на этих быстрых кортах. Я помогаю сопернику лишь потому, что бью сильнее, чем надо. С радостной улыбкой Штееб выжимает все возможное из своих мощных ног и усиленных мною ударов и прекрасно себя чувствует. Позже капитан нашей команды обвиняет меня в том, что я подыгрывал сопернику. Ну прямо как какой-нибудь спортивный журналист, ей-богу.

ЧАСТЬ ПРОБЛЕМ в моей игре 1989 года связана с ракеткой. Я всю жизнь пользовался ракетками Prince, пока Ник не убедил меня подписать контракт с другой компанией - Donnay. Почему? Потому что у Ника возникли финансовые проблемы, а за контракт с Donnay он сам получал неплохой куш.

- Ник, - объясняю я. - Мне нравится Prince.

- Какая разница? - недоумевает он. - Ты можешь играть даже ручкой от метлы.

И вот теперь, вооруженный ракеткой Donnay, я действительно чувствую, будто мне дали ручку от метлы. Словно я играю левой рукой или перенес травму головы. Все не так! Мяч не слушается меня, не желает делать то, что я ему велю.

Я в Нью-Йорке, мы с Джей Пи пошли прогуляться. Уже давно перевалило за полночь. Мы сидим в захудалой забегаловке, залитой ослепительным светом флуоресцентных ламп. За прилавком продавцы громко спорят на нескольких восточноевропейских языках. Мы взяли по чашке кофе. Сижу, обхватив голову руками, твердя своему спутнику: